«Лучше на эту тему я с вами беседовать не буду. Проблем себе зарабатывать не стоит», - такими словами объяснил свой отказ общаться с журналистами один из присяжных по делу об убийстве Немцова, пенсионер МВД с высшим юридическим образованием.

Адвокат Вадим Прохоров , что «отбор присяжных проводился тяжело, по разным поводам они брали самоотводы». Собрать коллегию Московский окружной военный суд смог лишь 28 сентября 2016 года. Это была вторая попытка: в первый раз 45 человек из 59 пришедших на отбор . Второй раз пришли 84 кандидата, из которых удалось отобрать коллегию - в нее вошли 22 человека (12 основных присяжных и 10 запасных).

Процесс длился девять месяцев, за это время коллегию покинули девять человек - пятеро вышли по личным обстоятельствам, а четверых присяжных удалил судья. 29 июня присяжные свой вердикт - всех пятерых подсудимых признали виновными и не заслуживающими снисхождения.

Коллегию набирали с территории всего Московского военного округа , поэтому в ней оказались жители не только Московской, но и других областей центральной России. Среди них люди в возрасте от 33 до 60 лет, в том числе несколько пенсионеров, два библиотекаря, два инженера, два электрика, соцработник и режиссер. Двое присяжных раньше участвовали в муниципальных выборах в своих регионах, еще двое - члены партии «Единая Россия». В дни заседаний, которые обычно проходили со вторника по четверг, иногородние присяжные останавливались в гостинице «Измайлово», когда в процессе наступали перерывы, они возвращались домой.

«Медиазона» связалась с тремя бывшими присяжными, двое из которых покинули коллегию до вердикта, а одна дошла до конца, и узнала, какие впечатления остались у них от этого долгого суда и что они думают о вынесенном вердикте.

Отбор присяжных. «Адвокаты действовали очень жестко»

Кандидаты, которые 28 сентября приехали в суд, до последнего момента не знали, на какой процесс их пригласили. Только в зале судья Юрий Житников объяснил им, что рассматриваться будет дело об убийстве Немцова. Узнав об этом, многие кандидаты под тем или иным предлогом взяли самоотвод. Владимир Огуенко, 37-летний ученый-химик из подмосковной Коломны, рассказывает, почему он решил остаться в коллегии: «Работа - она и есть работа, идет и идет, надоедает одно и то же. А здесь все вообще абсолютно новое, такое редко когда может получиться. В основном, конечно, большинство людей поехали, чтобы как-то отвлечься от обыденности. Это мое мнение».

Не было сомнений и у московской пенсионерки, 56-летней Ларисы Орешниковой: «Это же дело Немцова все-таки. Мне было интересно, поэтому и пошла».

«Сначала судья задает общие вопросы: есть ли, например, юристы или сотрудники ФСБ? Им по закону нельзя. Если я, например, адвокат, судья скажет: "Ну, до свидания, спасибо, что пришли"», - вспоминает Огуенко.

В суде интересы Заура Дадаева представляли адвокаты Марк Каверзин и Шамсудин Цакаев, Анзора Губашева - Муса Хадисов и Артем Сарбашев, Шадида Губашева - адвокат Магомед Хадисов. Адвокат Анна Бюрчиева защищала Темирлана Эскерханова, а адвокат Заурбек Садаханов - Хамзата Бахаева.

13 июля, после обвинительного вердикта присяжных, Московский окружной военный суд приговорил Дадаева к 20 годам колонии, Анзора Губашева - к 19 годам, его младшего брата Шадида - к 16 годам, Эскерханова - к 14-ти, а Бахаева - к 11-ти.

По версии следствия, 27 февраля 2015 года Дадаев застрелил Немцова на Большом Москворецком мосту; Анзор Губашев на своей машине подобрал Дадаева после убийства, а до этого следил за политиком; его младший брат Шадид собирал информацию о Немцове в интернете, а после убийства помогал соучастникам преступления скрыться. Темирлан Эскерханов, утверждали прокуроры, перевозил сообщников на автомобиле Mercedes , оформленном на имя Руслана Мухудинова; Эскерханов тоже собирал информацию в интернете и помогал другим членам группы скрыться. Хамзата Бахаева обвиняли в перевозке соучастников на своей Lada Priora , сборе информации, предоставлении жилья соучастникам преступления и помощи в их отъезде из Москвы.

Нередко упоминавшийся в суде Руслан Геремеев - экс-офицер чеченского батальона внутренних войск «Север», который служил вместе с Зауром Дадаевым. Адвокат семьи Немцова Вадим Прохоров называл Геремеева настоящим организатором убийства. При этом СК объявил в розыск как подозреваемого в организации убийства только личного водителя Геремеева - Руслана Мухудинова.

Во время отбора у каждого подсудимого было право на один мотивированный и один немотивированный отвод кандидата. Владимиру Огуенко запомнился «дурацкий вопрос» адвокатов о том, привлекались ли кандидаты к административной ответственности: «Там почти все руки подняли. У кого-то штраф, у кого-то еще чего-то. Довольно бессмысленный был вопрос».

Бывший преподаватель кафедры истории древнего мира и средних веков истфака Ивановского государственного университета, 60-летняя Александра Карасева вспоминает, что во время отбора себя «не очень продуманно вели с присяжными» адвокаты Заурбек Садаханов и Анна Бюрчиева: «Они на первом отборе действовали очень жестко и буквально давили людей, что вызывало протест. Они задавали вопросы очень резким тоном, враждебным, давящим. Например, со мной. Меня они отводили, потому что до того я была присяжной дважды. Они спрашивали, какой был вынесен вердикт. Я сказала, что вердикт был вынесен, что виновны, но признали не по всем пунктам виновными. Вердикт был вынесен справедливый, мы всей коллегией отработали добросовестно и ответственно. Получалось, что адвокаты ставили мне в вину объективность и беспристрастность, что сильно задело».

Карасева была присяжной в 2004 году в Ивановской области, а в 2013 году - на выездном заседании Московского окружного военного суда в Нижнем Новгороде.

«Там были и другого рода вопросы к другим кандидатам в присяжные относительно их взглядов, - продолжает она. - Причем вопросы были чисто провокационные, например, как вы относитесь к лицам кавказской национальности. Сама манера обращения была предельно жесткой. И когда в судебном процессе адвокат Бюрчиева пыталась выглядеть белой и пушистой и наладить с присяжными эмоциональный контакт, впечатления о ее поведении на отборе перебивали эти попытки».

Сами подсудимые, по словам Владимира Огуенко, активного участия в отборе не принимали, во всем соглашаясь со своими защитниками.

В зале суда, где рассматривалось дело Немцова, 20 стульев для присяжных; редко коллегия оказывается больше (а в основной коллегии не может быть меньше 12 заседателей). На этот раз судья Житников решил добавить еще двух человек, рассказывает Огуенко, который стал присяжным №22. Первое время для двух человек даже приходилось ставить дополнительную скамейку. «Судья как в воду глядел, потому что в итоге нас осталось 13, а было бы 11 - и все, - замечает присяжный. - Так что все правильно было. Я думаю, он изначально представлял, что все это довольно длительно и непросто будет».

Попавшие в коллегию присяжные в зале суда торжественно поклялись «разрешать уголовное дело по своему внутреннему убеждению и совести, не оправдывая виновного и не осуждая невиновного, как подобает свободному гражданину и справедливому человеку». Во время специального собрания с них взяли расписки о неразглашении сведений, касающихся мер охраны, других членов коллегии, и о соблюдении тайны совещательной комнаты. «Расписывались мы несколько раз, в сумме, наверное, штук десять разных бумажек подписал», - вспоминает Владимир Огуенко.

«Все три раза моего участия в коллегии присяжных на специальном собрании после отбора помощники судьи разъясняли присяжным правила поведения (не обсуждать обстоятельства дела даже с членами семьи, между собой не обсуждать вопросы будущего вердикта, например, виновности или невиновности подсудимых)», - рассказывает Александра Карасева.

Быт присяжных. «У нас там чайник, СВЧ-печь, кофе»

Присяжные из Москвы ездили в суд из дома, иногородние, которым приходилось добираться до города на поезде или автобусе, жили в гостинице «Измайлово». Их забирали на автобусе прямо из гостиницы, присяжных-москвичей встречали у метро (хотя первый месяц они добирались до суда сами).

«Мы сами добирались своим ходом [до Москвы], - рассказывает Карасева. - Мы жили в одной гостинице. Нас возили в суд и из суда. Нас проинструктировали, как надо себя вести, в соцсетях у меня активности не было, фотографий моих не было, вела я себя аккуратно».

Днем во время перерывов присяжных иногда возили в кафе или столовую, но не всегда было известно, сколько продлится объявленный судьей перерыв, 15 минут или полтора часа, говорит Огуенко. «В начале нас в столовую водили, потом нам не понравилось там. Другая столовая - дороговата. И все стали брать с собой перекусить. А так у нас там чайник, как полагается, СВЧ-печь. Сами все принесем, чай, кофе, кто хочет. В общем сидишь, как в офисе, только нельзя выходить», - делится впечатлениями Людмила Орешникова.

По закону за каждый день работы в суде присяжному выплачивают «компенсационное вознаграждение», которое составляет половину должностного оклада судьи за день. Если средний заработок присяжного выше, то выплачивают эту сумму. «Просто там каждодневное вознаграждение за то, что заседаешь. Приезжим оплачивали проезд, гостиницу, питание. Все это оплачивалось. То есть все исполняли свой гражданский долг, но не за так», - говорит пенсионерка Орешникова.

«Если ты работаешь, то должен привезти трудовую книжку и справку 2-НДФЛ за предыдущий год, - рассказывает Огуенко, - они из этого года считают, сколько денег ты получаешь, и каждые сутки, пока ты в суде, эту сумму тебе они в виде вознаграждения платят». На работе за эти дни присяжный зарплату не получает, а в документах указывается, что он исполняет общественные обязательства. «Я для отчетности каждую неделю привозил справку из суда, что в такие-то дни выполнял обязанности присяжного заседателя, и все», - уточняет он.

По словам Огуенко, каких-либо конфликтов между присяжными не возникало: «Люди уже более-менее взрослые и в коллективе умеют себя вести. Ну, было периодически, кто-то чашку не помыл, но это мелочь на самом деле».

Судья Житников часто просил присяжных выйти из зала, когда стороны обсуждали процессуальные вопросы, например, о том, стоит ли исключить из материалов дела то или иное доказательство или назначить дополнительную экспертизу. Иногда обсуждения затягивались на несколько часов, это время присяжные проводили в своей комнате. Уставая от ожидания, они читали книги, смотрели фильмы, обсуждали последние новости и планы на выходные, московское благоустройство и поведение приставов, журналистов, конвойной собаки и военного прокурора Антуана Богданова, который однажды задремал в суде.

«Ничего особо не делали, газеты читали, я там по работе делами занимался, кто-то в телефоне музыку слушал, - вспоминает Огуенко. - А чего еще там делать? Ну, курить ходили».

Затянувшийся процесс. «Одно и то же талдычут»

Присяжным обещали, что процесс займет пару месяцев, а он затянулся до середины лета. «Изначально сказали: ну, до Нового года стопудово, - вспоминает Огуенко. - В крайнем случае, после праздников все закончится. А потом вот это пошло - каждый месяц на месяц продлевается. Если бы изначально сказали, что это до июля, я больше чем уверен, все бы сразу разбежались в ужасе. А так они тихой сапой, и вроде уже и бросать не хочется, уже и самому интересно». «Сложно было, потому что все-таки нам сразу говорили про три-четыре месяца. Многие устали», - соглашается Орешникова.

Оба заседателя остались недовольны бесконечными повторами доказательств и долгими перерывами. «Проблема была в том, что одно и то же, - говорит Огуенко. - Ну елки-палки, ну вот они сказали, я услышал. Все. Записал, если что-то важно. А чего они десять раз одно и то же повторяют? Что-то это изменит? Для меня нет. Я просто не люблю, когда мне одно и то же талдычут, хотя и так все понятно».

В суде присяжные сидели с тетрадями, в которых постоянно делали пометки. Старались записывать «телефонные звонки, кто где перемещался, во сколько», вспоминает Орешникова. Огуенко замечает, что «под конец, когда началось все опять по очередному кругу», он перестал записывать.

«Это все затягивается, в общем. Раз затягивается, вызывает это только раздражение. Не знаю, зачем они так делали, и та, и другая сторона. Могли бы они это и ускорить. Ну, за два месяца, может быть, и нет - до января бы не успели, но до весны бы точно могли», - уверен Огуенко.

«[Гособвинитель] Мария Эдуардовна [Семененко], конечно, нам нравилась, но у ней очень много повторяющихся [моментов], которые мы уже знали, - соглашается Орешникова. - Иногда как начнет это читать все! Мы это все уже запомнили, у нас это все есть, ну, это, наверное, такая тактика. Мы сидели и спали. Потому что очень тяжело, мы в 10 утра встречалися, пол-одиннадцатого приезжали и сидели до пяти-шести. Очень тяжело было. Выходили мало. В совещательной комнате сидишь, потом выйдем - и мы это все уже слышали».

Владимир Огуенко, в свою очередь, не может понять, зачем данные биллинга показывали сначала на экране с проектора, а потом – персонально каждому присяжному: «Ну, если этот биллинг, он уже в деле сшит, он уже подписан, дело скомплектовано, значит, его уже проверяли, значит, там не вранье. Ну зачем каждому надо сидеть и эти циферки разглядывать вручную? Ну это какая-то тоже глупость».

Часто процесс затягивался из-за проблем с техникой - проектором и ноутбуками - которую не могли включить то прокуроры, то адвокаты, замечает он: «Вообще, техническое обеспечение этого зала суда оставляет желать лучшего. У меня на работе, наверное, на порядок лучше. Тут как-то все через одно место, я честно не понимаю, почему».

Работа обвинения. «Семененко исподволь компрометировала Немцова»

Людмила Орешникова: «Прокурор, конечно, молодец. Она вот прям как свою линию, так... Вот так. Молодец. Она очень опытная, она молодец. И судья тоже молодец. Мне кажется, он там все справедливо говорил. Хоть адвокаты и говорят: вот нам вы вообще не давали говорить. Судья же поближе к прокурору, они вместе работают, ну может ма-а-аленькую какую-то поблажку давал побольше. А так вообще молодец, мне лично понравился».

Владимир Огуенко: «На мой взгляд, конечно, лучше всех там был товарищ Вадим Прохоров, его было и слушать приятно, и как-то толково он все объяснял. Ну, потом, конечно, прокурор - это да-а-а… где-то я прочитал ее сравнение - "красивый бульдозер" (на самом деле «очаровательный» - МЗ), как-то так. Ка-а-ак вот начала - и все».

Александра Карасева: «Мария Семененко с первого дня вела себя очень грамотно: продуманный макияж, прическа, жесты, скромные украшения; постоянное объединение себя с присяжными (фразы типа "мы с вами видели", "но мы-то с вами знаем"); задушевная манера общения при демонстрации документов (понижение голоса, доверительные интонации, прямой контакт глазами, комментарий для конкретного присяжного, вопрос о его здоровье). Полагаю, что в судебных заседаниях было видно, что некоторые присяжные, не имевшие опыта участия в судебных процессах, принимали на веру доказательства обвинения и смотрели на адвокатов глазами Марии Эдуардовны, принимали допускаемые ею нарушения норм УПК как должное, более того, как доказательство ее мастерства и лузерства адвокатов.

Судья, пусть и осторожно, но подыгрывал обвинению, ставя адвокатов в худшие условия. Например, Семененко представляла доказательства свободно и так, как хотела. Судья отклонял ходатайства адвокатов об исследовании доказательств на том основании, что на этом этапе их представляет обвинение. Но когда адвокаты начали представлять свои доказательства, Семененко не дала им возможности представить доказательства по их плану. Она постоянно перебивала адвокатов, отпускала реплики, говорила одновременно с ними, а на каждое существенное доказательство заявляла ходатайства об исследовании своих доказательств, которые судья удовлетворял. В результате позиция адвокатов представлялась кусками и перебивалась доказательствами обвинения.

Обвинение смогло представить факты, дискредитирующие подсудимых, которые вообще представлять не должно было, потому что в фабулу обвинения это не входило. Те же фотографии , на которых Дадаев, по-моему, и Губашев курят анашу. Обвинение представило документы, которые дают основание предполагать, что эти обвиняемые не случайно были подобраны заказчиками - они явно участвовали в каких-то разборках, крышевании. Это определенным образом характеризовало обвиняемых, того же Эскерханова. Ну, не доказало обвинение, что он участвовал в слежке, но координатором вполне мог быть. То есть обвинение воспользовалось всеми возможностями и даже нарушило закон, создав негативный образ подсудимых. Судья это не пресекал. А позитивного образа создать защите не удалось.

Убийство Немцова было представлено как убийство частного характера. Это определило восприятие события теми присяжными, кто живет обыденной жизнью и не особенно "интересуется политикой". Семененко - великолепный психолог, она исподволь компрометировала Немцова. На присяжных из провинции произвела впечатление из "Боско-кафе", потраченная Немцовым на легкий ужин с Дурицкой - 12 500 рублей (это средняя месячная зарплата в провинции, а у бюджетников даже меньше). В результате присяжные не были мотивированы на проверку доказательства мотивов убийства, заявленных обвинением, не считали этот вопрос принципиальным. Немцов сам был хорош, поэтому почему бы не принять убийство из корыстных побуждений?

Сравнивая поведение судьи и сторон дела с двумя предыдущими процессами, [где я была присяжной], я увидела обвинительный уклон. Обвинение на момент моего исключения из коллегии доказало факт создания ОПГ и участия в подготовке убийства Дадаева, Анзора Губашева, Темирлана Эскерханова, но не убедило в том, что убийство было совершено исключительно по корыстному мотиву и было личным делом обвиняемых».

Подсудимые. «Было видно, как они противоречат себе»

Обвиняемые слишком мало рассказывали о себе и часто не отвечали на вопросы обвинения, сетует Лариса Орешникова: «Когда подсудимых спрашивали, нам интересно было, что они ответят. Но они мало что отвечали, и для них это очень плохо. Например, прокурор задавал им вопросы, а они: "Нет, мы не будем отвечать". Это очень повлияло».

«Немножко неправильно они себя вели, для человеческого восприятия лучше было бы выгораживаться. Ну, вот они сами себе поэтому такой и приговор [заработали]», - добавляет она.

Владимир Огуенко отмечает, что Заур Дадаев оказался неожиданно хорошо подготовлен: «Вообще молодец, конечно. Я был удивлен, он так и дело свое наизусть знает, периодически и адвокату говорил, что спросить. Остальные - ну, Шадида, конечно, периодически начинало заносить, поэтому-то его и удалили в первый раз. А остальные чего - довольно молчаливы, сидят, слушают, потому от них-то уже ничего не зависит. Ну, последнее слово я не видел, читал только, но что они там могут сказать? Все в принципе правильно сказали».

«Подсудимым в этом процессе было труднее, - говорит Александра Карасева, - у них наверняка были какие-то договоренности: об этом говорим, об этом мы не говорим. И так как от многого надо было уходить, подсудимые себя защитить не могли. Это создавало у присяжных негативную оценку подсудимых, потому что было видно, как они противоречат себе и откровенно сообщают дезинформацию».

По мнению Карасевой, обвинению удалось доказать в суде причастность к преступлению Заура Дадаева, Анзора Губашева и Темирлана Эскерханова: «Мнение мое сложилось. Я не видела всех доказательств после марта, только видео первых показаний Дадаева и Анзора Губашева, фото и сканы документов в интернете и репортажи из зала суда. Но того, что [представили] до 1 марта, было достаточно. По крайней мере трое, я считаю, участвовали в организации убийства. У меня сомнения по Бахаеву. Шадид Губашев, да, был перевозчиком и встретил Беслана Шаванова, был втянут в дела этой группы. Но вопрос - насколько это все было осознанно?».

Александра Карасева уверена, что на присяжных произвел впечатление инцидент с Хамзатом Бахаевым в апреле. Тогда прокурор Семененко , что подсудимый угрожал ей жестом - провел ладонью по горлу. «Я это видела сама, а потом другие присяжные на мой вопрос, что это значило, подтвердили, что этот жест был не случайным, он адресовался прокурору», - говорит Карасева. Присяжная Орешникова вспоминает, что смотрела на подсудимого в тот момент, когда он убирал руку от лица, но однозначно трактовать его жест не может. Огуенко этого жеста не видел, только потом слышал обсуждение среди присяжных.

«С этого дня отношение к Бахаеву начало меняться на глазах», - отмечает Карасева. Выступая в суде, говорит она, обвиняемые только ухудшили свое положение и «сами себя подставляли, работая на стереотип диких злобных чеченцев, презирающих окружающих».

Сомнительные доказательства. «Как-то неправдоподобно это»

Лариса Орешникова говорит, что после девяти месяцев судебных заседаний у нее так и не сложилась четкая картина преступления. «Потому что в начале мы, например, слушаем прокурора - у нас такое мнение. Потом прения когда начались, адвокат говорит. Не знаешь, кому верить».

Присяжные вспоминают некоторые доказательства, которые вызвали у них особенно сильные сомнения. К примеру, свидетель Артем Трапезин, представившийся менеджером салона «Автолайн», в суде , что 20 октября 2014 года продал Зауру Дадаеву машину ZAZ Chance , на которой потом следили за Немцовым. Защита утверждала, что в тот день Дадаев был в Чечне.

«Трапезин, мне кажется, какой-то лгунишка. Потому что он одно говорил, потом другое», - вспоминает Орешникова. Огуенко тоже не поверил ему: «Вначале этот Трапезин довольно интересно выступал, а потом сник. Когда его адвокаты начали мурыжить вопросами, на него довольно грустно было смотреть».

У Орешниковой вызвали сомнения домработницы Зарины Исоевой («На записях ничего не видно - а она все знает. Как-то неправдоподобно это было»), а у Огуенко - свидетеля Евгения Молодых, по мосту за Немцовым и его спутницей Дурицкой и якобы запомнил щетину на лице отбегавшего Дадаева. «Шел хрен знает где, темно, ничего не видно, а тут весь такой… Память у него, как у Шерлока Холмса, что ли? - удивляется присяжный. - Честно, я бы вообще ничего не увидел. За сто метров? Ну не знаю, странно».

Он находит странным, что в деле нет четкого видео с места убийства, только плохого качества запись камеры ТВЦ: «Чего, у нас на Кремле ни одной камеры нет? Потом они говорили, что это муляжи, потом, что информации нету, в общем, тоже ничего непонятно. Вопрос подвис в воздухе».

Сомнения у него вызывают и микрочастицы следов выстрела, найденные на теле служившего во внутренних войсках Заура Дадаева («не совсем понятно, как они эту экспертизу проводили»), и патроны, которые нашли в доме его матери в Малгобеке («это какая-то чепуха»). Мотив - убийство по найму - его тоже не убедил. «Про него, собственно, и не было [ничего сказано в суде], - замечает Огуенко.- Когда Гудков или Яшин про политику, судья сразу это прекращал. Если адвокаты про Charlie Hebdo начинали, тоже. А деньги… купить квартиру , а потом на шестерых 15 миллионов [делить]? Еще машина Mercedes за три миллиона? Если все подсчитать, там и 15 миллионов не очень гигантская сумма».

Наиболее убедительными доказательствами для него были следы ДНК Дадаева и Губашевых в следившем за политиком ZAZ Chance и тот факт, что они уехали из Москвы почти сразу же после убийства.

«Тут все эти доказательства можно и так трактовать, и так, - говорит присяжный. - Два года они что-то исследовали-исследовали, Следственный комитет, а в итоге все на каких-то номерах. Вообще, конечно, убийство это, конечно, какое-то очень… странное».

Присяжные уходят. «Несколько человек просто-напросто слили»

За девять месяцев процесса из 22 заседателей в коллегии осталось только 13 человек. Присяжная №6 заявление о том, что не может участвовать в заседаниях «по семейным обстоятельствам», еще 11 ноября; 12 января такое же заявление присяжная №4. Это было ожидаемо и не вызвало никакого удивления, говорят бывшие участники коллегии; женщины торопились вернуться к работе и детям.

1 марта судья из коллегии Александру Карасеву - из-за того, что в ноябре 2016 года она была представителем в суде по трудовому спору в Ивановской области. Это стало неожиданностью для всех, говорит Владимир Огуенко. Орешникова вспоминает, что удаленная присяжная очень внимательно следила за делом: «У нее были исписаны две тетради. У нас по полтетради, а у нее уже две исписаны».

Карасева рассказывает, что это был трудовой спор о незаконном увольнении преподавателей, которым она занималась как член профсоюза «Университетская солидарность» . «О том, что я была представителем в суде по трудовым спорам в 2015-2016 годах, я сообщила при отборе в коллегию присяжных, секретом это не было изначально», - говорит она.

«Это был скорее формальный предлог для удаления», - уверена Карасева. По ее словам, в ноябре–апреле по просьбе прокуратуры подразделение МВД провело дополнительную проверку присяжных, которых попросили заполнить расширенную анкету, но «результаты проверки были применены к присяжным избирательно».

Карасева предполагает, что ее удаление может быть связано с тем, что она трижды попросила судью показать детализацию переговоров Тамерлана Эскерханова. «Эту детализацию представила его адвокат Анна Бюрчиева. Мы ее смотрели мельком. Когда встал вопрос, работал ли Эскерханов на [Романа] Гурария (в суде Эскерханов , что служил водителем у этого "золотого мальчика" - МЗ) и занимало ли у него это весь день, встал вопрос о том, что он выезжал за пределы Москвы в Ростовскую область, я просила посмотреть детализацию именно за эти дни, чтобы выяснить контакты с [Русланом] Геремеевым и [Русланом] Мухудиновым. Причем в записках в суде я указывала лиц, разговоры с которыми меня интересовали», - поясняет она.

Во время заседания судья Житников попросил ее «прояснить мотивы» вопроса, вспоминает Карасева: «Я вынуждена была встать, объяснить. Судья никакого решения не принял, детализацию не предоставил». «Учитывая то, что суд всячески уходил от оценки убийства как политического, от мотивов помимо коммерческих и от связей с Геремеевым, я думаю, что это нежелательно было в первую очередь для обвинения», - предполагает она.

«Я пять месяцев ездила два раза в неделю из Иваново в Москву, из Москвы в Иваново. Это работа. Когда сидишь на судебном заседании, не просто отсиживаешь, а сидишь и анализируешь. Конечно, мне хотелось дойти до конца», - сожалеет Карасева. Она вспоминает, что во время оформления документов после исключения из коллегии ей «открытым текстом дали понять, что в случае нарушения обязательств подписок о неразглашении меня при желании могут привлечь не только по прописанным в подписках статьям УК, но и за воспрепятствование правосудию, а также "организовать" дело за получение взятки или мошенничество».

Через месяц, 28 марта, старшина коллегии Владимир Приемский суд освободить его от обязанностей присяжного. За пять дней до этого он рассказал в суде, что в метро с ним попытался заговорить о деле мужчина, который назвал себя родственником Хамзата Бахаева; присяжный , что это не повлияет на его объективность. Остальные члены коллегии восприняли рассказ о встрече в метро с некоторым удивлением и скепсисом, но его уход с этим случаем не связывают - старшина предупреждал, что может уйти, если ему предложат выгодную работу.

25 мая самоотвод взял и Владимир Огуенко - он говорит, что не мог больше пропускать работу из-за затянувшегося суда: «У меня работа, диссертация, и вот с этой диссертацией мне надо было в мае успеть. Но все равно не успел, надо было на неделю раньше бы уйти. Пришлось на сентябрь переносить. В общем, рабочий такой момент, заговора никакого нет».

В тот же день судья Житников о поступившей ему анонимной жалобе на присяжную Елену Бидюк, которая якобы делится своим мнением с другими присяжными и рассуждает, кто виноват в убийстве Немцова. «Ну мы все обсуждаем этот вопрос, не только я одна», - заметила Бидюк, но была исключена из коллегии.

«Я вообще не понял, что это за прикол. Что мы тогда там должны обсуждать?» - недоумевает Владимир Огуенко. Людмила Орешникова говорит, что присяжных инструктировали: они могут обсуждать между собой услышанное в суде, но не должны высказывать свое мнение в пользу защиты или обвинения. При этом, по ее словам, «все высказывались, а вот удалили только одного заседателя».

«Просто слили ее, побоялись, что голосование может измениться или что-то еще, - предполагает Орешкина. - Потому что она человек прямой, добрый, порядочный. Все шло все к завершению, она должна была голосовать, а ее взяли, убрали и все. Мне это, конечно, очень не понравилось». Она недоумевает: «Несколько человек просто-напросто слили. Куда они девалися? Последних убрали три человека, вот зачем, кто их убрал?».

Через неделю выбыл еще один присяжный, Сергей Шпонкин. 8 июня он заявление о выходе из коллегии, сославшись на «тяжелые семейные обстоятельства» и финансовые затруднения.

27 июня, в последний момент перед тем, как присяжные ушли выносить вердикт, судья из коллегии еще двух человек. Одну присяжную - из-за того, что при отборе она не сказала, что ее скончавшийся в 2013 году муж был судим (среди запасных присяжных она была первой в очереди на попадание в основную коллегию). Другого - из-за анонимного сообщения: будто бы присяжный (он вошел в основную коллегию из числа запасных после ухода Шпонкина) показывал коллегам «некоторые доказательства». Речь шла о картах и таблицах с данными детализации, которые он составил сам.

«Мы видим четко, мы абсолютно точно видим информацию, которая есть в деле, но не была представлена в суде - за 9 августа и 15 августа 2014 года», - прокурор Мария Семененко. За сбор информации о деле вне суда присяжного исключили.

«Какие-то пункты он взял из интернета, еще откуда-то. Ну да, это как бы противозаконно, тут понятно», - считает Огуенко. «Молодой человек сделал доброе дело для всех, - рассуждает Орешникова. - Просто мое мнение к присяжным заседателям - бессовестные они. Человек даже водичку приносил и здесь доброе сделал, эти бумаги составил. Его, правда, никто не просил, и он должен был знать, что это нельзя делать. Но главное то, что его ведь сдали».

«Кто его знает, как бы он голосовал, - продолжает Орешникова. - Его записи мы почти не видели, мы хотели в последний день разобраться. Он хотел помочь всем, а кому-то не хотелось, чтобы все все вспомнили, все взвесили. И этого молодого человека просто взяли и убрали».

Вердикт присяжных. «С Чечни выдачи нет»

29 июня оставшиеся присяжные вынесли вердикт. В общей сложности коллегия обсуждала его три дня; дополнительных вопросов по сути дела или просьб о дополнительной демонстрации доказательств у присяжных не возникло. Один раз они из совещательной комнаты, чтобы уточнить, как правильно заполнять вопросный лист.

Всех подсудимых коллегия виновными в убийстве Бориса Немцова и не заслуживающими снисхождения. Вину Анзора Губашева присяжные признали единодушно, лишь один человек голосовал за снисхождение к нему. Против виновности Заура Дадаева высказались двое (и четверо проголосовали за снисхождение), против виновности Шадида Губашева и за снисхождение к нему - лишь один присяжный. Двое присяжных голосовали за невиновность Темирлана Эскерханова и снисхождение к нему. Больше всего вопросов и споров, вероятно, вызвал Хамзат Бахаев, в виновности которого адвокаты семьи Немцова - оправдать его предлагали четверо заседателей.

Все трое присяжных, с которыми поговорила «Медиазона», утверждают, что о фактах прямого давления на заседателей им ничего не известно. Александра Карасева допускает, что исключение присяжных из коллегии можно считать «скрытым давлением» (Владимир Огуенко на вопрос об этом отвечать отказался).

«Как я поняла, мое исключение было воспринято некоторыми присяжными как предупреждение о том, что "лишних" вопросов задавать не надо, и как напоминание о том, что за присяжными наблюдают», - говорит Карасева. Исключение из коллегии сначала Елены Бидюк, а затем еще двух присяжных «тоже могло сыграть свою роль, так как присяжным напомнили об их уязвимости и контроле за тем, что присяжные говорят и делают».

«Влияние на присяжных это должно было оказать сильное, так как удаление произошло практически перед уходом на вердикт, - замечает она. - После ответа Путина на пресс-конференции о том, что он следит за процессом по делу Немцова, оставшиеся в коллегии присяжные к моменту вынесения вердикта четко представляли значение процесса, а значит, желательность подтверждения версии следствия и государственных обвинителей по делу».

Карасева считает, что «сами подсудимые и их защитники не могли выстроить полную картину произошедшего». «Обвинитель блестяще работала, причем работала на грани фола и даже выходила за черту дозволенного, - говорит она. - Но у нее великолепное знание материалов дела, у нее великолепная реакция, у нее наглость и уверенность в своих силах. Она переигрывала защиту: допустим, Каверзин пытался играть по правилам, а Семененко по правилам не играла. Обвинение фактически солировало на процессе. Но и адвокаты сами ухудшали положение своих подзащитных. Когда адвокат Муса Хадисов стал говорить, что в Чечне, наоборот, Немцова любили, уважали и прочее, кроме отторжения это никакой иной реакции вызвать не могло».

Кроме того, на решение коллегии, по ее мнению, могло повлиять и то, что в ходе суда все «присяжные смогли убедиться в том, что "с Чечни выдачи нет"». «Оправдание кого-либо из обвиняемых привело бы к тому, что он мог скрыться в Чечне так же, как Геремеев, Мухудинов. И если бы следствию потом и удалось найти дополнительные убедительные доказательства участия этого человека в убийстве, он бы остался безнаказанным», - говорит Карасева.

Вышедший из коллегии за месяц до вердикта Владимир Огуенко сомневается в виновности подсудимых: «Я доказательств не нашел. Не увидел. Скорей всего, я еще бы позадавал некоторые вопросы. И может быть, они повлияли бы на мое мнение, но вот то, что было на момент, когда я с этим делом распрощался… Там я не вижу прямых неопровержимых доказательств».

«Вот именно, мне не хватило очень многих [доказательств], - говорит Лариса Орешникова, которая осталась в коллегии до конца и участвовала в вынесении вердикта. - Лично мне. Вы адвоката Прохорова и Михайлову ? Я тоже такого же мнения. Там по каждому [подсудимому] у меня, конечно, свое мнение, но как они сказали - очень хорошо. Опытные же адвокаты, и то они поняли, что Бахаев, грубо говоря, здесь ни причем. Но присяжные заседатели такие умные, они даже адвоката Прохорова не послушали. Даже снисхождения нету. В общем, я этого не понимаю. У меня плохой осадок остался от этого всего, я перед тем, как голосовать, вообще хотела уйти. Потому что мне нравится справедливость, а здесь ничего этого не было».

Присяжная Александра Карасева подводит итог своему опыту:

«Мне в первую очередь, конечно, помогал опыт суда присяжных. С 2004 года суд присяжных работал. Я участвовала фактически в первых в России заседаниях суда присяжных. В 2013 году я стала присяжной в Нижнем Новгороде. Получила опыт, посмотрела, как работает суд, как работает судья Московского окружного военного суда Бильжо - профессиональный высококвалифицированный судья: на что он обращает внимание, что такое доказательства, как их оценивать. Тот процесс был рядовым - четверо контрактников забили до смерти азербайджанца. Никакого административного давления не было, и там действительно вершилось правосудие.

Существенный момент, ограничивающий работу присяжных в России - то, что присяжные работают с той доказательной базой, которая формируется судом. И присяжные не могут сами как-то эту базу расширить. С моей точки зрения, то, что судья допросить перед присяжными [Алексея] Венедиктова, лишало присяжных необходимой информации. То, как суд уходил от оценки Геремеева, то, как суд фактически позволил [Алибеку] не дать показаний по сути, то, что ряд документов защиты присяжным не показали.

Но это уже проблема не только конкретного судьи Житникова и Московского окружного военного суда, это проблема общероссийская. С июня 2018 года суд присяжных будет работать в районных судах. Зная, как формируется доказательная база, насколько суд зависим от председателя суда, насколько суд беспределен в отборе доказательной базы - и если уже у судьи примерное решение имеется - доказательную базу вам в своих интересах не сформировать. С судом присяжных в таких условиях они могут выйти на любое решение - просто дадут присяжным ту базу, которая нужна, чтобы решение устояло. Это мой опыт присяжного - 2004 год, 2013 год и 2017-й» .

". Как известно, после досрочного выхода на свободу душегуб плохо кончил - его грешную жизнь оборвали пули. Судя по деталям случившегося - типичная криминальная разборка. Уж сколько "братков" так отстреляли...
Но следствию и обвинению видимо не очень хотелось копать в этом направлении. Зато явно хотелось найти подходящего "чеченца" в качестве козла отпущения. Общественность требовала с пеной у рта - чеченца!
Ну и нашли чеченца - как того желала публика...

Правда, теперь, когда дело уже довели до суда, всплывают совсем уж неприглядные подробности, как лепили дело. Тут и процессуальные нарушения, и явная проблема с доказательствами, не говоря уж о мотиве... Впрочем, вряд ли прокурор обратит внимание на эти нарушения. Ведь обвинение представляет Мария Семененко .

Та самая, что засадила Черкесова за "преднамеренное убийство Егора Свиридова", не пожелав почему-то выяснить вопрос с видеозаписью с камеры наблюдения. Черкесов с самого начала требовал, чтобы видеозапись приобщили к делу - на ней было видно, что драка была обоюдной, Свиридов с дружками избивал Черкесова, а тот пытался защищаться... Видеозапись прокуроршу не заинтересовала, зато она на голубом глазу построила обвинение на том, что обвиняемый в убийстве болельщика Егора Свиридова Аслан Черкесов якобы... испытывал ненависть к славянам! И это при том, что Черкесов женат на русской? Хм, у меня возникают после этого резонные сомнения в адекватности госпожи прокурорши... Однако все заявления Черкесова и его защиты об отводе прокурора Марии Семененко не были удовлетворены...
Конечно, Черкесов не пай-мальчик, и за стрельбу в обоюдной драе должен был понести наказание. Но явно не срок в 20 лет.

Прокурор Мария Семененко "прославилась" и участием в другой громкой истории: самоубийство Владимира Полютова , бывшего чиновника московского управления Минимущества. Как сообщает «Интерфакс», Полютов написал в предсмертной записке о своей невиновности.
- В записке он прямо говорит, что никого не боится и был честным человеком всю жизнь. Он написал, что это единственный способ сохранить свое доброе имя , - рассказал журналистам адвокат 58-летнего чиновника Виктор Паршуткин.

По словам адвоката, в записке говорится: «Я ни в чем не виновен, ничего не украл» . Также там перечисляются люди, которых Полютов считал виновниками своей смерти. Это следователь, прокурор и судья, а также один из бывших руководителей Росимущества.
- В записке сказано, что это был не суд, а "судилище", с чем я абсолютно согласен. Процесс был проведен в закрытом режиме, а половина присяжных заседателей были агенты гособвинения, - сказал Паршуткин.
По словам адвоката, в ближайшее время он подаст в правоохранительные органы заявление с требованием возбудить дело о доведении до суицида.

Вдова покойного, Наталья Полютова , просила главу СКР Александра Бастрыкина привлечь к ответственности судью Мосгорсуда Елену Гученкову , рассматривавшую дело чиновника и прокурора Марию Семененко , выступавшую гособвинителем на процессе. В заявлении вдова указывает, что на ее взгляд, именно эти люди довел ее мужа до самоубийства. Полютова утверждает, что в ходе всего судебного разбирательства судья и прокурор систематически унижали человеческое достоинство ее супруга.
(отсюда)

А теперь о суде над обвиняемым в убийстве Буданова Юсупом Темерхановым. 10 января должно пройти следующее судебное заседание. И вся надежда обвиняемого на то, что присяжные будут судить по справедливости, а не за то, что он чеченец..
Впрочем, это весьма слабая надежда. Ведь присяжных отбирали соответствующим образом...

Скажу прямо - когда ознакомился с подробностями дела, то поразился топорной работе следствия и обвинения. Но поскольку обвиняют чеченца, то никого не волнуют явные несостыковки и нарушения, допущенные в деле...

О первом дне судебного заседания:

Судебное заседание началось с того, что адвокат обвиняемого в убийстве Буданова Юсупа Темерханова Мурад Мусаев потребовал удалить из зала оперативного работника осуществлявшего сопровождение расследования по уголовному делу, обосновав это тем, что данный сотрудник присутствует на заседании для того, чтобы впоследствии корректировать линию обвинения и для возможного оказания давления на свидетелей. Кроме того, защита планирует допросить в качестве свидетелей всех оперативных сотрудников сопровождавших дело в виду явного нарушения уголовно-процессуального законодательства с их стороны. Судья ходатайство удовлетворил, оперативный сотрудник покинул за судебного заседания.
После чего Мусаевым были заявлены ходатайства об исключении из числа доказательств ряда процессуальных документов и производных от них доказательств. Судья данные ходатайства отклонил, сославшись на преждевременность, пояснив, что он не знает, будут ли данные доказательства переставлены стороной обвинения в ходе рассмотрения дела.

После рассмотрения процессуальных вопросов в зал вошли присяжные заседатели. Стоит отметить, что средний возраст заседателей за 50, все они славянской внешности. Ранее адвокат Мурад Мусаев заявлял, что в основном это русские люди.

В ходе вступительного слова прокурор Мария Семененко сообщила присяжным, что Темерханов совершил убийство по мотиву ненависти и вражды в отношении социальной группы - военнослужащим осуществлявшим службу в Чеченской республике .
Мотивом преступления она назвала то, в ночь с 12 на 13 февраля 2000 года в Чечне трое военнослужащих, привлеченные для проведения контртеррористической операции, в ходе возникшего на бытовой почве конфликта убили отца Темерханова и подожгли его кафе и автомобиль. Участники преступления до сих пор не установлены. По ее словам, для конспирации Темерханов получил в 2004 году паспорт на другое имя и фамилию и 2011 году, выбрал своей жертвой «ярчайшего представителя, той социальной группы - военнослужащих» - Буданова, нашел соучастников, которые осуществляли слежку и приобрел машину с поддельными номерами. После убийства Буданова он поджег автомобиль и скрылся. Соучастники не установлены.

Адвокат Мусаев разбил доводы обвинителя Семененко, приведенные ею во вступительной речи:

"По словам обвинения, с 2000 по 2011 год, ненавидя каждого военнослужащего, он (подсудимый) не мог найти объект для убийства и отмстить", - сказал защитник. По его мнению, само утверждение обвинения о том, что Буданов был избран объектом преступления как наиболее яркий представитель данной социальной группы, является ложным и оскорбительным.
"Оно должно задевать тех военнослужащих, которые с честью выполняли свой долг", - добавил Мусаев. Адвокат призвал присяжных "не судить определенный образ, не судить между своими и чужими".

Далее были исследованы доказательства представленные обвинением и допрошен в качестве потерпевшего сын Буданова.
В судебном заседании объявлен перерыв до 11 часов 04.12.2012 года
(отсюда)

М-да, это ж КАК надо ненавидеть российскую армию, чтобы её "ярким представителем" назвать выпивоху, разгильдяя и душителя Буданова?!
Да все удуговы-закаевы вместе с дохлым Геббельсом нервно курят в сторонке, люто завидуя такому русофобскому выпаду прокурорши Семененко!
К сведению госпожи Семененко, отнюдь не все военнослужащие нарушали приказы командования, как это делал Буданов, далеко не все подделывали документы и лгали о якобы участии в первой чеченской войне, и не все жрали водку, наплевав на воинскую дисциплину, явно не все офицеры избивали подчиненных, и уж точно далеко не каждый похищал и душил девушек... Но видимо, госпожа Семененко считает, что все военнослужащие только этим и занимались?!
Офигительная русофобская "логика" прокурора!

Старший прокурор уголовно-судебного управления прокуратуры Москвы, старший советник юстиции Мария Семененко

Подсудимые выбирают суд присяжных в надежде на его "человечность", они полагают, что заседатели могут проявить жалость и принять необъективное, милостивое решение. Однако такие случаи редки, утверждает старший прокурор уголовно-судебного управления прокуратуры Москвы, старший советник юстиции Мария Семененко, обвинитель во многих громких процессах. Суд присяжных — не "суд эмоций", уверена она, заседатели внимательно следят за ходом процесса, за исследованием доказательств и аргументацией сторон.

Суд присяжных, который стал действовать на территории всей России относительно недавно, с 2010 года, многие юристы считают своего рода "панацеей" от несправедливого разбирательства. Оправданий, выносимых с коллегией заседателей, гораздо больше, чем без нее - 12%, рассказывал доктор социологических наук, научный руководитель Института проблем правоприменения при Европейском университете Санкт-Петербурга, профессор социологии права Вадим Волков.

Редакция "Право.Ru" обратилась за разъяснениями к представителю обвинения — прокурору Марии Семененко. Она участвовала во многих резонансных делах, которые рассматривались с участием коллегии присяжных. Среди них — дело "битцевского маньяка" Александра Пичушкина, уголовное дело по убийству болельщика "Спартака" Егора Свиридова , по убийству полковника Юрия Буданова , убийство магаданского губернатора Валентина Цветкова . По всем этим делам вердикт присяжных был обвинительным. Сейчас Семененко выступает гособвинителем в процессе по делу об убийстве обозревателя "Новой газеты" Анны Политковской, который также по ходатайству подсудимых идет с коллегией присяжных. Правда, недавно первая коллегия была распущена — часть заседателей болела, часть не смогла участвовать из-за занятости на работе.

Способность "вжиться" в дело, ораторские способности и убедительность

Сложившееся в обществе мнение, что суд присяжных — "суд эмоций", который выносит решение не на основании доказательств, является весьма поверхностным. Опыт уголовного судопроизводства показал, что это не так. Присяжные заседатели, как правило, внимательно следят за ходом процесса, исследованием доказательств, аргументацией сторон. Ораторские таланты государственного обвинителя и адвоката играют важную роль, однако решающим фактором судебного следствия является умение прокурора дать убедительную оценку содержащимся в материалах уголовного дела доказательствам и доступно мотивировать выводы о доказанности вины подсудимого и правильной квалификации его действий, — считает Семененко.

Качества, которыми должен обладать прокурор в делах с участием присяжных заседателей: способность "вжиться" в существо исследования преступления, умение работать с аудиторией, выдержка и быстрая реакция на поведение, ходатайства оппонентов.

- "Фактовооруженность" прокурора, доскональное знание материалов дела, умение выявить и предоставить систему доказательств требуют упорного и совместного труда с другими представителями стороны обвинения, чтобы присяжные заседатели вынесли правильное, законное и справедливое решение. Государственный обвинитель должен быть хорошо подготовлен, уметь определять, какие методы и тактические приемы он будет использовать на различных стадиях и этапах судебного следствия при представлении доказательств. Должен хорошо знать материалы дела, результаты своей работы в процессе. При подготовке прокурор должен предусмотреть, какие ситуации могут сложиться в ходе судебного следствия, и определить, как он будет действовать в том или ином случае, — считает прокурор.

Тщательно отобранные доказательства в суде с участием присяжных заседателей должны представляться в таком порядке, который максимально обеспечивает ясное и доступное понимание коллегией присяжных заседателей состава и существа совершенного уголовного преследования, мотивы действия и вину подсудимого. Это требует знания психологии людей, умения убеждать в справедливости и законности предъявляемых обвинений, хорошего владения словом, определения последовательности действий от формирования умысла до его реализации.

Практика поддержания государственного обвинения показала, что наиболее эффективными в плане воздействия на присяжных заседателей и убеждения их в правильности той или иной версии являются конкретность и наглядность доказательств. Они доверяют таким, которые могут воспринимать непосредственно в судебном заседании. В этой связи от прокурора требуется напряженная работа, так как ему необходимо самому "увидеть" и понять картину преступления, обобщить и передать ее драматизм присяжным заседателям, которые наблюдают, слушают их, осязают и непосредственно "соприкасаются" с вещественными доказательствами, — говорит Семененко.

Сложности представления доказательств с участием присяжных заседателей в судебном заседании, по мнению старшего прокурора, в том, что не в полной мере могут быть использованы предоставленные законом возможности по наглядному и понятному для присяжных документированию доказательств. Не всегда используются технические средства (видеозапись) при производстве осмотра места происшествия, а также для документирования первоначальных показаний подозреваемых, обвиняемых, которые в судебном заседании, как правило, изменяются.

Доказательства: здесь и сейчас

Подсудимые стремятся выбрать суд присяжных, надеясь на его "человечность". Они считают, что коллегия заседателей в ряде случаев может проявить жалость к подсудимому и принять необъективное решение. Однако такие случаи редки. При этом часто к моменту наступления судебного заседания с присяжными сам подсудимый меняет свою позицию. Если он ранее признавал свою вину полностью или частично, то к судебному заседанию полностью отрицает свою причастность к совершению преступления, и тогда в дополнение к его версии идут показания "вдруг появившихся свидетелей", которые, конечно, выгораживают своего друга или знакомого (которым для них является подсудимый), — заметила прокурор.

Присяжные заседатели, подчеркнула Семененко, как и любой человек, лучше воспринимают показания, которые звучат непосредственно в судебном заседании, поскольку это происходит здесь и сейчас. А показания, данные на следствии, допущенные к оглашению, не производят на них впечатления. Кроме того, сложно воспринимаются присяжными заседателями косвенные доказательства. Это усложняет работу прокурора, который должен принять максимальные меры к явке в суд свидетелей, потерпевших, получение дополнительных материалов, документов и фотографий для опровержения доводов защиты.

Именно на сложность восприятия присяжными косвенных доказательств, невозможность оперативного опровержения новых версий, показаний ранее не допрошенных свидетелей о наличии алиби или непричастности к преступлению подсудимого последние и рассчитывают, когда просят о рассмотрении дела коллегией присяжных заседателей. Вероятно, поведение подсудимого имеет значение для присяжных заседателей, которые хотят понять вину и сущность человека, представшего перед судом. Задача прокурора уличить подсудимого во лжи, что, как показывает практика, приводит присяжных к убеждению, что перед ними лицо, совершившее преступные действия, несмотря на демонстрацию подсудимым интеллигентности или эрудированности, добропорядочности, а также использование всех имеющихся возможностей к изменению подсудимым внешнего вида - отращивание бороды, волос, надевание очков, сбрасывание веса или его набор, кроткое поведение, жалостливое выражение лица и так далее. Следует признать, что поведение подсудимых перед присяжными в ряде случаев влияет на вердикт, и это необходимо прокурору учитывать в своих тактических действиях, — отметила Семененко.

Ряд особенностей, затрудняющих работу гособвинителя

Все процессы непохожи друг на друга, имеют свои индивидуальные особенности и "загадки", которые нужно вместе с присяжными заседателями "разгадать" для того, чтобы они приняли правильное, законное и справедливое решение. Для меня наиболее сложным и драматичным, вызывающим необычные реакции присяжных заседателей, оказался процесс по уголовному делу об убийстве губернатора Магадана Валентина Цветкова. Процесс характеризовался целым рядом особенностей, затруднявших работу государственного обвинителя, что потребовало активного участия прокурора в сборе, проверке и оценке доказательств, взаимодействия со следователями, расследовавшими преступление. Суть в том, что по делу, которое слушалось в Мосгорсуде , проходили только предполагаемые организаторы, но не было ни заказчика, ни киллера, не был определен мотив убийства, — рассказала прокурор.

В процессе уголовного судопроизводства защита убеждала присяжных заседателей, что они судят не тех, кого нужно, кроме того из числа доказательств по делу были исключены протоколы допросов свидетелей и приложения к ним в виде фотографий исполнителей убийств и подсудимых, устанавливающих взаимосвязь между киллером и организаторами, сидящими на скамье подсудимых. Все доказательства по данному делу являлись косвенными и не было ни одного прямого доказательства, указывающего на организаторов преступления. По словам Семененко, надо было проделать аналитическую работу по восполнению доказательств, которые были утрачены.

На скамье подсудимых по уголовному делу об убийстве губернатора Цветкова, покушении на заместителя главы магаданского представительства в Москве Петра Шапку и мошенничестве (хищении более 30 млн руб. у рыболовецкого колхоза "Первое мая" в Приморье) оказались пять человек. При этом обвинение в убийстве предъявлено четверым: предпринимателю Мартину Бабакехяну, его родственнику Масису Ахунцу, Артуру Анисимову и Александру Захарову. Экс-председатель колхоза Александр Чернышев, который в отличие от остальных подсудимых находился под подпиской о невыезде, обвинялся только в мошенничестве, никак не связанном с убийством. Ему грозило до шести лет лишения свободы, остальным — вплоть до пожизненного заключения. Процесс начался в сентябре 2009 года, за это время была распущена одна коллегия присяжных (заседатели заболели) и была отобрана новая. В этой коллегии уже осталось только 12 основных заседателей — запасные по разным причинам выбыли в ходе процесса, — пояснила прокурор.

Магаданского губернатора Цветкова застрелили утром 18 октября 2002 года у дома № 19 на Новом Арбате. Всего, по версии следствия и обвинения, в подготовке и организации преступления участвовали не меньше десяти человек, непосредственно на месте преступления Цветкова ждал киллер Константин Коршунов из банды Владимира Голбана по кличке "Молдаван". Коршунов выстрелил в губернатора, когда тот вышел из машины вместе с Петром Шапкой.

Как рассказали свидетели (на Арбате в это время было немало прохожих), киллер выстрелил, убежал через арку на Арбате, выкинул оружие, сел в одну автомашину, которая проехала 500 метров, после чего киллер с соучастниками выбежали из нее и пересели в другой автомобиль, на котором они скрылись. Очевидцы, кроме действий сообщников не запомнили больше ничего. Единственное, что было у следствия - это номер машины, на которой скрылись соучастники. Еще один человек находился на месте преступления и уехал с Арбата в машине, за рулем которой сидел Масис Ахунц, который работал водителем у своего родственника и одного из организаторов убийства Мартина Бабакехяна. На момент убийства из всех перечисленных в судебном заседании гособвинителем людей осужден был только Голбан по кличке "Молдаван": за серию заказных убийств на территории Приморского края его приговорили к пожизненному заключению. Гордиенко и Ковалев были убиты через полтора месяца после нападения на Цветкова, а киллер Коршунов с еще несколькими подельниками до сих пор в розыске, — рассказывала Семененко.

В ходе судебного следствия (при тесном взаимодействии государственного обвинителя и следствия, как подчеркнула прокурор) были получены документы - "формы-1" с фотографиями исполнителей этого убийства, которых уже не было в живых, а также на лиц, находящихся в розыске, и каждому свидетелю, чьи показания, изложенные в следственных протоколах в части опознания по фотографиям были признаны недопустимыми, документы предъявлялись в судебном заседании. Утраченные доказательства были восполнены. Они являлись связующим звеном между исполнителями и организаторами.

Борьба за вердикт: с косвенными доказательствами и без установления заказчика преступления

Во время судебного заседания был допрошен в качестве дополнительного свидетеля Голбан, который "откомандировал" своих бойцов в Москву в помощь Бабакехяну, получившему заказ на устранение губернатора Цветкова от "неустановленного заказчика". Голбан впервые дал показания в 2009 году (спустя 7 лет) после убийства губернатора и это была заслуга следствия. Голбан дал показания против Бабакехяна, сообщив суду, что последний присутствовал на встрече, на которой обсуждалось предстоящее убийство. Впрочем, лидер банды уточнил, что переговоры вел с неким Юрием Черновым (дальним родственником Бабакехяна), а сам Бабакехян "присутствовал и понимал, о чем идет речь". Чернов, как и многие другие обвиняемые, до суда не дожил: свидетельство о его смерти приобщено к делу. Анисимов и Захаров, по версии обвинения, помогали в организации убийства: выслеживали Цветкова, выясняли его распорядок дня и круг контактов. Ахунц, как говорилось выше, увозил одного из сообщников с места преступления. Допрос в судебном заседании Голбана "подкосил" подсудимых, так как Голбан объяснил, что исполнители этого убийства - Ковалев, Коршунов и Гордиенко, являвшиеся членами его банды. Он также пояснил, что с лета 2002 года они были в Москве и участвовали в подготовке убийства Цветкова при содействии и организации Бабакехяна и Чернова. Была допрошена и свидетель Виктория Тихачева - советник Цветкова, которая совместно с губернатором создала в области ГУП "Магаданское предприятие по добыче и переработке морепродуктов" (МПДПМ), ставшее монополистом. Из-за этого в области постоянно возникали конфликты между властью и представителями бизнеса. Тихачева, которой в суде были предъявлены фотографии, полученные как дополнительные доказательства, узнала на одной из них Ковалева, который приезжал к губернатору Цветкову по вопросам бизнеса от Анисимова Артура, одного из организаторов преступления, — рассказала прокурор.

После ожесточенных дебатов прокуратура просила признать фигурантов дела виновными и не заслуживающими снисхождения. Адвокаты подсудимых заявили, что справедливым по этому делу может быть только оправдательный вердикт. Они отметили, что на скамье подсудимых нет непосредственных исполнителей или заказчиков убийства: последние не установлены, а исполнители либо убиты, либо находятся в розыске. Те же, кто сейчас предстал перед судом, по мнению стороны защиты, на самом деле не имеют отношения к этому преступлению. Адвокаты просили присяжных учитывать принцип "презумпции невиновности".

Действительно, у обвинения не было ответов на вопросы, кто же был заказчиком преступления, что именно послужило причиной такой жестокой кровавой расправы над губернатором. Прокурору в этих условиях потребовалось глубокое проникновение в существо преступления с помощью следователей. По версии следствия, для совершения преступления подсудимые создали устойчивую преступную группу, в которую они вовлекли еще пятерых соучастников: Константина Коршунова, Сергея Гордиенко, Евгения Ковалева, а также Юрия Рашкина и Сергея Филиппенко. Непосредственные исполнители убийства — Коршунов, Гордиенко и Ковалев входили в организованную преступную группу Владимира Голбана ("Молдавана") в Приморском крае и специализировались на заказных убийствах. С участием следователей на стадии судебного следствия была уточнена и окончательно обоснована версия обвинения, в рамках которой Голбан, уже отбывающий пожизненный срок за организацию серии заказных убийств, не только отправил своих людей в Москву, но и лично участвовал в планировании преступления вместе с остальными обвиняемыми, — отметила Семененко.

Именно Голбан, по его собственным показаниям, выбрал место совершения нападения на Новом Арбате и разработал схему нападения. По его плану, для удачного исхода дела должны были использоваться две машины, на которых киллеры скрылись с места преступления, конспиративные сим-карты, а непосредственно при самом убийстве должен присутствовать наблюдатель. Сам же киллер, в соответствии с его методикой, должен был идти навстречу жертве, чтобы убедиться, что убивает того, кого нужно, пройти мимо, а затем резко развернуться и выстрелить в затылок.

Как рассказывал прокурор в прениях сторон, убийство губернатора было совершено по такому сценарию: рано утром, 18 октября 2002 года киллер Коршунов поджидал Цветкова за рекламным щитом около здания представительства Магаданской области на Арбате в Москве. Еще один соучастник преступления Евгений Ковалев выступал в роли наблюдателя. Когда Цветков вышел из машины, Коршунов подошел к губернатору и выстрелил ему в затылок, после чего скрылся. Было доказано, что именно Бабакехян, Анисимов и Захаров отслеживали передвижение губернатора от его квартиры на улице Петровка до Арбата и координировали действия остальных участников организованной преступной группировки. Основным доказательством со стороны обвинения, кроме показаний Голбана, была детализация телефонных соединений фигурантов дела, которые зафиксировали нахождение Бабакехяна, Захарова, Анисимова и Ахнуца в непосредственной близости от места убийства. Во время планирования же преступления эти абоненты, согласно детализации, постоянно созванивались: за месяц между ними было установлено более сотни произошедших телефонных соединений.

Драматизм борьбы за вердикт присяжных усугублялся тем, что доказательства, полученные на основе детализации телефонных переговоров, на которые так активно ссылалась сторона обвинения, были отвергнуты стороной защиты, которая заявляла, что детализация телефонных переговоров может быть не так точна, как того хотелось бы. Защита пыталась сказать присяжным заседателям, что детализация не является доказательством, так как нет ничего проще как ее сфальсифицировать. Выступая в прениях сторон, адвокат удивлялся, как именно сторона обвинения смогла установить точные до нескольких метров местонахождения фигурантов дела, когда согласно все этой же детализации, можно было зафиксировать только местонахождения абонентов в радиусе базовых сотовых станций — то есть в радиусе нескольких километров. Реализованный прокурорами алгоритм представления доказательств по уголовному делу губернатора Цветкова позволил создать условия для принятия справедливого обвинительного вердикта, — подытожила рассказ прокурор.

© Фото Дениса Гольдмана, ИА «Росбалт»

Московский окружной военный суд завершил рассмотрение дела об убийстве Бориса Немцова. Приговор пятерым подсудимым, которых ранее коллегия присяжных признала виновными, будет оглашен в четверг, 13 июля. Гособвинитель в ходе прений сторон потребовал приговорить Заура Дадаева к пожизненному заключению, а его сообщников — к срокам от 17 до 23 лет лишения свободы. За окончанием процесса наблюдал корреспондент «Росбалта».

Заседание Московского окружного военного суда, которое в среду было перенесено в другой зал, началось с опозданием в два с половиной часа. Все это время участники процесса ждали защитницу Темирлана Эскерханова Анну Бюрчиеву. Ее появление после обеда было встречено всеобщим ликованием. Заскучавшие было журналисты вновь столпились в коридоре. Как выяснилось чуть позже, суета была напрасной: места хватило всем.

Объявив начало заседания, судья Юрий Житников предоставил слово прокурору Марии Семененко, которая заняла место за трибуной. Ее выступление заняло меньше десяти минут. Для начала она попросила суд квалифицировать вменяемые подсудимым преступления по двум статьям — «умышленное убийство по найму в составе организованной группы» и «незаконное приобретение, хранение, перевозка и ношение огнестрельного оружия и боеприпасов». Прокурор так же указала на смягчающие обстоятельства: положительная характеристика (есть у всех подсудимых), справки о болезнях (кроме Заура Дадаева и Анзора Губашева) и наличие малолетних детей (Темирлан Эскерханов и Хамзат Бахаев).

Напомнив, что ранее присяжные признали подсудимых виновными и не заслуживающими снисхождения, Мария Семененко перешла к наказанию.

Для предполагаемого исполнителя убийства Заура Дадаева прокурор потребовала пожизненного заключения в колонии особого режима и штраф в размере 200 тыс рублей. Применяемое в подобных случаях ограничение свободы она заменила на лишение воинского звания и боевых наград: преступление Дадаев совершил, будучи лейтенантом российской армии. Ранее он был награжден орденом Мужества.

Предполагаемого водителя машины, на которой преступники скрылись после убийства, Анзора Губашева Семененко попросила приговорить к 23 годам колонии строгого режима и аналогичному денежному штрафу в 200 тысяч. Сверх заключения она потребовала для Губашева ограничения свободы на 2 года. Это означает, что после выхода из колонии осужденный должен будет регулярно наведываться в органы и временно не сможет менять место работы, жительства и выезжать за пределы региона.

Его брату Шадиду, который, как считает следствие, следил за Немцовым и помогал сообщникам скрыться от преследования, прокурор потребовала схожее наказание. Единственное различие — в сроке заключения: Шадиду — на 2 года колонии больше, 23. Отвечавшему за конспирацию убийц Темирлану Эскерханову Семененко попросила дать 19 лет колонии — со штрафом и ограничением свободы. Предоставившему преступникам жилье Хамзату Бахаеву — 17 лет.

Пока Мария Семененко зачитывала наказание последнему подсудимому, Темирлан Эскерханов повернулся к соседу Губашеву и сказал что-то на чеченском. Мужчины посмеялись и передали шутку другим. Спустя мгновение широко улыбались все обвиняемые.

«Спасибо» — отчетливо произнесла прокурор и вернулась за стол.

Судья пригласил к трибуне представителей потерпевших. Однако адвокат дочери Бориса Немцова Жанны Вадим Прохоров воздержался от участия в прениях.

Сторона защиты, в свою очередь, развернуто и эмоционально попросила суд оправдать подсудимых. Так, защитник Хамзата Бахаева Заурбек Садаханов в очередной раз заявил, что рассмотренные в суде материалы и обстоятельства не доказывают причастность его подопечного к преступлению. «При таких обстоятельствах требовать от имени государства 17 лет лишения свободы — это очень жестоко, на мой взгляд, несправедливо», — сказал он.

На том, что обвинение предоставило невнятные доказательства вины Бахаева, ранее настаивали и представители потерпевших. Свою позицию Вадим Прохоров обозначил и теперь.

Адвокат Шадида Губашева Хадис Магомедов назвал запрошенный прокурором срок «несправедливым». По словам защитника Анзора Губашева Мусы Хадисова, до вердикта присяжных он и его коллеги были «лишены возможности вести дело в состязательном порядке». Тогда как «прокурору были предоставлены неограниченные возможности».

«Была зачистка среди присяжных, выведение присяжных. Это было сделано намеренно. На присяжных непременно играло воздействие с другой стороны», — заявил Магомедов.

Судья не раз прерывал его затяжную речь, напоминая, что законом запрещено ставить под сомнение решение коллегии. «Вы не в праве ставить под сомнение правильность вердикта — сколько раз можно вам повторять?» — наконец не выдержал Житников.

Адвокат Темирлана Эскерханова Анна Бюрчиева указала суду, что ее подзащитный растит семерых детей. «Ваша честь, я думаю, что вам не дадут покоя мысли о том, что у моего подзащитного семеро детей. Та мера наказания, которую запросило обвинение, говорит о том, что они вырастут без него?» — спросила она.

Напоследок защитник Заура Дадаева Марк Каверзин призвал Юрия Житникова распустить коллегию присяжных и направить дело на новое рассмотрение. По его словам, такая норма предусмотрена законом в случае сомнений у судьи.

«Аллах с теми, кто просит решения. — подхватил Заур Дадаев. — Я невиновен в этом преступлении и как будет воля Всевышнего, так я и пойду. Я ни перед кем не склоню голову, ни перед судом, ни перед прокурором».

«Именем Аллаха уповаю на Аллаха, Аллах нам судья, — добавил Анзор Губашев. — А власть, как люди, не руководствуясь законом, прерывает моего защитника. Да простит вас Аллах, но мне вас жалко. Вы даже не соответствуете федеральному закону».

«Надеюсь, что Всевышний вас простит. Но если он вас накажет, то вы каждую секунду, минуту будете отвечать перед ним, — высказал мнение его брат Шадид. — Такое большое, великое, могучее государство использовало нас в грязном убийстве. Использовало, как материал. Но, по-любому, все здесь, которые вранье печатают в газетах, будут отвечать. Все, кто замешан — в совокупности. Я не буду вас проклинать, потому что это запрещено. Но я прошу вас: не надо мне мало срока давать, для меня достаточно одного Господа, мне никакой судья не нужен».

«Я не знаю, что сказать. Это наказание дикое, — развел руками Темирлан Эскерханов. — Все в руках Всевышнего. Я прошу терпения своей матери, своему брату, чтобы у них нормально все было».

Самым кратким был Хамзат Бахаев: «Я не знаю, что происходит, не участвовал в этом, не могу знать. Я бы хотел поблагодарить всех, кто меня поддержал, и пожелать добра, мира, благополучия. Аллаху Акбар!». «Аллаху Акбар!» — отозвались остальные подсудимые.

В своем последнем слове обвиняемые поблагодарили за поддержку родственников и высшие силы.

«Всем добра», — напоследок пожал плечами Хамзат Бахаев и суд удалился до вынесения приговора. Вердикт будет оглашен 13 июля в 11:00.

Денис Гольдман

Которого следствие называет «битцевским маньяком». Суд проходит с участием присяжных заседателей и продолжается третью неделю. В настоящее время государственное обвинение в рамках представления доказательств допрашивает потерпевших.

В понедельник в суде давали показания родственники шести жертв убийцы из Битцевского парка: 43-летнего (был убит 29 января 2002 года), 63-летнего (16 ноября 2005 года), 35-летнего Алексея (24 августа 2002 года), 46-летнего (28 сентября 2005 года), 49-летней Ларисы Кулыгиной (11 апреля 2006 года) и 42-летнего Олега Боярова (6 апреля 2003 года). Как следует из показаний Александра Пичушкина, часть жертв он поил водкой до состояния «отрубился», после чего еще живых сбрасывал в коллектор канализации. Люди тонули, их тела через несколько дней сточными водами выносило на решетки Курьяновской станции аэрации. Других маньяк бил молотком по голове. А бомжа Червякова убийца застрелил из самодельного пистолета.

Из допроса потерпевших стало ясно, что почти все жертвы битцевского маньяка не имели постоянного места работы и много пили.

«Последний раз отца я видел в 2000 году, — рассказал на суде сын погибшего Червякова. - Это было в Битцевском парке, где я был с друзьями. А отец с бомжами лазил». Бывший военный дирижер Червяков в августе 2002 года спал в лесу, постелив найденную где-то шубу, когда маньяк прострелил ему голову малокалиберной безоболочной пулей.

На заседании подсудимый Пичушкин был чем-то взволнован и невпопад вставал.

Вскоре он не вытерпел и попросил у суда оставить его наедине с прокурором .

Над репликой подсудимого смеялись потерпевшие, конвойные милиционеры, двенадцать присяжных заседателей, судья, свидетели и журналисты.

— Мне нужно 5-10 минут, — настаивал Пичушкин. - Это очень важно.

— Можно объявить перерыв, чтобы вы имели возможность переговорить с адвокатом, — разъяснил судья , — но не с прокурором.

Но подсудимый настаивал.

— Если прокурор согласна, я даже могу разрешить, — сказал судья Усов, плененный таинственным поведением подсудимого.

Во время очередного перерыва государственный обвинитель и подсудимый о чем-то говорили за закрытыми дверями. Это продолжалось не более пяти минут. Судя по всему, переговоры закончились ничем. По их завершении Александр Пичушкин выглядел неудовлетворенным.

Процесс продолжился, и прокурор Семененко спросила обвиняемого о куске паспорта, найденного на месте гибели Ларисы Кулыгиной.

— О местонахождения фрагмента следствию кто сообщил, вы?

— Можно ли верить ненатуральным блондинкам? — издевательски ответил на это подсудимый, который, вероятно, продолжал обдумывать минувшую встречу.

Других вопросов к подсудимому не было.

После этого государственный обвинитель зачитала присяжным выводы судмедэкспертов, осматривавших труп Ларисы Кулыгиной. В экспертизе отмечалось, что женщина незадолго до смерти, возможно, была изнасилована.