Произведения выдающегося русского писателя Ф. М. Достоевского характеризуются философскими и психологическими соображениями, вниманием к наиболее сложных и неоднозначных вопросов своей эпохи. В романе "Преступление и наказание" остро поставлен моральный вопрос ответственности человека за преступление - и не только перед законом, но и, в первую очередь, перед самим собой, перед своей совестью. Центральным персонажем романа "Преступление и наказание" является Родион Раскольников, носитель теории о "сверхчеловеке", которая способна на все, которой все позволено.

Раскольников разделяет всех людей на два типа: на "материал" и на "необычных" людей, способных сказать новое слово в истории. Он отмечает, что "необычных" людей очень мало, и что они имеют право власти над другими. Необычные люди, по мнению Родиона, могут даже преступить закон, как, например, Наполеон, Магомет,Ликург. Такие люди не остановятся ни перед маленьким преступлением, ни перед пролитием крови ради воплощения своих намерений. Герой уверен, что "сверхлюди" имеют право на преступление, на отрицание любых законов.

Теорию Раскольникова о "высших" и "низших" порождают социальная несправедливость, безысходность, духовные скитания. Страдания его родных, бедность, бедственное положение сестры и матери толкают героя на преступление. Но он не считает себя преступником. Родион услышал разговор, в которой высказывались сходные мысли, следовательно, их можно смело воплощать в жизнь.

Герой Достоевского настолько уверен в справедливости своей теории, что решается проверить, к какому типу людей принадлежит сам. Для этого он решает убить старуху-процентщицу, от которой, по его мнению, люди видят только зло. А ее деньги смогут помочь его семье. Кажется, Родион Раскольников руководствуется благородными мотивами, но следователь Порфирий Петрович, который ведет дело Родиона в суде, сразу замечает: "...опасен этот подавленный, гордый энтузиазм молодежи!".

Чем же опасна теория Раскольникова? Родион - добрая, честная, чувствительная натура, способная воспринимать чужую боль и готова прийти на помощь. Но пагубная теория сближает его с такими ворами, как Лужин и Свидригайлов, в сердце которых нет ни капли человечности. Конечно, близки они не характерами, не образом жизни, а мыслями, теориями, идеями.

Лужин - предприниматель средней руки, внезапно збагатіла "маленький человек", которой очень хочется стать "большим" человеком, превратиться из раба в хозяина жизни. Его теории оправдывают эксплуатацию людей ради собственной выгоды.

Свидригайлов лишенный совести и чести, в нем раскрываются глубины морального падения, он стал на путь преступления через душевную опустошенность. Самым ужасным является то, что Свидригайлов - яркое воплощение того, что ждет самого Родиона Раскольникова после преступления. Свидригайлов Раскольникова и пугает, и притягивает одновременно - ведь он смог переступить закон и жить дальше, наслаждаться этой жизнью. Родиону интересно, как рецидивист может продолжать спокойно жить. А, может, это подтверждение его теории. Раскольников, к сожалению, не понимал главного: Свидригайлов был пустым человеком, лишенным моральных ценностей и сострадание к другим. Духовный мир Раскольникова совсем другой.

Рассуждения Лужина и его средства достижения цели - свидетельства его низости. А Свидригайлов отпугивает Родиона тем, что не имеет никаких запретов. Так же, как и Лужин, герой Достоевского считает себя "сверхчеловеком"; так же, как и Свидригайлов, готов пойти на преступление.

Достоевский показывает, что любое преступление ведет к следующему преступлению. Так произошло с Родионом Раскольниковим: он был вынужден убить Лизавету, случайного свидетеля первого преступления. Это случайное убийство лишь подчеркивает сущность совершенного.

Если бы герой был вполне похожим на своих двойников - Лужина и Свидригайлова, - его бы не мучила совесть. Этого не произошло, Раскольников находится на грани нервного срыва. Он уже не тот, каким был до преступления. Вместе со старой он убил свою собственную душу. "Я не старуху убил, я себя убил", - говорит он Сони Мармеладовій, понимая, что от этих мучений уже никуда не убежать. Мысли о совершенном убийстве будут преследовать его всю жизнь, бередя его душевную рану.

Трагический эксперимент героя привел не к тем последствиям, которых он ожидал. Родион чувствует, что сам как будто ножницами отрезал себя от других людей, от своих близких. Согласно его теории, и Соня, и его мать, и Дуня, и Екатерина Ивановна относятся к разряду "обыкновенных" людей. Значит, может найтись такой же Раскольников, рука которого поднимется на них.

Изображая столкновения одержимого крайне преступной теорией героя с реальной жизнью, автор опровергает эту теорию. Ведь кто сможет заступиться за беззащитных людей, кто сможет помочь им? Теория, направленная против настоящих потребностей людей, лишена высокой гуманности, не способна решить эти вопросы, уверен Достоевский. Всю свою жизнь писатель пытался искать пути к "широкого" и свободного существования людей.

Роман "Преступление и наказание" предостерегает мир от повторения ошибок героя. Писатель уверен, что только нравственное возрождение человечества может сделать абсурдными преступные теории, поможет найти выход из жизненных проблем.

Недавно участвовал в школьной конференции. Тему уже точно не помню, к сожалению. Так как на самой конференции публику было маловато, решил залить сюда. Зря писал что-ли?

За несколько тысячелетий своего существования человечество успело накопить целый ряд самых различных теорий во всех отраслях жизни - отречение, альтруизм, брать от жизни все, полный эгоизм, рациональный эгоизм, сторонники Бога, сторонники технократии и имплантации. Этот список весьма и весьма велик, и нет смысла его продолжать. Но есть одна теория, которая получила широкое распространение - теория «Сверхчеловека», автором которой является Ницше. Она во многом интересна, ибо отражает многие аспекты человечества (фактическое неравенство, желание быть лучше всех и прочее). Данная теория по своей популярности и влиянию сравнима с марксизмом, теорией эволюции Дарвина. Но есть одно весомое «но», которое отличает творение Фридриха от других ему подобных - она толкуется очень по-разному людьми. Ницше дал лишь описание сверхчеловека и почему это неизбежно, но не дал и намека на то, как создать это существо.

Как известно, все хорошо, что в меру. Я бы изменил это выражение - «Все хорошо, что делает с умом и в меру». Именно ум на первом месте, а не мера, ведь без ума любая, даже самая хорошая, простая и миролюбивая теория станет навязчивой идеей, которая принесет в этот мир много зла и крови. Всю важность меры в своих идеях показал великий русский классик Ф.М. Достоевский - один их самых типичных выразителей тех начал, которые призваны стать основанием нашей своеобразной национальной нравственной философии. Он был искателем доброты Божией во всех людях, даже дурных и преступных. Миролюбие и кротость, любовь к идеальному и открытие образа Божия даже под покровом временной мерзости и позора - вот и идеал этого великого мыслителя, который был тончайшим психологом-художником. В своем романе «Преступление и наказание» Достоевский обращается к внутреннему миру человека. Главный герой, Родион Раскольников, создал свою теорию - все люди делятся на тварей дрожащих и на тварей, право имеющих. Откровенно говоря, данная теория лишь вариация деления людей на господствующий и рабский класс: у Гитлера это были Арии и «недочеловеки», например. Обе эти теории берут свое начало в творчестве Ницше - это понимание отдельными людьми теории о Сверхчеловеке. В своем романе Достоевский «развинчивает» теорию Родиона, доказываю ее несостоятельность. Это видно из душевных страданий Родиона после того, как он убил бабулек, ибо Достоевский очень тонко изобразил весь букет эмоций человека, совершившего преступление, но не будучи готовым за него отвечать - паранойя (бредовый сны, бессмысленные действия), срывы на родных без причины (ссоры с Дуней и матерью), накручивание себя, потеря сна и так далее. Таким образом, Родион создал теорию, под которую сам же и попадал в класс «тварей дрожащих», ведь сделать что-то могут многие, но далеко не все принять его на уровне сознания и ответить за последствия.

Однако, история знает пример куда более обоснованной теории - нацизм. Фактически, основоположником нацизма является Гитлер. Я не буду пересказывать смысл его теории, ибо ее и так все знают. Но почему она так популярна? Ответ также очень прост: когда человеку нечем возвысить себя и принизить ближнего своего, она начинает гордиться тем, что от него не зависит - в данном случае нацией и происхождением. Я ничего не имею против патриотизма, но если он основывается на любви к своей отчизне и уважении к другим. Если же человек считает себя лучше других лишь потому, что у него, по его же мнению, более лучшая нация и/или происхождение - он ущербен и глуп.

К моему величайшему сожалению, нацизм возрождается и мы наглядно видим это. Разумеется, он видоизменился, хотя суть та же, хоть и название изменилось - с нацизма на неонацизм. Занимательный факт: нацисты каждой страны искренне считают, что именно их нация самая лучшая. Повторяется то, что имело место быть всего 70 лет назад - ничтожный отрезок времени в истории. Самое забавное то, что прогресс технологий отнюдь не уменьшил популярность данной теории, а наоборот - подкрепил, дал второе дыхание. И хоть большая часть неонацистов - жалкие позеры, рано или поздно найдутся те, кто путем популистских лозунгов получит власть, как это сделал Гитлер.

Потому-то так важно понимать что добро, а что зло. Перечитывая Достоевского, вспоминать пророческий сон, в котором моровая язва уничтожала мир, вынуждая людей драться не известно за что… А ведь этот сон воплотился во Второй Мировой Войне - люди сражались во имя теории. Подобные теории лживы, ибо ведут к гибели души и тела. Как важно сегодня вспомнить великие слова Ф.М. Достоевского - «Ни одна, даже самая обоснованная и правдивая теория, не имеет права на существование, если за ней стоит хоть одна пролитая слеза ребенка» и как не менее важно понять гуманизм писателя и взять это с собой в дорогу жизни.

Будучи философом-гуманистом, Достоевский опровергает теорию о «Сверхчеловеке», а вместо нее ставит в центр нравственную чистоту души. В качестве подтверждения обратимся к образу. Сони Мармеладовой. Именно она является выразителем идей писателя. Истина есть добро, мыслимое человеческим умом; красота есть то же добро и та же истина, телесно воплощенная в живой конкретной форме. Да, она идет по «желтому билету», но все она несет в себе свет детской души. Это ее внутренняя красота спасает Раскольникова, поддерживает каторжников, спасает мир.

Муниципальное общеобразовательное учреждение школа №30

Немирова Елена

Ученица 11 «А»класса

Руководитель:

Назарова Н.В.

г.Мурманск,2005

I Введение

II. Основная часть

2.1 Уязвленная гордость Родиона Раскольникова

2.2 Система двойников

· Студент

· Лужин и Порфирий Петрович

· Соня Мармеладова

· Свидригайлов

2.3 Сны как форма психологического изображения

2.4 Кумир Раскольникова

2.5 Психологическая атмосфера в романе

IV Литература

I Введение

При ознакомлении с обширной литературой о Достоевском порой создается впечатление, что речь идет не об одном гениальном художнике, а о целом ряде философских сочинений различных авторов: Раскольникова, Мышкина, Верешова, Ставрогина, Ивана Карамазова, Великого инквизитора и других. Голос автора для одних исследователей сливается с голосами героев, для других является синтезом этих голосов, для третьих просто заглушается ими. Герой воспринимается как автор собственной идеологической концепции, а не как часть огромного художественного мира Достоевского. В этом уникальная особенность романов Достоевского, в этом состоит феномен его художественного метода.

Достоевский раскрывает сознание и характеры своих героев через изображение их драмы, в период наивысшего обострения внутренней борьбы. Формой внутреннего движения его героев является не эволюция, а непрерывные метания между рассудком и влечением чувства. Достоевского интересует не столько история Раскольникова, сколько его идея.

Главное в идеи Раскольникова – его идея. « кровь по совести», « теория преступления по совести» - вот самое главное в идеи Раскольникова, хотя только этой мыслью она не исчерпывается. Идея Раскольникова не представляет собой стройной мировоззренческой системы. Она противоречива. Понять, почему вполне хороший, благородный молодой человек, мечтающий о « всеобщем счастье», так наказан, трудно. Я и попыталась разобраться в особенностях романа Достоевского, чтобы понять, за что наказан герой.

Ф.М. Достоевский - величайший русский писатель, непревзойденный художник-реалист, анатом человеческой души, страстный поборник идей гуманизма и справедливости. "Гениальность Достоевского, - писал М. Горький, - неоспорима, по силе изобразительности его талант равен, может быть, только Шекспиру".Его романы отличаются пристальным интересом к интеллектуальной и психологической жизни героев, раскрытием сложного и противоречивого сознания человека. Роман Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание" - это произведение, посвященное истории того, как долго и трудно шла через страдания и ошибки мятущаяся человеческая душа к постижению истины.

Студент юридического факультета Родион Романович Раскольников занимается в университете «не жалея себя, и за это его уважали, но никто не любил. Был он очень беден и как-то надменно горд и необщителен; как будто что-то таил про себя». Гордость, властность, надменность, тщеславие, заносчивость, самолюбие главного героя «Преступления и наказания» отмечают в романе Порфий Петрович, Разумихин, Свидригайлов, Соня Мармеладова, сестра Дуня. Гордость настолько глубоко и органично велась в натуру Раскольникова, что он даже «заболел от уязвленной гордости’, когда в нем началось перерождение к другой, неориентированной гордостью, жизни.

Гордость ведет Раскольникова к отчуждению от людей. Он избегает встреч с ними, а при вынужденном общении ощущает «свое обычное неприятное и раздражительное чувство отвращения ко всякому чужому лицу, касавшемуся или хотевшему только прикоснуться к его личности. Он решительно ушел от всех, черепаха в свою скорлупу, и даже лицо служанки... возбуждало в нем желчь и конвульсии». Это отчуждение вырастает после убийства в ненависть и презрение к окружающим «Мрачное ощущение мучительного, бесконечного уединения и отчуждения вдруг сознательно сказалось в его душе... Это было какое-то бесконечное, почти физическое отвращение ко всему- встречавшемуся и окружающему, упорное, злобное, ненавистное. Ему гадки были все встречные, - гадки были их лица, походки, движения. Просто наплевал бы на кого-нибудь, укусил бы, кажется, если бы кто-нибудь с ним заговорил». Бросив в воду предложенные ему деньги, отказавшись от милостыни, от единящего людей, но уязвляющего гордость «закона любви», Раскольников словно захлопнул все выходы из своей скорлупы. «Ему показалось, что он как будто ножницами отрезал себя от всех и всего в эту минуту».

Усиление презрения к людям тесно взаимосвязано в душе Раскольникова с возрастанием его самомнения, «своей претензии». «Он, кажется, вообразил себе, - говорит о нем Свидригайлов, - что и он гениальный человек, - то есть был в том некоторое время уверен».

С высоты такого воображения люди кажутся ему пигмеями, вшами, дрожащими тварями, что неожиданно сближает следствия «закона Я» с результатами позитивистской методологии, для которой человек, как выражался герой «Записок из подполья», есть «усиленно сознающая мышь», другие следствия этого закона не позволяют Раскольникову напрочь отделиться от «вшей» и совсем не касаться их. Более того, они ему жизненно необходимы в, так сказать, подчеркнуто позитивистской «вшивости» (без учета их желаний, стремлений, идеалов и т.п.) для подтверждения собственной гордости, как материал и средство, в которых отражался бы его «гений».

Эти и подобные им следствия закона Я» отчетливо видны в выстраданной в одиночестве теории Раскольникова, согласно которой, по словам Свидригайлова, все окружающие разделяются «на материал и на особенных людей, для которых, по их высокому положению, закон не писан, а, напротив, которые сами сочиняют законы остальным людям, материалу-то, сору-то».

Характеризуя теорию Раскольникова, Порфирий Петрович замечает со своей стороны, что «сор» должен жить в абсолютном послушании законам, а их сочинители, только лишь в силу собственной необыкновенности и высокости своего положения, имеют право делать всякие преступления и лепить из покорного материала все, что им вздумается. В его характеристике вы делено безграничное своеволие как важный признак возлюбившего неравенство и самообожествляющегося индивида, связанный с умалением личности других людей и посягновением на их жизнь.

Раскольников считает совершенно верным поставленный Порфирием Петровичем в изложении его теории акцент, однако тут же пускается в ее оправдание, пытаясь дать ей более благородное обоснование. В уточнении Раскольникова «необыкновенный» человек имеет право разрешить своей совести проливать кровь «обыкновенных» единственно в том случае, если этого требует «исполнение его идеи (иногда спасительной, может быть, для всего человечества)». Именно идея и ее размер определяют, по его мнению, право «перешагнуть через кровь»: чем спасительнее и больше идея, тем неоспоримее право на увеличение объема кровопускания пигмеям.

В пример подобной идеи, не объясняя, однако, ее спасительности и качественного содержания ее размера, Раскольников приводит научные открытия. «По-моему, если бы Кеплеровы и Ньютоновы открытия, вследствие каких-нибудь комбинаций, никоим образом не могли бы стать известными людям иначе как с пожертвованием жизни одного, десяти, ста и так далее человек, мешавших бы этому открытию или ставших на пути как препятствие, то Ньютон имел бы право и даже был бы обязан... устранить этих десять или сто человек, чтобы сделать известными свои открытия человечеству».

В рассуждении Раскольникова спасительность научных открытий для человечества повисает в абстрактном, «может быть», зато в соответствии с «законом Я»‚ выделяется их «известность», возвышая самих творцов и логически предполагающая соразмерное идее кровопролитие.

Идя далее за перечислением «необыкновенных» людей в уточняющейся Раскольниковым теории, следя метаморфозами и степенью туманности их спасительных идей! требующих для своего воплощения далеко не туманных жертв, мы от предположительной логики переходим к истории и знакомим с «законодателями и учредителями человечества», - «Ликургами, Солонами, Магометами, Наполеонами и так далее».Суть их деятельности заключалась в замене старого закона новым, для чего они обходимых случаях не останавливались перед кровью. «Замечательно даже, что большая часть этих благодетелей и установителей человечества были особенно страшные кровопроливцы».

И опять-таки благодетельность «установителей человечества» никак не раскрывается не только с нравственной, но просто с содержательной стороны. Более того, она совершенно пропадает в формальной отвлеченности «нового закона», неопределенной способности «сказать что-нибудь новенькое» и в столь же неопределенном стремлении «разрушения настоящего во имя лучшего». Напротив, на фоне абстрактности и бессодержательности «нового слова» еще рельефнее вырисовывается кровавая реальность и конкретность самовозвышающейся личности, торжество «закона Я».

Взявшись облагородить свою теорию, Раскольников всем ходом мысли только разоблачает ее, смыкаясь в конечном итоге с оценкой Порфирия Петровича. При этом Достоевскому было важно показать этот теоретический ход мысли, маскирующий и осложняющий проявления «закона Я» и повторяющийся, как увидим дальше, в практических действиях Раскольникова. Туманность разсла спасительности идеи, якобы нужной всему человечеству, неопределенность «нового слова» являются своеобразной идейно-психологической ширмой, полагающей усыпить совесть, если она еще смеется, для стирания различий между добром и злом, что существенно необходимо для неограниченного возвышения эгоистической гордости в «законе Я».

Конкретность высокой нравственной задачи «новом слове», определенность желания стать немного получше, хоть на каплю благолепнее нарушало бы всю идейную связь: максимальное самоутверждение личности - безразличие в выборе средств для него - абстрактность выдвигаемых при этом целей. То есть подобная конкретность препятствовала бы смешению добра и зла в выборе средств для достижения нравственно содержательной цели и гасила бы эгоистическую гордость отделенного от целого индивида выстраивала бы социально-исторические отношения по «закону любви», который один, по мнению Достоевского, способен придать им в идеале подлинное, нравственное, величие.

Безнравственное же величие реального социально-исторического процесса, в котором сильнее действует «закон Я», заключается в торжестве силы и успеха стремящихся к господству «учредителей и законодателей человечества». На величии этого процесса, которое обратно пропорционально его нравственности, его благонравию и благоразумию, основана историческая сторона теории Раскольникова, играющая в ней ведущую «подстрекательскую» роль и раскрывающая двусмысленность некоторых исторических новаций.

Сны и видения стали одной из важнейших форм психологического изображения у Достоевского. Легко заметить при этом, что легких или хотя бы нейтральных по настроению снов у его героев не бывает: психологические страдания не только продолжаются во сне, а даже усиливаются, потому что в бессознательном состоянии свободнее проявляется тот ужас, который носят герои в душе.

Движение романа рельефно запечатлено, в частности, в снах Раскольникова, где естественно (и даже, так сказать, натуралистичен) более обобщенный рисунок и прямая символика. В этих снах предстают жестокие картины, соотнесенные с преступлением Раскольникова (в одном из них повторяется само преступление), и в то же время вы ступают массы людей, «все они». В первом сне, который Раскольников видит накануне преступления, толпа людей забивает «маленькую, тощую саврасую крестьянскую клячонку». Это именно картина некоей всеобщей жестокости мира - вся эта «толпа разодетых мещанок, баб, их мужей и всякого сброду», толпа, которой хозяин клячонки кричит: «Садись, все садись!... Всех довезу, садись!» Раскольников, который видит себя ребенком, «бросается с своими кулачонками», и эта сцена как бы обнажает бессмыслицу борьбы с жестокостью целого мира.

Во втором сне - уже после преступления -полицейский офицер зверски избивает квартирную хозяйку Раскольникова. Собирается толпа, « слышались голоса, восклицания, входили, стучали, хлопали дверями, сбегались». Эта сцена соотнесена с преступлением, и уже с тем наказанием, которое может обрушиться на Раскольникова. «Что это, свет перевернулся, что ли? - мелькает в его мозгу. «Стало быть, и к нему сейчас придут... И вот в бреду ему кажется, что «около него собирается много народу и хотят его взять и куда-то вынести, очень об нем спорят и ссорятся. То вдруг он один в комнате, все ушли и боятся его, и только изредка чуть-чуть отворяют дверь посмотреть на него, грозят ему, сговариваются о чем-то промеж себя, смеются и дразнят его».

Далее изображается сон, в котором Раскольников снова убивает хохочущую теперь над ним старуху, а «вся прихожая уже полна людей, двери на лестнице отворены настежь, и на площадке, на лестнице и туда вниз - все

люди, голова с головой, все смотрят...».

И,наконец, в эпилоге он, больной, видит кошмарный

сон о будущем мира. И сон этот затем своеобразно проецируется на то ощущение, которое испытывает Раскольников, когда, уже выздоровев, смотрит с высокого берега реки: «С дальнего другого берега доносилась песня. Там, в облитой солнцем необозримой степи, чуть приметными точками чернелись кочевые юрты. Там была свобода и жили другие люди, совсем непохожие на здешних, там как бы самое время остановилось, точно не прошли еще века Авраама и стад его».

Но эти последние сцены романа только подчеркивают то, что воплощено во всей цельности повествования. Герой Достоевского постоянно обращен ко всей необъятной жизни человечества в ее прошлом, настоящем и будущем, он постоянно и непосредственно соотносит себя с ней, все время меряет себя ею.

«Попробуйте же бросьте взгляд на историю человечества, - отмечает один из героев Достоевского, - ну, что вы увидите? Величественно? Пожалуй, хоть и величественно... Пестро? Пожалуй, хоть и пестро... Однообразно? Ну, пожалуй, и однообразно: дерутся да дерутся, и теперь дерутся, и прежде дрались, и после дрались, - согласитесь, что это даже уж слишком однообразно. Одним словом, все можно сказать о всемирной истории, все, что только самому расстроенному воображению в голову может прийти Одного только нельзя сказать, - что благоразумно. На первом слове поперхнетесь.

Вечная рака, неблагоразумие мировой истории питаются гордостью и эгоизмом «необыкновенных» людей, жаждущих первенства и власти любой ценой и возбуждающих зависть и злобу у «обыкновенных», которые пытаются занять их место. К такому выводу приводит Раскольникова его теория, которую он постоянно углубляет и содержание «нового слова» в которой постепенно перестает играть даже чисто служебную роль. «И я теперь знаю, Соня, - обращается он к Мармеладовой, напрочь забыв о «новых законах» и «спасительных идеях», - что кто крепок и силен умом и духом, тот над ними и властелин! Кто много посмеет, тот у них и законодатель, а кто больше всех может посметь, тот и всех правее! Так доселе велось и так всегда будет! Только слепой не разглядит!»

«Правота» голой силы, смеющей «плюнуть на большее», обнаруживает в размышлениях Раскольникова истинные мотивы «нового слова» «учредителей и законодателей человечества» - сладострастную жажду господства, снимает маскировку с их «спасительных» идей. «О как я понимаю “пророка”, - входит в экстаз Родион Романович, ставя себя на место «плюющего на многое» властелина,- с саблей! на коне: велит аллах и повинуйся “дрожащая” тварь! Прав, прав пророк, когда ставит где-нибудь поперек улицы хор-р-рошую батарею и дует в правого и виноватого, не удостаивая даже и объясниться! Повинуйся, дрожащая тварь, и - не желай, - не твое это дело!..»

Величие самодовлеющей безнравственной власти законодателей истории, льющих кровь, «как шампанское», за что «венчают в Капитолии и называют потом благодетелем человечества особенно выпукло воплощалось для Достоевского в Наполеоне, в идеях и поступках которого, по мнению писателя, ничего не лежало из любви к человечеству. Фигура Наполеона чрезвычайно важна для понимания теории и поступков Раскольникова. Она для него главный и наиболее прочувствованный авторитет. Кумир поражает Родиона Романовича прежде всего способностью задушить в себе голос совести, пренебречь жизнями многих людей для карьеры, достижения всесильного могущества над миром. Такой человек, как я, - говорил Наполеон, - плюет на жизнь миллиона людей. Потому-то, в представлении Раскольникова, он и есть подлинный «необыкновенный человек»: «…настоящий властелин, кому все позволено, громит Тулон, делает резню в Париже, забывает армию в Египте, тратит полмиллиона людей в московском походе и отделывается каламбуром в Вильне; и ему же, по смерти, ставят кумиры, а стало быть, и все разрешено. Нет, на этаких людях, видно, не тело, а бронза!»

Единство волевого стремления, характера и теории Раскольникова пробуждает в нем желание «забронзоветь», подражать карьере законодателей истории, для чего необходимо, по примеру Наполеона, убить в себе совесть и человечность, чтобы обрести способность убивать других людей. В своем чудовищном эксперименте он вознамерился удостоверить свои возможности стать безнравственным учредителем человечества, испытать себя Наполеоном (а тем самым и Наполеона, его карьеру - собой).

По мнению Свидригайлова, французский император увлек его именно тем, что он шагал через зло непреклонно, не задумываясь. Это мнение совпадает с самоанализом Раскольникова, объясняющего Соне: «…я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил... Ну, понятно теперь? Штука в том: я задал себе один раз такой вопрос: что если бы, например, на моем месте случился Наполеон и не было бы у него, чтобы карьеру начать, ни Тулона, ни Египта, ни перехода Монблан, а была бы вместо всех красивых и монументальных вещей просто-напросто одна какая-нибудь с старушонка, легистраторша, которую еще вдобавок надо убить, чтобы из сундука у ней деньги стащить (для карьеры - то, понимаешь?), ну, так решился ли он на это, если бы другого выхода не было? Не покоробился ли бы оттого, что уж слишком не монументально, и.,. грешно?» Ответ Раскольникова, предопределивший его решимость вполне однозначен. В такой гипотетической ситуации Наполеон не только бы не покоробился, но и не понял бы вопроса о монументальности и грехе: «И уж если только не было ему другой дороги, то задушил бы так, что и пикнуть бы не дал без всякой задумчивости... задушил... по примеру авторитета... И это точь-в-точь так и было!»

Прежде чем прийти к подлинному объяснению своего преступления, движимого предельными следствиями «закона Я», мысль Раскольникова пробегает по тому же маскирующему кругу обманных рассуждений, что и его теория. Как в теории эти реальные следствия прикрывались пустозвонным новаторством, так и ее осуществление Раскольниковым пытается, хотя и довольно робко, облагородить не менее пустозвонным служением всему человечеству, некоей благой целью. Вопрос об истинной цели Раскольникова для Достоевского чрезвычайно важен, поскольку правильное его понимание позволяет видеть за слоем верхностных мотивов личности сложные глубинные проявления «закона Я».

В чем же состоит главная цель Родиона Романовича и ее благость? Пытаясь выяснить это, Соня Мармеладова спрашивает у него: «Ты был голоден? Ты …чтобы матери помочь? Да?» - «Нет, Соня, нет, - бормотал он, отвернувшись и свесив голову, -не был я так голоден, я действительно хотел помочь матери, но... это не совсем верно...» А что же верно, если не физиологическая потребность и не любовь к ближнему руководили поступком Раскольникова?

В приведенной фразе, важной во многих отношениях для понимания переплетения неоднозначных мотивов преступления, содержится ряд противоречий, снимающих позолоту с его благородного объяснения и подводящих к главной причине. Пока же отметим уже встречавшуюся закономерность: внутренне бунтуя против позитивистского отношения к человеку, Раскольников в то же самое время оказывается неспособным оторваться от него, насквозь пропитан в своем мышлении его категориями и схемами, обнаруживая тем самым глубокое «избирательное сродство» между своеволием в «законе Я» и позитивистской методологией.

Служение человечеству он целиком понимает как урегулирование экономических связей между людьми, как перераспределение денег. Рассудочная экономика направляет и его арифметическую логику: жизнь смешной старушонки- ничто по отношению к обладаемым ею средствам, поэтому и овладение ими через ее убийство для возможных добрых дел должно загладиться «неизмеримою, сравнительною, пользой».Математический подход к добрым делам, их нравственная неопределенность тесно связаны с более глубокой, нежели служение человечеству, причиной преступления, для которой оно выполняет лишь служебную роль.

Обратимся вновь к подслушанной Раскольниковым фразе, где эта служебность выражена в незаметно-несоразмерном подчинении всего человечества высокопарному заявлению гордого Я («посвятить себя»). Такое подчинение становится все более явным по мере возрастания претензий Я и по мере усиления неопределенности общего дела, которая опять-таки необходима для более эффективной и не всегда осознанной борьбы с совестью, препятствующей происходящему в «законе Я» смещению добра и зла.

Действительно, каким может быть общее дело при полном презрении к человеку и неверии в его духовные возможности? Ведь на вопрос «у стены», художественно заданный автором «Братьев Карамазовых» великому инквизитору (как замечал Достоевский в письме к НА.Любимову, «вопрос ставится у стены: “Презираете вы человечество или уважаете, вы, будущие его спасители?”), Раскольников отвечает недвусмысленно: «Не переменятся люди и не переделать их никому, и труда не стоит тратить. Это их закон... Закон». Этим его убеждением и обусловлена неопределенность общего дела, которое вместе с выбранными им путями служения человечеству полностью дискредитируется, что способствует продвижению сознания к более фундаментальным целям преступления. «..Целый месяц, - смеется он над своим служением человечеству, - всеблагое провидение беспокоил, призывая в свидетели, что не для своей, дескать, плоти и похоти предпринимаю, а имею в виду великолепную и приятную цель, - ха-ха!»

Когда главные цели убийственного эксперимента Раскольникова становятся в его сознании яснее второстепенных, он возбуждается и входит в экстаз: «Свобода и власть, а главное власть! Над всею дрожащею тварью и над всем муравейником!.. Вот цель! Помни это - говорит он Соне. В черновых записях Достоевского, связанных с образом Раскольникова, читаем: «В его образе выражается... мысль непомерной гордости, высокомерия и презрения к этому обществу. Его идея: взять во власть это общество... деспотизм - его черта... Он хочет властвовать - и не знает никаких средств. Поскорей взять власть и разбогатеть. Идея убийства и пришла ему готовая».

Обдумывая все глубже свое преступление, Раскольников понимает, что служение человечеству и общее дело - это сущий вздор. «Не для того я убил, - при знается он Соне, - чтобы, получив средства и власть, сделаться благодетелем человечества... Я просто убил; для себя убил, для себя одного: а там стал ли я бы чьим-нибудь благодетелем или всю жизнь, как паук, ловил бы всех в паутинку и на всех живые соки высасывал мне в ту минуту все равно должно было быть!.. И не деньги, главное, нужны мне были, Соня, когда я убил; не столько деньги нужны были, как другое... Я это все теперь знаю... мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею...»

Не те или иные конкретные формы господства интересовали Раскольникова прежде всего, а сама чистая возможность овладеть ими, стать потенциально «бронзовым» сверхчеловеком, так сказать, скупым рыцарем от власти, для чего необходимо совершить духовное самоубийство и задушить в себе совесть, способность сострадания и любви, которые наиболее эффективно атрофируются умалением и уничтожением других.

«Старуха была только болезнь, - движется его мысль от поверхностных объяснений к подлинной причине преступления, - я переступить поскорее хотел... я не человека убил, а принцип убил! Принцип-то я и убил, а переступить-то не переступил, на этой стороне остался.

Черт, как известно, советовал, правда, без особого успеха. Ивану Карамазову именно «отвыкнуть» от совести, чтобы стать «как боги». И Раскольников также не смог побороть до конца эту «привычку», врачующую эгоистическую гордость и препятствующую распространению ни эгоистических следствий «закона Я», что и предопределило его негодность в бессовестные «гении» мировой истории, оставив ему возможность для духовного возрождения к подлинной человечности.

Федор Михайлович Достоевский вошел в историю мировой литературы как писатель-философ. Практически в каждом произведении Достоевского мы погружаемся в мир « последних вопросов», сталкиваемся с настойчивыми попытками разрешить коренные загадки человеческого бытия, с напряженными идейно-нравственными поисками, В силу особенностей миросозерцания философская проблематика всегда была в центре внимания писателя, составляя содержательный стержень его романов.

Однако Достоевского интересовала не абстрактная философская истина, а та идейно-нравственная правда, которая пережита и лично выстрадана человеком; правда, обретенная им в итоге нелегкого пути проб и ошибок, заблуждений, сомнений, прозрений. Искание и постижение универсальной философской истины в процессе личностных идейно-нравственных поисков - основная проблематика произведений Достоевского, в том числе его романа «Преступление и наказание».

Личностный характер философской проблематики закономерно выдвинул на первый план вопрос о нравственной ответственности человека за все, что происходит в мире. Проблема добра и зла-центральная в романах Достоевского - решается писателем не отвлеченно, а применительно к конкретному человеку, в плане его личной причастности к тому и другому. Герои Достоевского, живущие в основном в нравственной атмосфере складывающегося в России буржуазного общества, крайне остро и болезненно воспринимают чужое горе и страдание, постоянно чувствуя, что боль других имеет к ним самое непосредственное отношение. Так, Раскольников ощущает личную ответственность не только за судьбу матери и сестры, но и за страдания семьи Мармеладовых, и за неизвестную ему девочку, и за те сотни жизней, которые «попадают в процент» и «уходят куда-то... к черту, должно быть», - в конечном счете, герой чувствует нравственную причастность ко всем людям, потребность найти корень зла и уничтожить его.

Раскрытие такой проблематики естественно вело к появлению в произведениях Достоевского глубокого психологизма. Своеобразие его психологического стиля во многом определялось и особым характером изображенных им героев. Как и у Толстого, герои у Достоевского разрешают проблемы, которые волнуют самого автора. Им свойственны, следовательно, исключительная философичность мышления, обостренная эмоциональная чуткость, неординарность внутреннего мира. Такие черты были необходимы для того, чтобы философская проблематика романа была поставлена и разрешена на авторитетном уровне.

Художественное внимание Достоевского распределяется между двумя задачами: во-первых, проанализировать сложные психологические состояния и процессы и, во-вторых, воссоздать в романе определенную психологическую атмосферу, а именно: атмосферу предельного психологического напряжения, часто страдания, душевной муки. Для выполнения второй задачи анализ уже не подходит - применяются иные средства психологизма. В первую очередь психологическая атмосфера создается путем подбора словесных определений, характеризующих дурное состояние героя. Эпитеты, обозначающие чувства, ощущения и их телесные выражения, указывают на крайнюю степень внутренней напряженности: «ужасно странно», «в страшной тоске», «чувство бесконечного отвращения», «безобразная, соблазнительная дерзость», «неожиданное ощущение какой-то едкой ненависти», «до муки заботливый взгляд», «мнительность его..- уже разрослась в одно мгновение в чудовищные размеры», «это страшно опасно» и пр. При этом Достоевский повторяет синонимичные или однопорядковые слова, постоянно сгущая атмосферу душевного страдания, нагнетая психологическое напряжение. В сцене второго разговора Раскольникова с Соней внутреннее состояние участников характеризуется таким словесным рядом: «ужас и страдание», «выстрадав столько», «впечатления, становившиеся невыносимыми», «страшно тревожило», «предчувствовал страшное мучение», «внезапное обессиление и страх», «мучительное сознание своего бессилия», «страдание выразилось в лице ее», «и так мучений довольно», «испугавшись», «вскричал раздражительно», «в мучительной нерешимости», «рассеянно и в тревоге», «с беспокойством», «с отвращением», «угрюмо»‚ « с страданием», « не выдержал и вдруг горько заплакала», « в мрачной тоске». Все эти обозначения однородных психологических примет сконцентрированы на двух с половиной страницах- плотность более чем достаточная, чтобы не только создать, но и предельно сгустить тяжелейшую психологическую атмосферу.

Еще одной своеобразной формой психологического изображения стало у Достоевского использованеи портретных деталей, причем и здесь, как всегда, он весьма оригинален. Если, по известному выражению, « глаза- это зеркало души», то у Достоевского таким зеркалом гораздо чаще становятся губы – их мимическое движение – улыбка, усмешка, причем каждый раз иная, соответствующая психологическому состоянию. В эпитетах, проясняющих внутренний смысл этой внешней детали, Достоевский просто неистощим: «подумал со странной улыб кой», «странно усмехаясь», «ядовито улыбнулся», «какое-то новое раздражительное нетерпение проглядывая в этой усмешке», «насмешливая улыбка искривила его губы», «холодно усмехнулся», «прибавил он с осторожною улыбкой», «скривив рот в улыбку», «задумчиво улыбнулся», «напряженно усмехнулся», «неловко усмехнулся», «с нахально вызывающей усмешкой», «горькая усмешка», «неопределенно улыбаясь», «скривя рот в двусмысленную улыбку», «язвительно улыбнулся», «язвительно и высокомерно улыбнулся», «слабо улыбнулась», «с жесткой усмешкой», «что то бессильное и недоконченное сказалось в его бледной улыбке», «с грустной улыбкой», «почти надменная улыбка выдавилась на губах его», «злобно усмехнулся», «улыбка его была уже кроткая и грустная», «странная улыбка искривила его лицо, жалкая, печальная, слабая улыбка, улыбка отчаяния», «безобразная, потерянная улыбка выдавилась на его устах»...

Трудно сказать, чему удивляешься больше: тому ли, какое разнообразнейшее содержание может выражать всего лишь одна портретная черта, или же тому, насколько нерадостны все эти улыбки, насколько не соответствуют естественному, первичному смыслу этого мимического движения.

Наконец, отметим еще одну оригинальную форму психологического изображения, которая получила широкое распространение у Достоевского. Как уже отмечалось, психологическая атмосфера в повествовании настолько сгущенна и напряженна, а внимание читателя к внутреннему миру героев настолько прочно, что это дает возможность писателю применять прием полного или частичного умолчания о душевном состоянии героя, - как, например, в следующем случае: «С минуту они смотрели друг на друга молча. Разумихин всю жизнь помнил эту минуту. Горевший и пристальный взгляд Раскольникова как будто усиливался с каждым мгновением, проницал в его душу, в сознание. Вдруг Разумихин вздрогнул. Что-то странное как будто прошло между ними.. Какая-то идея проскользнула, как будто намек; что-то ужасное, безобразное и вдруг понятное с обеих сторон... Разумихин побледнел как мертвец».

Здесь даны лишь самые общие и неопределенные указания на содержание психологических процессов: несколько обычных для Достоевского в таких случаях неопределенных местоимений сконцентрированы в трех строчках. А между тем, несмотря на абстрактность и неопределенность психологических обозначений, эта сцена - одна из выразительнейших в романе. Достоевский не договаривает, умалчивает о самом главном - что «прошло между ними»:

то, что внезапно Разумихин понял, что Раскольников убийца, и Раскольников понял, что Разумихин это понял. Понять-то Разумихин понял, но не хочет он понимать этого, сознательно или подсознательно уходит от ясного понимания. Ну, а чтоб в это мгновение чувствовал Раскольников, - можно, очевидно, только догадываться. Прием умолчания применяется Достоевским именно в такие моменты, когда выявляются самые глубокие пласты психики и внутреннее состояние становится настолько противоречивым, сложным и смутным, что не поддается иным формам изображения. Умолчание намекает на неисчерпаемую душевную глубину, тем самым еще более усиливая психологическое напряжение.

Главные черты уникального психологического стиля Достоевского - предельная сосредоточенность на сложнейших, глубинных пластах внутреннего мира человека, умение захватить читателя изображением напряженнейших душевных состояний, художественное освоение «двух бездн» в душе человека.

"Преступление и наказание" - это идеологический роман, в котором сталкивается нечеловеческая теория с человеческими чувствами. Достоевский, великий знаток психологии людей, чуткий и внимательный художник, пытался разобраться в современной действительности, определить меру влияния на человека популярных в то время идей революционного переустройства жизни и индивидуалистических теорий. Вступая в полемику с демократами и социалистами, писатель стремился показать в своем романе, как заблуждение неокрепших умов приводит к убийству, пролитию крови, калеча и ломая молодые жизни.

Глубина философской мысли великого писателя не исчерпывается социально- нравственной коллизией, невозможностью разрешить « кровь по совести». Идея Раскольникова не была бы столь противоречивой, а ее крушение столь трагичным, если бы в основе этой идеи лежал лишь « комплекс Наполеона». Самое неразрешимое философское противоречие диалектики Раскольникова состоит в попытке совместить идею наполеона и идею миссии. Крушение идеи Раскольникова не только в несовместимости наполеоновского комплекса с гуманной и глубокой сущностью героя, которую ему дано осознать трагически ясно: « Ведь коле задавал себе вопрос, тварь ли я дражащая или право имею, стало быть уже не Наполеон». Но это еще не окончательное крушение идеи, а лишь признание, что он, Раскольников, не принадлежит к людям « право имеющим». Его нравственное возрождение может быть достигнуто лишь на пути постижения истинно христианского понимания жизни, прийти к которому много сложнее, чем осознать собственную слабость.

Идея – сила, формирующая человека, его характер…, определяющая его поведение не меньше, чем « психология и чем « среда». « высшими» людьми Достоевский считал людей идеи, только их он выбирает в качестве героев своих романов. « Сверхчеловек- это человек идеи,- говорил о них Достоевский.- Идея обхватывает его и владеет им, но имея то свойство, что владычествует в нем не столько в его голове, сколько воплощаясь в него, переходя в натуру, всегда со страданием и беспокойством, и уже поселившись в натуре, требует и незамедлительного приложения к делу». Для такого человека измениться в убеждениях значит тотчас же измениться и во всей своей жизни.

IV. Литература

1. М.С. Альтман

Достоевский по вехам имен

Издательство Саратовского университета Саратов 1975

2. М.Бахтин

Проблемы поэтики Достоевского

«Советская Россия» Москва 1979

3. С.В.Белов

Роман Ф.М.Достоевского « Преступление и наказание» комментарий

«Просвещение» Москва 1985

4. И.И.Гливенко

Раскольников и Достоевский

« Печать и революция» Москва 1926

5. Я.Б. Есин

Психологизм русской классической литературы

« Просвещение» Москва 1988

6. Ю.Ф. Карякин

Человек в человеке

« Вопросы литературы» Москва 1971

7. В.Я. Кирпотин

Разочарование и крушение Родиона Раскольникова

« Советский писатель» Москва 1970

8. В.Кожинов

«Художественная литература» Москва 1971

9. Н.Л. Крупинина

Журнал «Литература в школе»

Москва 2000

10. О.Н.Осмоловский

Достоевский и русский психологический роман

Кишинев 1981

11. Р.Н. Поддубная

Особенности художественной структуры романа « Преступление и наказание»

« Русская литература» Вологда 1970

12. Ю.И. Селезнев

В мире Достоевского

Москва 1980

13. К.И. Тюнькин

Бунт Родиона Раскольникова

« Художественная литература» Москва 1966

14. Н.Л. Федова

Преступление и наказание

«Эльбрус» Сыктывкар 1982

15. А.В.Чичерин

Преступление и наказание

« Русский язык в советской школе» Москва 1929

16. Журнал « Сто друзей»№48 2002

17. htrr://Dostoevsky.df.ru

Муниципальное общеобразовательное учреждение школа №30 Автор: Немирова Елена Ученица 11 «А»класса Руководитель: Назарова Н.В. г.Мурманск,2005 План I Введение II. Основная часть 2.1 Уязвленная гордость Родиона Рас

Гуляя по улице, студент видит пятнадцатилетнюю, на вид, девушку. Замечает ее преследователя. Пытается «вырвать девушку из лап этого похотливого господина». Но не выходит. Далее чисто случайно узнает о том, что в седьмом часу вечера, Алена Ивановна будет совсем одна! Т.к. ее сводная сестра, Лизавета уйдет по своим делам.

Раскольников идет к квартире. Делает нужные приготовления: пришивает петлю к плащу для топора, ищет, где этот инструмент. Боится хозяйки, Настасьи. Но топора нет. Значит его замыслу конец. Но вдруг отыскивает другой, принадлежащий дворнику. Также берет «заклад», деревянную папиросочницу, привязав к ней металлическую пластику «для весу». Этим предметом он отвлечет внимание старухи.

Уже настает седьмой час и юноша отправляется к Алене Ивановне. По дороге он размышляет о проектах, которые могут быть полезными для Петербурга, о каторжниках. Дойдя до квартиры, Родион Романович замечает маляров. Его, конечно, никто не заметил. Но им овладевает беспокойство. Сердце стучало сильней и сильней. Он хитростью заставляет процентщицу открыть дверь. Старуха боится его, что-то подозревает. Раскольников отвечает ее «закладом». Но сам в нерешительности. Крик его кредиторши заставляет Раскольникова обрушить на голову женщина смертельный удар топора. Именно крик, по нашему мнению, разбудил психосоматику бывшего студента, т.е. окончательное действие. И вот, кредиторша мертва. Юноша с огромными усилиями находит ключи, отпирает комод, укладку. Берет деньги, ценности, украшения. Какая - то рассеянность завладело его душой. Но вдруг послышались шаги, легкий крик. Раскольников выбежал в комнату, где лежал труп старухи. Он пожалел, что не запер дверь. Юноша увидел сестру Алены Ивановны, Лизавету. Та перепугана так, что даже не может кричать. До того она была забитой! Ей не пришло в голову защитить себя. Раскольников снова замахивается топором и убивает Лизавету.

Юноша не рассчитывал стать двойным убийцей. Ему удается незаметно убежать с места преступления. Но преступником который раз овладевает страх. Он боится всего на свете. Ему кажется, что вот-вот нагрянет полиция, устроит обыск в комнате, найдут ценности, а его арестуют. На следующий день Раскольникова вызывают по повестке в полицию. Для чего? Может быть, они уже догадались? Или хотят устроить обыск пока подозреваемого нет в каморке? Все эти вопросы не давали ему покоя. У него возникает желание признаться, встать на колени и раскаяться в содеянном. Но оказывается, студента вызвали из-за долгов по квартире. Хозяйка пожаловалась. Как будто сняли камень с души. Ему вдруг показалось все нелепым, смешным. Все эти амбиции людей мелочью в жизни. Он успевает сделать замечание одному офицеру, чтобы тот не курил при даме. Последний уязвлен. Свое негодование начинает вымещать на немке, Луизе Ивановне. Раскольникову хочется хохотать. Между тем письмоводитель сообщает студенту размер дога: сто пятнадцать рублей. Раскольников оправдывает себя. Но потом, услышав про вчерашнее убийство двух женщин, падает в обморок. Пару дней лежит дома в бреду. Родион Романович успел спрятать украденное на стройке под камнем. Ухаживающие за ним ничего не подозревают. Когда юноша приходит в себя, его принимают за помешанного. Это кажется ему выгодным.

Ведь, ссылаясь на сумасшествие, можно отвезти от себя все подозрения. Но все же его терзает совесть. Он боится признаться. Уже давно началось духовное наказание за совершенное уже преступление. Родион Романович интуитивно чувствует несостоятельность теории «сверхчеловека». Но сознательно, логически не хочет этого признавать. Он понимает, что не стал сверхличностью, не имел права убивать «по совести». По теории, юноша принадлежит к категории «обычных» людей, ко «второсортным». Далее судьба сводит Раскольникова с Лужиным. Этот человек излагает свою «экономическую» теорию. По этой теории для начала нужно полюбить прежде всех себя, а потом уже других. Точно себя в зеркале увидел Родион Романович . Он догадывается о всей сути теории. Если так подумать, то всех можно даже резать. Но Лужин не хочет этого понимать. Этот психологический «двойник» обречен на размолвку с Авдотьей Романовной. На осуждение за клевету на Соню Мармеладову. От клеветы адвоката Софью спасает сам Родион Романович. Раскольников после этого признается блуднице о содеянном. Ему будто бы стало легче. Но ненадолго. Все это подслушал Свидригайлов. Он помогает похоронить мачеху Софьи Катерину Ивановну. Дает деньги на устройство малолетних детей Мармеладовых в приют для сирот. Свидригайлов, второй «двойник» Раскольникова, говорит юноше, что они одного «поля ягоды». Помещик сообщает об убийстве своей жены Марфы Петровны. Раскольников осуждает его. Тот усмехается. Далее Свидригайлов предлагает послать к черту все теории и просто жить. Он, конечно, поможет Раскольникову уехать в Америку. А еще сообщает, мол, у него есть невеста. Родион Романович не верит собеседнику. Подозревает, что у этого господина есть дурные намерения к Дуне. И, действительно, вдовец встречается с Авдотьей Романовной. Рассказывает о преступлении ее брата. Обещает помочь студенту избежать наказания. Взамен просит ее любви. Девушка отказывает ему и даже угрожает револьвером. Оружие дает осечку. Но Свидригайлов отпускает свою бывшую гувернантку. Затем этот господин встречается с невестой, дает ей пятнадцать тысяч рублей. Далее идет находит ночлег. Его мучают кошмары. Словно добрая половина души терзает его. Самый страшный сон - это про пятилетнюю девочку. Ему мерещится, что она пьяна, что зовет его к интимной близости. Его ум не может понять такого, душа протестует против подобного явления. В конце концов, помещик сводит счеты с жизнью на мосту. Таким образом гибнет второй двойник Раскольникова. По сути, первый гибнет духовно (двойник), второй - физически. Итак, главный герой не хочет уезжать за границу. Не приемлет «экономическую» теорию Лужина, не решается свести счеты (как Свидригайлов) с жизнью. Он презирает себя за трусость. Словно в помешательстве, следует совету Сони, уговорам Порфирия Петровича (следователя) пойти с повинной, т.е. донести на себя же! И идет в контору давать показания. Ему дают восемь лет каторги. Через девять месяцев умирает его мать. За Раскольниковым идет Соня Мармеладова. Девять месяцев служит символом рождения нового человека. Просторы Сибири для Родиона Романовича представляют как местом, где разворачиваются события из библии. Его подбросило к ногам Софьи. А злосчастная теория потерпело крушение в сознании Раскольникова. Интуитивно он понял, что она гибельна. Если люди последуют ей, то не избежать катастрофы. Гений Достоевского предвидел несостоятельность этой идеи сверхлюдей, человекобожества. И действительно, как потом доказала история, увлечение ею немцами и даже отчасти русскими привело ко второй мировой войне. Предчувствия автора поистине оказались пророческими. Но редко кто понимал Достоевского. Многие критики стремились поучать его, вместо того, чтобы самим у него поучиться!

Заключение

Итак, мы попытались сравнить произведения Ф. Ницше с произведением Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». В качестве основного сочинения немецкого мыслителя для сравнения мы взяли «Так говорил Заратустра». В рамках данной курсовой работы мы попытались соединить рациональное и иррациональное мышления.

Также сравнить западно-европейскую форму мировоззрения с восточно-славянской формой. По нашему мнению, первые смогли продвинуться вперед в индустрии благодаря рационализму и весьма удачных внешних, естественных факторах. А вторые из-за отсутствия благоприятных условий для развития хозяйства (войны, народные восстания, суровый климат, давление на религию и т.д.) чаще были вынуждены задумываться о смысле жизни, о Боге, о том, какое место определено человеку на этой земле намного чаще. Первые в точных науках вывели и обосновали теорию относительности, вторые - в гуманитарных. И каждый тип мировоззрения пытался найти своего героя, «сверхчеловека». А на практике эти стремления, «теории», к сожалению, приводили к катастрофам: и духовным, и материальным. Но человеку всегда хочется совершенствоваться, улучшать себя, делать комфортной среду своего обитания, познавать и творить. Так что же тогда делать? Мы полагаем, что спасение можно найти в гуманизме. Не в теоретической, а уже в практической. Т.к. теория получило начало в эпоху Возрождения. Мы - человечество - можем попытаться сделать мир лучше и в духовном, и в материальном плане. Пока еще не поздно … Потому что кругом происходят стихийные бедствия, техногенные катастрофы, конфликты на религиозной, политической, экономической, националистической почве. Необходимо прийти к какому-то общему пониманию Бога. На практике это значит найти единого Бога в духовном отношении. В библии говорится о том, как появились народы, говорящие на разных языках. Однажды люди захотели построить вавилонскую башню до небес.

Но Бог сделал так, чтобы люди стали говорить на других языках. Он наказал их за гордыню. Наверное, чтобы мы, люди, избавились от нее...

Список использованной литературы

1. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.: Художественная литература, 1972. - 471 с.

2. Белль Г. Россия глазами европейца // Общественные науки и современность. 1995. - № 4.- С. 90-94.

3.Булгаков С.Н. Христианский социализм. - Новосибирск: Наука, 1991. - 349 с.

4. Васильев Н. А. Воображаемая логика. Избранные труды. - М.: Наука, 1989. - 264 с.

5. Гагаев А.А. Теория и методология субстратного подхода в научном познании. - Саранск: МГУ, 1994. - 47 с.

6. Гагаев А.А., Гагаев П.А. Художественный текст как культурно - исторический феномен. Теория и практика прочтения: Учебное пособие. - М.: Флинта: Наука, 2002. -184 с.

7. Знаменский С.П. «Сверхчеловек» Ницше. - С. - П.: Ницше: pro et contra: Русский Христианский гуманитарный институт, 2001. - 32 с.

8. Кулешов. В.И. История русской литературы XIX века: Учебное пособие для вузов. - М.: Академический Проект, Трикста, 2004. - 800 с. - («Gaudeamus»).

Подобные документы

Биография. Предпосылки и история создания романа "Преступление и наказание". Личность Раскольникова. Его теория. Христианский религиозно-философский пафос "Преступления и наказания". Образ Раскольникова в системе других образов романа.

курсовая работа , добавлен 22.04.2007


Петербург Достоевского, символика его пейзажей и интерьеров. Теория Раскольникова, ее социально-психологическое и нравственное содержание. "Двойники" героя и его "идеи" в романе "Преступление и наказание". Место романа в понимании смысла жизни человека.

контрольная работа , добавлен 29.09.2011


Философия Ф. Ницше в контексте русской духовной культуры XIX в. Религиозные искания философа, проблема морали, идея сверхчеловека. Ф.М. Достоевский и Ницше, история заимствования. Творческая переработка идей философа в романе, теория Раскольникова.

курсовая работа , добавлен 03.03.2013


Теория символа, его проблема и связь с реалистическим искусством. Исследование работы по символике света в романе Достоевского Ф.М. "Преступление и наказание". Раскрытие психологического анализа внутреннего мира героев через призму символики света.

курсовая работа , добавлен 13.09.2009


Конфликт между лицом и миром в искусстве. Образы Сони Мармеладовой, Разумихина и Порфирия Петровича как положительные в романе Достоевского "Преступление и наказание". Образ Родиона Раскольникова через систему его двойников в лице Лужина и Свидригайлова.

курсовая работа , добавлен 25.07.2012


История написания романа "Преступление и наказание". Главные герои произведения Достоевского: описание их внешности, внутренний мир, особенности характеров и место в романе. Сюжетная линия романа, основные философские, моральные и нравственные проблемы.

реферат , добавлен 31.05.2009


Предпосылки теории Раскольникова: социально-исторические, нравственно-психологические и философские. Индивидуалистическая теория Раскольникова и причины ее крушения в романе. Сон Раскольникова. Эгоизм и заповедь "не убий" на сломе эпох общества.

реферат , добавлен 10.08.2008


Литературоведение и религиозно-философская мысль о мировоззренческой позиции Ф.М. Достоевского и романе "Преступление и наказание". Раскольников как религиозно-философский стержень романа. Роль Сони Мармеладовой и притчи о воскресении Лазаря в романе.

дипломная работа , добавлен 02.07.2012


История о воскрешении Лазаря. Что общего между Раскольниковым и Лазарем. Теория "сверхчеловека" и путь саморазрушения Раскольникова. Спасение через страдание, очищение и любовь. Спасительное чтение Евангелие. Главные понятия в христианском мировоззрении.

презентация , добавлен 06.06.2012


Реализм "в высшем смысле" – художественный метод Ф.М. Достоевского. Система женских образов в романе "Преступление и наказание". Трагическая судьба Катерины Ивановны. Правда Сони Мармеладовой – центрального женского образа романа. Второстепенные образы.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

БАШКИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

УЧАЛИНСКОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО

Курсовая работа

Тема: Теория сверхчеловека в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»

Выполнил Загидуллин А.А.

Научный руководитель:

ассистент Хайруллина А.Ж.

Учалы - 2012

Введение

Актуальность: теория сверхчеловека Ф. Ницше тесно связана с нравственностью, с религией, с идеей добра и зла

Цель: найти отражение теории сверхчеловека в романе

Задачи: 1) изучить теорию сверхчеловека Ф. Ницше; 2) выявить отношение Ф.М. Достоевского к данной теории через роман.

Объект: роман «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского

Предмет: отношение Ф.М. Достоевского к данной теории

Метод: сравнительный

Методологическая основа: книги М.М. Бахтина, Г. Белль, С.Н. Булгакова, Н.А. Васильева, А.А. Гагаева, П.А. Гагаева и др.

Структура работы: курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы

Апробация: роман изучается в старших классах школ, гимназий, лицеев.

Глава I. Характер произведений Ницше

Прежде чем излагать теорию сверхчеловека Ницше, считаем нужным рассмотреть характер его произведений. Все сочинения философа носят сильную субъективную окраску, а некоторые из них, например «Так говорил Заратустра», являются настоящей автобиографией, историей его души. В них ярко выступает пылкий темперамент Ницше. В самом языке его произведений, в его стиле, ритме речи как бы слышится нервный пульс автора. Он пишет отрывочно, афористически, излагает обычно свои мысли во всей непосредственности их психологической ассоциации. Он решительно неспособен к последовательному, логическому мышлению, к тщательному анализу своих идей, успевши еще до конца развить свою мысль, он уже бросает ее и переходит к другой, вследствие чего его сочинения представляют какой-то хаос суждений, взглядов, воззрений. Желающие хоть сколько-нибудь систематизировать его взгляды и воззрения, уложить их в определенные схемы, становятся в тупик, затрудняясь найти объединяющую идею, из которой все остальные вытекали как выводы из логической посылки. Оценивающие его взгляды с философской точки зрения находят у него массу противоречий, конгломерат разных теорий и доктрин. Критики его этических воззрений склонны видеть у него полную моральную беспринципность, и даже моральный нигилизм. Одним словом, со всех сторон комментируют у него полую анархию мысли и вместе с тем обычно выносят всей его философии отрицательный приговор. Правда, некоторые усматривают у него присутствие здоровых суждений и ценных отдельных соображений, но эти элементы мысли остаются в тени и редко выдвигаются на первый план. «Нам думается, однако, что критики в учении Ницше нашли бы немало и положительных элементов, если бы только подходили к его сочинениям не с внешне формальной точкой зрения, а с внутренне-психологической, которая одна только дает возможность слышать и понимать душу автора, и вместе с тем и душу его учения. Часто говорят о том, что для лучшего понимания того или другого учения необходимо рассмотреть его в генетической связи с биопсихологией автора, проследить его происхождение изнутри пуши самого творца» . Тем не менее на деле редко придерживаются этого принципа.

Не умея или не желая стать на точку зрения автора, критик спешит рассмотреть его идеи под углом собственного мировоззрения. В результате получается в большинстве случаев ложное представление о действительных свойствах разбираемого учения, и много существенных сторон его теряется из виду. Особенно непростительно несоблюдение вышеуказанного правила (исследование возникновения генезиса учения из души автора) по отношению к такому писателю, как Ницше, учение которого тесно связано с психологией его жизни. При внешне-формальной точке зрения читателю бросаются в глаза, прежде всего хвалебные речи злу, жестокости, грубые насмешки Ницше над добродетельными, кощунственные выходки его по отношению к христианской религии. Он не стесняется выставлять себя безбожником, даже как будто рисуется этим и открыто именует себя антихристом. Все это производит, конечно, неприятное впечатление, действует на читателя отталкивающим образом и заставляет предполагать в авторе натуру крайне извращенную, совершенно лишенную возвышенных чувств и нравственных стремлений. Между тем, внутренне-психологическая критика не станет полагать весь центр тяжести его учения в этих аморальных суждениях, кощунственных выходках и других эксцессах раздраженного чувства.

Она, прежде всего, сосредоточится на выяснении тех психологических причин, которые вызвали подобные суждения, и вместе с тем ближе подойдет к уразумению подлинного характера чувств, пульсирующих под оболочкой парадоксальных фраз Ницше, приблизится к пониманию общего мотива этих чувств, их центрального устремления. Тогда окажется, что учение Ницше о сверхчеловеке есть продукт страстной борьбы с господствовавшими вокруг него в обществе пошлыми взглядами и тенденциями, и раскрывалось это учение всецело под влиянием чувства антагонизма к окружающей среде. Вот этот - то полемический момент всегда нужно иметь в виду и постоянно учитывать при критике его воззрений. А еще следует заметить, что его теория сверхчеловека основывается на практической этике.

1.1 Теория сверхчеловека Ницше

Свое учение о сверхчеловеке Ницше излагает, главным образом, в сочинении: «Also sprach Zarathustra» (Так говорил Заратустра). Здесь в речах, влагаемых в уста Заратустры, проповедника и учителя, Ницше раскрывает сущность этого учения, а в лице самого Заратустры пытается дать конкретный образец личности сверхчеловеческого типа. Поэтому в дальнейшем изложении мы будем опираться преимущественно на «Also sprach Zarathustra», ссылаясь попутно и на другие сочинения Ницше, где можно находить наброски идеи сверхчеловека. Самое слово «Uebermensch» Ницше не сам образовал, а, как он выражается, «подобрал на дороге».Если разбирать слово Uebermensch филологически, то оно обозначает существо, возвышающееся над (ueber) человеком. В сочинениях Ницше встречается две концепции сверхчеловека. Одна из них носит характер биологической теории. Теория Дарвина учит, что все в мире постепенно развивается и существующие теперь виды организмов выработались долгим путем эволюции. В настоящее время высшей ступенью эволюционного процесса является будто бы человек. В будущем должен появиться еще более совершенный вид, который уже не будет принадлежать к роду homo sapiens, но образует особый биологический вид homo supersapiens. Этой эволюционной теорией Ницше и воспользовался для обоснования своего учения о сверхчеловеке. Наброски дарвинистической концепции сверхчеловека мы находим еще в сочинении «Шопенгауэр, как воспитатель». Здесь Ницше, между прочим, говорит: «Цель развития данного вида находится там, где этот вид дошел до крайних пределов своего развития и переходит в высший». Свое полное раскрытие дарвинистическая концепция сверхчеловека получает в «Also sprach Zarathustra». Здесь Ницше прямо говорит: «Вверх идет наш путь, от рода к сверхроду».Заратустра, покидая уединение, обращается к народу с такой речью: «До сих пор все существа создавали нечто, что превосходило их, а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее снова возвратиться к зверям, чем преодолеть человека? Что такое обезьяна для человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека, - посмешищем или мучительным позором». В этих словах мы слышим отчетливые отголоски биологических теорий. Эволюция еще не достигла своего предельного пункта, она должна пойти дальше, - от человека к другому биологическому виду, стоящему ступенью выше на биологической лестнице. Это существо, которому Ницше дает название «сверхчеловек», будет находиться в таком же отношении к человеку, в каком теперь стоит сам человек к обезьяне, следовательно, будет превосходить его по своей психофизической организации.

Но по теории Дарвина развитие видов идет чрезвычайно медленным темпом. Громадный период времени потребовался для того, чтобы из обезьяны путем эволюции выработался более высший вид - человек. Поэтому не менее продолжительное время потребовалось бы и для того, чтобы на земле появился сверхчеловек. По-видимому, именно это соображение побудило Ницше впоследствии несколько видоизменить свою теорию.

Известно, что он отличался крайней стремительностью в своих порывах и не мог долго и терпеливо дожидаться чего бы то ни было. Отсюда ему естественно было желать скорейшего осуществления своей заветной мечты, а между тем для появления нового биологического вида нужны, по-видимому, миллионы лет. И вот в позднейших сочинениях Ницше дает уже другую концепцию сверхчеловека. Она опирается на мысль, что человек есть биологический конец развития. Эту мысль Ницше высказывал и ранее. Так, в «Утренней заре» (Morgenrothe) он говорит: «Прежде старались создать чувство величия человека тем, что указывали на его божественное происхождение; теперь этот путь запрещен: у входа на него поставили обезьяну с другим страшным чудовищем, и она внушительно скрежещет зубами, как бы желая сказать: не сметь идти по этой дороге! Теперь обратились к другому направлению, к цели, куда идет человечество, и указывают на этот путь, как на доказательство его величия и родства с Богом. Увы!... нет для человечества перехода в высший порядок». Таким образом, совершенствование возможно только в пределах существующего вида. В сочинении под заглавием «Антихрист» Ницше говорит: «Не в том, что должно сменить человека в цепи существ, заключается вопрос: человек есть нечто окончательное». При таком воззрении самое понятие о сверхчеловеке получает уже относительное значение, именно оно означает «нечто, представляющее в отношении ко всему человечеству своего рода сверхчеловека».

И если в «Also sprach Zarathustra» говорится, что «никогда еще не было сверхчеловека», то в «Антихристе», наоборот, утверждается, что люди сверхчеловеческого типа уже были. «Счастливые, особенно удачные экземпляры человеческого рода были всегда возможны. И может быть, всегда будут возможны». Ницше выражает только сожаление, что такой тип был доселе счастливой случайностью и никогда не являлся продуктом намеренного созидания. Итак, по другой концепции, которую можно назвать культурно-исторической, сверхчеловек есть только homo sapiens perfectus, - совершеннейший человеческий тип. Описанная двойственность во взглядах на сверхчеловека у Ницше не вносит, однако, различия в самое содержание этого идеала. Будем ли мы рассматривать сверхчеловека, как особый биологический вид или же просто как наиболее совершенный тип человека, - это по существу дела безразлично. В том и другом случае сверхчеловек есть продолжение человека в психологическом отношении и мыслится, как самый зрелый плод прогрессивного развития. Нам теперь важно выяснить то внутреннее содержание, которое вкладывает Ницше в своей идеал сверхчеловека.

Всякий идеал легче охарактеризовать не в его статическом Моменте, т. е. в момент его полного осуществления, но в динамическом, - в процессе его постепенной реализации. Имея это в виду, мы попытаемся раскрыть идеал человека, держась метода психологического, именно, мы будем отмечать ступени психологической эволюции, «лестницы» (die Тгерреn), по которым человек поднимается к сверхчеловеку. В самом описании процесса развития человека в сверхчеловеческий тип пред нами развернется во всей полноте внутреннее содержание идеала Ницше. В одной из речей своих, носящих заглавие: «О трех превращениях» (Von den drie Verwandlungen), Заратустра указывает три стадии или метаморфозы (Verwandlungen) человеческого духа.

Первая стадия это - состояние верблюда, навьюченного всяческими «ты должен», состояние рабства под игом «добрых нравов» современного общества, которые, как тяжелая ноша, давят человека. Вторая стадия льва характеризуется тем, что на ней человеческий дух сбрасывает с себя все эти тяжести и создает свободу для создания «новых ценностей». С момента превращения верблюда в льва и начинается эволюция человека в сверхчеловека. Эта стадия является в процессе эволюции предварительной ступенью и исчерпывается одним отрицанием. Следующая за ней стадия начинается с моментом превращения льва в ребенка. В процессе реализации сверхчеловека - это момент положительный, период творчества. Им и заканчивается весь процесс.

Мы рассмотрим последние две стадии (стадии льва и ребенка) поподробнее, чтобы полнее очертить последовательные ступени восходящего формирования человека в идеальный тип сверхчеловека.

Подготовительная ступень, - стадия льва, - исчерпывается, как мы сказали, одним отрицанием. Человек на этой стадии только расчищает себе путь к идеалу, старается порвать те путы, которые связывают его и не дают возможности свободно стремиться к сверхчеловеку. Эта стадия «великого освобождения» (die grosse Befreiung) подробно описывается, с ее внутренней, психологической стороны,в начальных главах сочинения: «Человеческое, слишком человеческое» (Menschliches, Allzumenschliches). В человеке пробуждается недовольство своим связанным состоянием. Ему хочется высвободиться из той «золотой колыбели», в которой он доселе лежал, как спеленатый ребенок, не отдавая себе отчета в том, что происходит вокруг него. Ему становятся ненавистными маленькие добродетели общественной морали, мещанское счастье и мелкая мудрость окружающих людей. Он хочет стать господином над своими добродетелями. Прежде они властвовали над ним, но теперь должны стать в подчиненное положение. Заратустра называет это состояние «часом великого презрения» (die Stunde der grossen Verachtung). «Что есть самое высокое, что вы можете пережить? Это - час великого презрения. Час, когда ваше счастье превращается для вас в омерзение, так же, как и ваш разум и ваша добродетель». «Я люблю всех презирающих, -говорит далее Заратустра, - потому что они суть стрелы влечения к противоположному берегу» (Pfeile der Sehnsucht nach dem andern Ufer). Великое презрение является, таким образом, стимулом, побуждающим человека стремиться к противоположному идеалу, - идеалу сверхчеловека. В четвертой части своего сочинения «Also sprach Zarathustra"Ницше вывел на сцену целый ряд типов людей великого презрения, «высших людей» die hohere Menschen), как он их называет. В пещеру Заратустры приходят два короля, бежавшие от «добрых нравов» и «хорошего общества», пессимист - прорицатель и возвеститель великого утомления (der Wahrsager), «честный мыслитель» (der Gewissenschafte der Geistes), посвятивший всю свою жизнь изучению одного только мозга пиявки, старый «чародей» (Zauberer) - вечный актер, правдивый только в своей тоске по идеалу; затем - «добровольный нищий» (der freiwillige Bettler), который чувствует великое отвращение к избытку цивилизации, «последний папа» (der letzte Papst), «самый отвратительный человек» (der hassliche Mensch). Все эти люди, при всем их отличии друг от друга, сходятся в одном: их не удовлетворяют те идеалы, которые царят в современном им обществе, они жаждут какого-то, нового, лучшего идеала. Для Заратустры они являются «знамением» (Vorzeichen) приближения сверхчеловека. Заратустра обращается к этим высшим людям с такой речью: «Вы только мосты; пусть высшие переходят через вас! Вы означаете ступени... Из вашего семени, может быть, некогда и для меня произрастет настоящий сын и наследник; но это еще далеко... Вы пришли ко мне только предзнаменованием, что высшие уже находятся на пути ко мне». Великое презрение, отвращение ко всему мелкому, ничтожному и пошлому в современной жизни, предваряет собой переход к другой, высшей ступени, к преодолению пессимизма. Высшие люди, - люди великой пресыщенности, которые порвали связь с испорченным обществом, еще не совсем свободны: они еще не освободились от «духа тяжести» (der Geist der Schwere), т. е. пессимистического настроения, которое гнетет человека и убивает в нем жажду жизни. Заратустра с ненавистью говорит о «проповедниках смерти» (die Prediger des Todes), которые находятся во власти этого духа тяжести и страдают чахоткой души. Пессимистические настроение это, как выражается Заратустра, - наш наследственный грех. «С тех пор, как существуют люди, человек слишком мало радовался: одно это, братья мои, есть наш наследственный грех. И научаясь лучше радоваться, мы разучились бы лучше всего причинять другим горе и выдумывать его». Но как и чем убить пессимизм? «Убивают не гневом, а смехом» - говорит он. - Восстаньте, убьем духа тяжести!» Преодоление духа тяжести связывается с моментом возникновения в душе бодрого настроения, которое изображается у Ницше под разными символами. Так, олицетворяя пессимистическое настроение или мировую скорбь (Weltschmerz) в образе «огненной собаки» (Feuerhund), которая постоянно разражается на все злобным лаем, Заратустра противопоставляет ей другую собаку, «которая поистине говорит из сердца земли. Дыхание ее есть золото и золотистый дождь... Смех выпархивает из нее пестрыми облачками. Золото же и смех берет она из сердца земли, потому что сердце земли из золота». Здесь, как мы видим, золото, этот благородный, неокисляющийся металл, и смех берутся, как символы бодрого, неугнетенного настроения человека, который преодолел в себе духа тяжести. Заратустра освящает смех, излетающий из человеческой души, которая испытывает радостное чувство свободы от духа тяжести. «Этот венец смеющегося, этот венец из роз я сам надел на себя, я само освятил свой смех…» Наконец, третьим символом радостного состояния духа служат у Заратустры танцы. Вот почему он говорит «высшим людям», которые еще одержимы демоном тяжести: «Ваше худшее есть то, что вы не научились танцевать, как должно». Подготовительная стадия восхождения человека к сверхчеловеку состоит в отрешении от пессимизма как метафизического, утверждающего, что небытие лучше бытия, так и этического, который считает тело началом злым по самой своей природе. Вооружаясь против «проповедников смерти», представителей метафизического пессимизма, Заратустра ополчается и против «презирающих тело (die Verachter des Leibes), под которыми разумеются пессимисты, проповедующие этический дуализм тела и духа. Освободившись от духа тяжести в обоих его видах, человек, стремящийся к сверхчеловеку, должен сбросить с себя иго тех учений, которые стремятся к урезыванию прав индивидуума на свободное развитие и называют это «равенством» людей. В «Also sprach Zarathustra» есть целая глава, где говорится о «проповедниках равенства». Под ними разумеются приверженцы крайних доктрин социализма и коммунизма, которые смотрят на каждую отдельную личность, как на простое орудие в руках общества... «Люди не равны», - говорит Ницше, имея в виду при этом, что у каждого есть своя индивидуальность, которая, как таковая, не может быть равна всякой другой индивидуальности. Такова подготовительная стадия развития человека в сверхчеловеческий тип.

На ней человек создает себе только свободу для создания «новых ценностей», отрешаясь от всего того, что препятствует его свободному движению к сверхчеловеку. За этим отрицательным моментом следует момент положительный. Он начинается тем, что лев, по образному выражению Ницше, превращается в ребенка. Что означает эта метаморфоза (Verwandlung) духа? Состояние младенчества берется у Ницше как символ начала новой жизни. «Дитя есть новое начало, первое движение, святое «да» утверждения» (ein Neubeginnen, eine erste Bewegung, ein heiliges Ja-sagen). Подобным образом и человек, вступающий на путь сверхчеловека, всему говорит «да», все благословляет и в этом смысле является искупителем (Erloser) земной действительности от проклятия, наложенного на нее «проповедниками смерти» и «презирающими тело». «Вот каково мое благословение, - говорит Заратустра, - над каждою вещью стоять его собственным небом, его круглым куполом, его лазурным колоколом, вечной безопасностью (ewige Sicherheit); и блажен тот, кто так благословляет. Ибо все вещи крещены у источника вечности и по ту сторону добра и зла».

Глава II. Живое, целостное созерцание мира, себя и Бога в России

Русский человек с тех времен, когда осознал себя христианином (и даже ранее), сначала ощупью, инстинктивно, а затем, по мере взросления, становления в качестве народа русскоговсе более осмысленно начал являть миру (Западу) отличный от имеющихся тип духовного созерцания действительности и идеальных сущностей. Запад к периоду Нового времени (XVII?XVIII века) в отчетливом виде оформил органично присущий его культуре тип мышления, представленный в трудах его гениальных сынов - Ньютона, Лейбница, Бэкона, Спинозы, Декарта и др., позднее - Канта, Гегеля и др. Понятие как выражение сущностных, являемых человеческому разуму форм бытия мира - свойств явления и как способ познания мира и опыт - эксперимент как инструмент выведения понятий - преимущественно на этих началах покоилось мышление Нового времени.

Познание в Европе выражало собой лишь одну сторону бытия человека, а именно - рассудочную. Не человек постигал Бога, мир и самого человека, но его разум, рассудок.

Британец, француз и др., XVII?XVIII веках решив вопрос о Боге и мире, им созданном (Бог создал мир; мир существует по заданным ему, могущим быть формально выраженным законам; человек в состоянии исчерпывающе постичь замысел Бога в отношении мира), рассудочно пытались (и успешно) начертать картину ставшего мира. Уже сам этот образ - « картина мира» - подчеркивает некую отстраненность познающего от познаваемого, что именно и возникает при одностороннем, рассудочном взгляде на явление; этот образ заимствован из трудов Хайдеггера; более того, и к Богу приступил западный человек с той же рассудочной мерой, то есть воспринял его как нечто безусловно отстраненное от себя и потому доступное рассудочно-опытному знанию. Нами не упомянуты германцы: они, как и народы России, столь неоднозначно указанную проблему не решали, но и они в лице Канта, Гегеля, Файербаха и других философов мир и Бога постигали (пусть и крайне осторожно как Кант; его идея об априорном знании) посредством всеобщего, непомерно объемного понятия, позволяющего «схватить» многие стороны бытия, но не способно помочь человеку действительно постичь этот мир во всей его полноте и единичности, отдельности и уникальности, поскольку взгляд на мир как нечто единое и одноосновное (гегелевское понятие) есть опять-таки взгляд на него со стороны, есть его логическая редукция, сведение его к воспринимаемой разумом стройной, логично, а не к жизненно противоречивой одномерной реальности.

Глубокий кризис западноевропейской, рационалистической в своей основе, культуры в XX веке вызовет к жизни ищущую полноты бытия философию «духа земли» Т. Шардена, экзистенциалистические интуиции М. Хайдеггера и пр. Но все это произойдет только двадцатом и не будет последовательно востребовано в религиозной, политической, культурной и общественно-экономической сферах жизни.

Отечественная культура выработала, вернее, приступила к формированию иного типа духовного созерцания Бога и вселенной.

И.В. Киреевским в середине XIX века были высказаны мысли « о необходимости и возможности новых начал для философии», новых начал для философского мышления.

« … Кроме различия понятий на Востоке и Западе, - пишет ученый, - происходит еще различие и в самом способе мышления богословско-философском. Ибо, стремясь к истине умозрения, восточные мыслители заботятся прежде о правильности внутреннего духа; западные - более о внешней связи понятий. Восточные для достижения полноты истины ищут внутренней ценности разума: того, так сказать, средоточия умственных сил, где все отдельные деятельности духа сливаются в одно живое и высшее единство. Западные, напротив, полагают, что достижение полной истины возможно и для разделившихся сил ума, самодвижно действующих в своей одинокой отдельности». Итак, познание есть не «безразличное» препарирование «отстраненного от себя предмета, а единение с ним посредством обретения себя как явленного в своей внутренней цельности.

В другой своей работе ученый, полагая эту свою мысль краеугольной в формулируемых воззрениях на истинно человеческий и потому действенный тип мышления, развертывает ее следующим образом. Задача ученого, по его мнению, - органично соединить мышление, деятельность ума человека с его верою, соединить так, чтобы ни мышление, ни вера при этом не пострадали бы (как это, по И.В. Киреевскому, имело место в германо-романском мире): та осталась бы проявлением божественного начала в человеке, а другое возвысилось бы проявлением божественного начала в человеке, а другое возвысилось бы «до сочувственного согласия с верою».

Как сделать это? «Первое условие для такого возвышения разума заключается в том, - пишет философ, - чтобы он стремился собрать в одну неделимую цельность все свои отдельные силы, которые в обыкновенном положении человека находятся в состоянии разрозненности и противоречия; чтобы он не признавал своей отвлеченной логической способности за единственной орган разумения истины; чтобы голос восторженного чувства, не соглашенный с другими силами духа, он не почитал безошибочным указанием правды; чтобы выражения отдельного эстетического смысла независимо от развития других понятий он не считал верным путеводителем для разумения высшего мироустройства; даже чтобы господствующую любовь своего сердца отдельно от других требований духа он не почитал за непогрешительную руководительницу к постижению высшего блага; но чтобы постоянно искал в глубине души того внутреннего корня разумения, где все отдельные силы сливаются в одно живое и цельное зрения ума».

Вера как этическое поведение разума и мышление, или - вернее - постижение мира и человека, и Бога, человеком цельным, воссоединившим себя с себе самом (земная историческая жизнь разделила человека, сделала его изначально, от рождения ущербным) - вот центральная идея И.В. Киреевского о православном мышлении человека ему современного.

Обретенному в себе такому разумению, мышлению доступна истинная свобода в познании. Разум, ведомый или согласный с верою, легко обнаруживает односторонность рассудочного постижения мира (очерчивание границ познания уже есть свидетельство неполноты его, аспектности, заблуждения его); легко находит смысл и в чисто логическом развитии себя самого (и оно в определенных условиях полезно, необходимо; вся наша современная цивилизация, к примеру, основывается на открытиях этого типа мышления. Наконец, - и это главное - разум, в себе ощущая и принимая, возвышаясь до Божественного начала, не принимает веру как понятие, «которое потому только в состоянии веры, что не развито естественным разумом, и которое разум должен возвысить на степень знания, разложив его на составляющие части и показав таким образом, что в нем нет ничего особенного, чего бы и без божественного откровения нельзя было найти в сознании естественного разума»; он принимает ее не только как внешний авторитет, пред которым он «должен слепнуть», но и как «авторитет вместе внешний и внутренний, высшую разумность, живительную для ума».

Искание этого разумения, по И.В. Киреевскому, «составляет постоянную задачу» для «его мышления». Это разумение, - приведем еще одну выдержку из сочинений философа позволит ему «понять все системы мышления, исходящие из низших степеней разума, и видеть их ограниченность и вместе относительную истинность». Вне его, утверждает ученый, человеку не дано постичь высшие формы осмысления, переживания вселенной и Бога; более того, мышлению, «находящемуся на низшей степени (рассудочной, к примеру), высшая непонятна и представляется неразумием. Таков закон человеческого ума вообще».

Вера как этическое основание всякого разумения и познание как выражение деяния цельной, единой духовности - таковы, по И.В. Киреевскому, новые начала постижения человеком Бога, мира и себя самого.

2.1 История создания романа «Преступление и наказание»

Истоки романа восходят ко времени каторги Ф.М. Достоевского. 9 октября 1859 года он писал брату из Твери: «В декабре я начну роман... Не помнишь ли, я говорил тебе про одну исповедь-роман, который я хотел писать после всех, говоря, что еще самому надо пережить. На днях я совершенно решил писать его немедля. Все сердце мое с кровью положится в этот роман. Я задумал его в каторге, лежа на нарах, в тяжелую минуту грусти и саморазложения...» Первоначально Достоевский задумал написать "Преступление и наказание" в форме исповеди Раскольникова. Писатель намеревался перенести на страницы романа весь духовный опыт каторги. Именно здесь Достоевский впервые столкнулся с сильными личностями, под влиянием которых началось изменение его прежних убеждений.

Замысел своего нового романа Достоевский вынашивал шесть лет. За это время были написаны «Униженные и оскорбленные», «Записки из Мертвого дома» и «Записки из подполья», главной темой которых являлись истории бедных людей и их бунта против существующей действительности. 8 июня 1865 года Достоевский предложил А.А. Краевскому для «Отечественных записок» свой новый роман под названием «Пьяненькие». Но Краевский ответил писателю отказом, который объяснил тем, что у редакции нет денег. 2 июля 1865 года испытывавший тяжелую нужду Достоевский был вынужден заключить договор с издателем Ф.Т. Стелловским. За те же деньги, которые Краевский отказался выплатить за роман, Достоевский продал Стелловскому право на издание полного собрания сочинений в трех томах и обязался написать для него новый роман объемом не менее десяти листов к 1 ноября 1866 года.

Получив деньги, Достоевский раздал долги и в конце июля 1865 года выехал за границу. Но денежная драма на этом не завершилась. За пять дней в Висбадене Достоевский проиграл в рулетку все, что у него было, включая карманные часы. Последствия не заставили себя долго ждать. В скором времени хозяева отеля, в котором он остановился, приказали не подавать ему обеды, а еще через пару дней лишили и света. В крошечной комнате, без еды и без света, «в самом тягостном положении», «сжигаемый какой-то внутренней лихорадкой», писатель приступил к работе над романом "Преступление и наказание", которому суждено было стать одним из самых значительных произведений мировой литературы.

В сентябре 1865 года Достоевский решил предложить свою новую повесть журналу «Русский вестник». В письме к издателю этого журнала писатель сообщил, что идеей его нового произведения станет «психологический отчет одного преступления»: «Действие современное, в нынешнем году, молодой человек, исключенный из студентов университета, мещанин по происхождению и живущий в крайней бедности, по легкомыслию, по шаткости в понятиях, поддавшись некоторым странным, «недоконченным» идеям, которые носятся в воздухе, решил разом выйти из скверного своего положения. Он решился убить одну старуху, титулярную советницу, дающую деньги на проценты. Старуха глупа, глуха, больна, жадна, берет жидовские проценты, зла и заедает чужой век, мучая у себя в работницах свою младшую сестру. «Она никуда негодна», «для чего она живет?», «полезна ли она хоть кому-нибудь?» и т. д. - эти вопросы сбивают с толку молодого человека. Он решает убить ее, обобрать, с тем, чтобы сделать счастливою свою мать, живущую в уезде, избавить сестру, живущую в компаньонках у одних помещиков, от сластолюбивых притязаний главы этого помещичьего семейства - притязаний, грозящих ей гибелью, - докончить курс, ехать за границу и потом всю жизнь быть честным, твердым и неуклонным в исполнении «гуманного долга к человечеству» - чем уже, конечно, «загладится преступление», если только можно назвать преступлением этот поступок над старухой глухой, глупой, злой и больной, которая сама не знает, для чего живет на свете, и которая через месяц, может быть, сама собой померла бы...»

По словам Достоевского, в его произведении есть намек на мысль, что налагаемое юридическое наказание за преступление гораздо меньше устрашает преступника, чем думают блюстители закона, главным образом потому, что он и сам это наказание нравственно требует. Достоевский поставил цель наглядно выразить эту мысль на примере молодого человека - представителя нового поколения. Материалы для истории, положенной в основу романа "Преступление и наказание", по свидетельству автора, можно было найти в любой газете, издаваемой в то время. Достоевский был уверен, что сюжет его произведения отчасти оправдывал современность.

Сюжет романа "Преступление и наказание" первоначально был задуман писателем как небольшая повесть объемом пять-шесть печатных листов. Последний сюжет (история семейства Мармеладовых) вошел, в конце концов, в рассказ о преступлении и наказании Раскольникова. С самого начала своего возникновения замысел об «идейном убийце» распадался на две неравные части: первая - преступление и его причины и вторая, главная, - действие преступления на душу преступника. Идея двучастного замысла отразилась и на названии произведения - "Преступление и наказание", и на особенностях его структуры: из шести частей романа одна посвящена преступлению и пять - влиянию совершенного преступления на душу Раскольникова.

Достоевский усиленно работал над планом своего нового произведения в Висбадене, позднее - на пароходе, когда возвращался из Копенгагена, где гостил у одного из своих семипалатинских друзей, в Петербург, а затем и в самом Петербурге. В городе на Неве повесть незаметно переросла в большой роман, и Достоевский, когда произведение было уже почти готово, сжег его и решил начать заново. В середине декабря 1865 года он отправил главы нового романа в «Русский вестник». Первая часть "Преступления и наказания" появилась в январском номере журнала за 1866 год, но работа над романом была в самом разгаре. Писатель напряженно и самозабвенно трудился над своим произведением на протяжении всего 1866 года. Успех первых двух частей романа окрылил и вдохновил Достоевского, и он принялся за работу с еще большим усердием. Весной 1866 года Достоевский планировал уехать в Дрезден, пробыть там три месяца и закончить роман. Но многочисленные кредиторы не позволили писателю выехать за границу, и летом 1866 года он работал в подмосковном селе Люблине, у своей сестры Веры Ивановны Ивановой. В это время Достоевский был вынужден думать и над другим романом, который был обещан Стелловскому при заключении с ним в 1865 году договора. В Люблине Достоевский составил план своего нового романа под названием «Игрок» и продолжал трудиться над «Преступлением и наказанием». В ноябре и декабре были дописаны последняя, шестая, часть романа и эпилог, и «Русский вестник» в конце 1866 года закончил публикацию "Преступления и наказания". Сохранились три записные тетради с черновиками и заметками к роману, по сути три рукописные редакции романа, которые характеризуют три этапа работы автора. Впоследствии все они были опубликованы и позволили представить творческую лабораторию писателя, его упорную работу над каждым словом.

Висбаденская «повесть», как и вторая редакция, была задумана писателем в форме исповеди преступника, но в процессе работы, когда в исповедь влился материал романа «Пьяненькие» и замысел усложнился, прежняя форма исповеди от имени убийцы, который фактически отрезал себя от мира и углубился в свою «неподвижную» идею, стала слишком тесной для нового психологического содержания. Достоевский предпочел новую форму - рассказ от имени автора - и сжег в 1865 году первоначальный вариант произведения.

В третьей, окончательной, редакции появилась важная пометка: «Рассказ от себя, а не от него. Если же исповедь, то уж слишком до последней крайности, надо все уяснять. Чтобы каждое мгновение рассказа все было ясно...» Черновые тетради "Преступления и наказания" позволяют проследить, как долго Достоевский пытался найти ответ на главный вопрос романа: почему Раскольников решился на убийство? Ответ на этот вопрос не был однозначным и для самого автора. В первоначальном замысле повести это несложная мысль: убить одно ничтожное вредное и богатое существо, чтобы осчастливить на его деньги много прекрасных, но бедных людей. Во второй редакции романа Раскольников изображен как гуманист, горящий желанием вступиться за «униженных и оскорбленных»: «Я не такой человек, чтобы дозволить мерзавцу беззащитную слабость. Я вступлюсь. Я хочу вступиться». Но идея убийства из-за любви к другим людям, убийства человека из-за любви к человечеству, постепенно «обрастает» стремлением Раскольникова к власти, но движет им еще не тщеславие. Он стремится получить власть, чтобы полностью посвятить себя служению людям, жаждет использовать власть только для совершения добрых поступков: «Я власть беру, я силу добываю - деньги ли, могущество ль - не для худого. Я счастье несу». Но в ходе работы Достоевский все глубже проникал в душу своего героя, открывая за идеей убийства ради любви к людям, власти ради добрых дел странную и непостижимую «идею Наполеона» - идею власти ради власти, разделяющую человечество на две неравные части: большинство - «тварь дрожащая» и меньшинство - «властелины», призванные управлять меньшинством, стоящие вне закона и имеющие право, подобно Наполеону, во имя нужных целей переступать через закон. В третьей, окончательной, редакции Достоевский выразил «созревшую», законченную «идею Наполеона»: «Можно ли их любить? Можно ли за них страдать? Ненависть к человечеству...».

Таким образом, в творческом процессе, в постижении замысла "Преступления и наказания" столкнулись две противоположные идеи: идея любви к людям и идея презрения к ним. Судя по черновым тетрадям, Достоевский стоял перед выбором: или оставить одну из идей, или сохранить обе. Но понимая, что исчезновение одной из этих идей обеднит замысел романа, Достоевский решил совместить обе идеи, изобразить человека, в котором, как говорит Разумихин о Раскольникове в окончательном тексте романа, «два противоположных характера поочередно сменяются». Финал романа также был создан в результате напряженных творческих усилий. В одной из черновых тетрадей содержится следующая запись: «Финал романа. Раскольников застрелиться идет». Но это был финал только для идеи Наполеона. Достоевский же стремился создать финал и для «идеи любви», когда Христос спасает раскаявшегося грешника: «Видение Христа. Прощения просит у народа».

При этом Достоевский прекрасно понимал, что такой человек, как Раскольников, соединивший в себе два противоположных начала, не примет ни суда собственной совести, ни суда автора, ни суда юридического. Лишь один суд будет авторитетным для Раскольникова - «высший суд», суд Сонечки Мармеладовой, той самой «униженной и оскорбленной» Сонечки, во имя которой он совершил убийство. Вот почему в третьей, окончательной, редакции романа, появилась следующая запись: «Идея романа. I.

Православное воззрение, в чем есть православие. Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием. Таков закон нашей планеты, но это непосредственное сознание, чувствуемое житейским процессом, - есть такая великая радость, за которую можно заплатить годами страдания. Человек не родится для счастья. Человек заслуживает счастья, и всегда страданием. Тут нет никакой несправедливости, ибо жизненное знание и сознание приобретается опытом «за» и «против», которое нужно перетащить на себе». В черновиках последняя строчка романа имела вид: «Неисповедимы пути, которыми находит бог человека». Но Достоевский завершил роман другими строчками, которые могут служить выражением сомнений, терзавших писателя.

ницше достоевский раскольников сверхчеловек

2.2 Теория « сверхчеловека» Раскольникова в романе

Раскольников, чуть ли не нищий, задавленный жизнью, обиженный на Бога, начинает искать жизненную правду. Сначала в виде увлечения, он задумывается о социальном положении людей, о сословиях. Затем его терзает вопрос о человеческой натуре. Роман начинается непосредственно с подготовки к преступлению. Студент словно одержим злым демоном. Он не верит в успех дела. Ведь для него это несерьезно, а так, забава. Может ли он, переполненный добра, совершить, вернее, попробовать… убить процентщицу? Нет, конечно же нет! Это же просто вздор! Но Раскольников, видимо подсознательно, хочет проверить свою теорию, где говорится о людях, которые имеют право переступать через закон во имя прогресса. Проверить на деле. Хочет действовать. Жаждет конкретного. Но всерьез не решается. Но это пока... Вот тут возникает вопрос: что за эта теория, по которой, отдельные люди могут даже и убить ради других? Считаем уместным привести отрывок из романа, объясняющая суть этого утверждения студентом: «… Раскольников усмехнулся опять. Он разом понял, в чем дело и на что его хотят натолкнуть; он помнил свою статью. Он решился принять вызов.

Это не совсем так у меня, - начал он просто и скромно. - Впрочем, признаюсь, вы почти верно ее изложили, даже, если хотите, и совершенно верно… (Ему точно приятно было согласиться, что совершенно верно.) Разница единственно в том, что я вовсе не настаиваю, чтобы необыкновенные люди непременно должны и обязаны были творить всегда всякие бесчинства, как вы говорите. Мне кажется даже, что такую статью и в печать бы не пропустили. Я просто-запросто намекнул, что «необыкновенный» человек имеет право… то есть не официальное право, а сам имеет право разрешить своей совести перешагнуть… через иные препятствия, и единственно в том только случае, если исполнение его идеи (иногда спасительной, может быть, для всего человечества) того потребует. Вы изволите говорить, что статья моя неясна; я готов ее вам разъяснить, по возможности. Я, может быть, не ошибусь, предполагая, что вам, кажется, того и хочется; извольте-с.

По-моему, если бы Кеплеровы и Ньютоновы открытия вследствие каких-нибудь комбинаций никоим образом не могли бы стать известными людям иначе как с пожертвованием жизни одного, десяти, ста и так далее человек, мешавших бы этому открытию или ставших бы на пути как препятствие, то Ньютон имел бы право, и даже был бы обязан… устранить этих десять или сто человек, чтобы сделать известными свои открытия всему человечеству. Из этого, впрочем, вовсе не следует, чтобы Ньютон имел право убивать кого вздумается, встречных и поперечных, или воровать каждый день на базаре. Далее, помнится мне, я развиваю в моей статье, что все… ну, например, хоть законодатели и установители человечества, начиная с древнейших, продолжая Ликургами, Солонами, Магометами, Наполеонами, и так далее, все до единого были преступники, уже тем одним, что, давая новый закон, тем самым нарушали древний, свято чтимый обществом и от отцов перешедший, и, уж конечно, не останавливались и перед кровью, если только кровь (иногда совсем невинная и доблестно пролитая за древний закон) могла им помочь. Замечательно даже, что большая часть этих благодетелей и установителей человечества были особенно страшные кровопроливцы. Одним словом, я вывожу, что и все, не то что великие, но и чуть-чуть из колеи выходящие люди, то есть чуть-чуть даже способные сказать что-нибудь новенькое, должны, по природе своей, быть непременно преступниками, - более или менее, разумеется. Иначе трудно им выйти из колеи, а оставаться в колее они, конечно, не могут согласиться, опять-таки по природе своей, а по-моему, так даже и обязаны не соглашаться.

Одним словом, вы видите, что до сих пор тут нет ничего особенно нового. Это тысячу раз было напечатано и прочитано. Что же касается до моего деления людей на обыкновенных и необыкновенный, то я согласен, что оно несколько произвольно, но ведь я же на точных цифрах и не настаиваю. Я только в главную мысль мою верю. Она именно состоит в том, что люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово. Подразделения тут, разумеется, бесконечные, но отличительные черты обоих разрядов довольно резкие: первый разряд, то есть материал, говоря вообще, люди по натуре своей консервативные, чинные, живут в послушании и любят быть послушными. По-моему, они и обязаны быть послушными, потому что это их назначение, и тут решительно нет ничего для них унизительного. Второй разряд, все преступают закон, разрушители, или склонны к тому, судя по способностям. Преступления этих людей, разумеется, относительны и многоразличны; большею частию они требуют, в весьма разнообразных заявлениях, разрушения настоящего во имя лучшего. Но если ему надо, для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может, по-моему, дать себе разрешение перешагнуть через кровь, - смотря, впрочем, по идее и по размерам ее, - это заметьте. В этом только смысле я и говорю с моей статье об их праве на преступление.

(Вы припомните, у нас ведь с юридического вопроса началось.) Впрочем, тревожиться много нечего: масса никогда почти не признает за ними этого права, казнит их и вешает (более или менее) и тем, совершенно справедливо, исполняет консервативное свое назначение, с тем, однако ж, что в следующих поколениях эта же масса ставит казненных на пьедестал и им поклоняется (более или менее). Первый разряд всегда - господин настоящего, второй разряд - господин будущего. Первые сохраняют мир и приумножают его численно; вторые двигают мир и ведут его к цели. И те, и другие имеют совершенно одинаковое право существовать. Одним словом, у меня все равносильное право имеют, и - vive la guerre eternelle, - до Нового Иерусалима, разумеется...».

Какой вывод можно сделать из этой теории? Научна ли она? Логична ли? Если говорить конкретно, Раскольников еще ни разу не произнес здесь слово «сверхчеловек». Но он это подразумевает. На первый взгляд, утверждения последовательны, логичны, обоснованы историей и, следовательно, теория в научном отношении имеет право быть состоятельной и серьезной. Но это только на первый, поверхностный и легкомысленный взгляд. Теория логична для абстрагирования. Она выглядит рациональной… Но теория есть теория, а не практика!!! В ней есть только и только рационализм. Но применима ли она на практике? Вернее для жизни, где кроме рационального, есть еще место и для иррационального? Родион Романович в душе понимает жестокость своих мыслей. А хотя именно своих ли? Как же так получилось, что он решился убить топором Алену Ивановну, старуху-процентщицу? Какие конкретные причины побуди его, что стало последней каплей? Постараемся конкретно разобраться. По нашему мнению, дело начинает принимать серьезные обороты когда студента отчисляют из юридического университета после третьего курса. Ему нечем было платить за квартиру своей хозяйке и Родион Романович задолжал ей. Комната была мрачной, тесноватой. Раскольникову почти нечего было есть. Конечно, за редким исключением, когда Настасья, уборщица в доме, жалея юношу, приносила суп и чай. Воздух был «спертый», т.е. было душно. А вдобавок, Раскольников был «мономан», т.е. человеком замкнутым. Когда он видел своих знакомых на улице или где-нибудь еще, старался не замечать их, делать вид, будто не узнает их. Переходил на другую сторону улицы. Проще говоря, был весьма застенчивым и обладал комплексами. Также считал себя «умнее всех». Но это, если можно так сказать, только предпосылки, это только слова, а они еще «не дело», по Раскольникову. И вот, терзаемый своей теорией, измученный «средой» и своей натурой, он тянется к людям, жаждет общения, бессознательно хочет понять их и идет в бар. Родион Романович заказывает себе кружку пива. На те деньги, что получил от старухи-процентщицы. Ему не нравится пьяные, которые кричат, поют свои песни. Но поход в бар - одно из важных моментов в романе. Там студент встречается с бывшим чиновником, титулярным советником Мармеладовым. Он (отставной чиновник) изрядно выпил. На выпивку дала его дочь Соня. В Раскольникове он видит «человека образованного, прошедшего ученую часть». Мармеладов точно угадывает (по своему жизненному опыту) в юноше отставного студента. Рассказывает ему о своей жизни, о жене, о дочери. Как супруга согласилась выйти за него от безысходности. Несмотря на свое « благородное происхождение». У нее есть трое детей от первого брака. Но первый муж умер. Мармеладов пожалел ее и предложил выйти за него замуж. А ей « некуда больше было идти». Для Раскольникова эта встреча затем покажется чуть ли не пророческой (видно, после убийства или на каторге). Далее не можем не упомянуть о письме матери Родиона Романовича - Пульхерии Александровны. Она рассказывает о том, что Дуня, сестра Родиона, целый месяц была вынуждена не выходить из дома.

Причиной этому был слух, распущенный Марфой Петровной Свидригайловой. Она обвиняла Дунечку в том, что она, будто бы пыталась соблазнить ее мужа, Свидригайлова. Но помещик признается жене, что это он пытался соблазнить гувернантку Дуню. В доказательство предъявил письмо Авдотьи, где она укоряла помещика. Честь сестры Раскольникова была спасена. Но далее Марфа Петровна сватает свою бывшую гувернантку за своего брата, Петр Петровича Лужина. Лужин - адвокат, деловой человек. По его мнению, лучше взять бедную жену, спасая от нищеты.

И это хорошо, что Авдотья без приданого, потому что она будет всю жизнь служить мужу, чтить его. Далее Пульхерия Александровна извещает сына о том, что она сможет отправить тридцать рублей... Раскольников в бешенстве. Хотя ее сестра и согласилась выйти за Лужина, Родион подозревает что-то неладное. Он решает, что сестра жертвует собой ради него, своего брата. Бывший студент решился было отговорить сестру и маму от этого неравного брака: ведь Лужину же пятьдесят лет! Раскольников мысленно упрекает маму: за первенца готова пожертвовать дочерью. Также сравнивает Дуню с дочерью Мармеладова, которая пошла по «желтому билету» и ради близких торгует собой. Одним словом, письмо матери стало последней каплей для чаши терпения Родиона Романовича. Ему надо было что-то предпринять. Стало необходимым «действовать». Нужно было покончить с «болтовней», спасти честь сестры, избавить маму от нищеты и,в конце концов, поправить свое материальное положение и просто проверить теорию на практике! Может и свою, а может и другого человека, вернее студента…Перед совершением убийства, Раскольников видит бредовый сон о лошади, которую забили кнутами, палками и ломом прямо у них на глазах с отцом. Он до последнего не верит в возможность совершения своей «пробы».

Гуляя по улице, студент видит пятнадцатилетнюю, на вид, девушку. Замечает ее преследователя. Пытается «вырвать девушку из лап этого похотливого господина». Но не выходит. Далее чисто случайно узнает о том, что в седьмом часу вечера, Алена Ивановна будет совсем одна! Т.к. ее сводная сестра, Лизавета уйдет по своим делам.

Раскольников идет к квартире. Делает нужные приготовления: пришивает петлю к плащу для топора, ищет, где этот инструмент. Боится хозяйки, Настасьи. Но топора нет. Значит его замыслу конец. Но вдруг отыскивает другой, принадлежащий дворнику. Также берет «заклад», деревянную папиросочницу, привязав к ней металлическую пластику «для весу». Этим предметом он отвлечет внимание старухи.

Уже настает седьмой час и юноша отправляется к Алене Ивановне. По дороге он размышляет о проектах, которые могут быть полезными для Петербурга, о каторжниках. Дойдя до квартиры, Родион Романович замечает маляров. Его, конечно, никто не заметил. Но им овладевает беспокойство. Сердце стучало сильней и сильней. Он хитростью заставляет процентщицу открыть дверь. Старуха боится его, что-то подозревает. Раскольников отвечает ее «закладом». Но сам в нерешительности. Крик его кредиторши заставляет Раскольникова обрушить на голову женщина смертельный удар топора. Именно крик, по нашему мнению, разбудил психосоматику бывшего студента, т.е. окончательное действие. И вот, кредиторша мертва. Юноша с огромными усилиями находит ключи, отпирает комод, укладку. Берет деньги, ценности, украшения. Какая - то рассеянность завладело его душой. Но вдруг послышались шаги, легкий крик. Раскольников выбежал в комнату, где лежал труп старухи. Он пожалел, что не запер дверь. Юноша увидел сестру Алены Ивановны, Лизавету. Та перепугана так, что даже не может кричать. До того она была забитой! Ей не пришло в голову защитить себя. Раскольников снова замахивается топором и убивает Лизавету.

Юноша не рассчитывал стать двойным убийцей. Ему удается незаметно убежать с места преступления. Но преступником который раз овладевает страх. Он боится всего на свете. Ему кажется, что вот-вот нагрянет полиция, устроит обыск в комнате, найдут ценности, а его арестуют. На следующий день Раскольникова вызывают по повестке в полицию. Для чего? Может быть, они уже догадались? Или хотят устроить обыск пока подозреваемого нет в каморке? Все эти вопросы не давали ему покоя. У него возникает желание признаться, встать на колени и раскаяться в содеянном. Но оказывается, студента вызвали из-за долгов по квартире. Хозяйка пожаловалась. Как будто сняли камень с души. Ему вдруг показалось все нелепым, смешным. Все эти амбиции людей мелочью в жизни. Он успевает сделать замечание одному офицеру, чтобы тот не курил при даме. Последний уязвлен. Свое негодование начинает вымещать на немке, Луизе Ивановне. Раскольникову хочется хохотать. Между тем письмоводитель сообщает студенту размер дога: сто пятнадцать рублей. Раскольников оправдывает себя. Но потом, услышав про вчерашнее убийство двух женщин, падает в обморок. Пару дней лежит дома в бреду. Родион Романович успел спрятать украденное на стройке под камнем. Ухаживающие за ним ничего не подозревают. Когда юноша приходит в себя, его принимают за помешанного. Это кажется ему выгодным.

Ведь, ссылаясь на сумасшествие, можно отвезти от себя все подозрения. Но все же его терзает совесть. Он боится признаться. Уже давно началось духовное наказание за совершенное уже преступление. Родион Романович интуитивно чувствует несостоятельность теории «сверхчеловека». Но сознательно, логически не хочет этого признавать. Он понимает, что не стал сверхличностью, не имел права убивать «по совести». По теории, юноша принадлежит к категории «обычных» людей, ко «второсортным». Далее судьба сводит Раскольникова с Лужиным. Этот человек излагает свою «экономическую» теорию. По этой теории для начала нужно полюбить прежде всех себя, а потом уже других. Точно себя в зеркале увидел Родион Романович . Он догадывается о всей сути теории. Если так подумать, то всех можно даже резать. Но Лужин не хочет этого понимать. Этот психологический «двойник» обречен на размолвку с Авдотьей Романовной. На осуждение за клевету на Соню Мармеладову. От клеветы адвоката Софью спасает сам Родион Романович. Раскольников после этого признается блуднице о содеянном. Ему будто бы стало легче. Но ненадолго. Все это подслушал Свидригайлов. Он помогает похоронить мачеху Софьи Катерину Ивановну. Дает деньги на устройство малолетних детей Мармеладовых в приют для сирот. Свидригайлов, второй «двойник» Раскольникова, говорит юноше, что они одного «поля ягоды». Помещик сообщает об убийстве своей жены Марфы Петровны. Раскольников осуждает его. Тот усмехается. Далее Свидригайлов предлагает послать к черту все теории и просто жить. Он, конечно, поможет Раскольникову уехать в Америку. А еще сообщает, мол, у него есть невеста. Родион Романович не верит собеседнику. Подозревает, что у этого господина есть дурные намерения к Дуне. И, действительно, вдовец встречается с Авдотьей Романовной. Рассказывает о преступлении ее брата. Обещает помочь студенту избежать наказания. Взамен просит ее любви. Девушка отказывает ему и даже угрожает револьвером. Оружие дает осечку. Но Свидригайлов отпускает свою бывшую гувернантку. Затем этот господин встречается с невестой, дает ей пятнадцать тысяч рублей. Далее идет находит ночлег. Его мучают кошмары. Словно добрая половина души терзает его. Самый страшный сон - это про пятилетнюю девочку. Ему мерещится, что она пьяна, что зовет его к интимной близости. Его ум не может понять такого, душа протестует против подобного явления. В конце концов, помещик сводит счеты с жизнью на мосту. Таким образом гибнет второй двойник Раскольникова. По сути, первый гибнет духовно (двойник), второй - физически. Итак, главный герой не хочет уезжать за границу. Не приемлет «экономическую» теорию Лужина, не решается свести счеты (как Свидригайлов) с жизнью. Он презирает себя за трусость. Словно в помешательстве, следует совету Сони, уговорам Порфирия Петровича (следователя) пойти с повинной, т.е. донести на себя же! И идет в контору давать показания. Ему дают восемь лет каторги. Через девять месяцев умирает его мать. За Раскольниковым идет Соня Мармеладова. Девять месяцев служит символом рождения нового человека. Просторы Сибири для Родиона Романовича представляют как местом, где разворачиваются события из библии. Его подбросило к ногам Софьи. А злосчастная теория потерпело крушение в сознании Раскольникова. Интуитивно он понял, что она гибельна. Если люди последуют ей, то не избежать катастрофы. Гений Достоевского предвидел несостоятельность этой идеи сверхлюдей, человекобожества. И действительно, как потом доказала история, увлечение ею немцами и даже отчасти русскими привело ко второй мировой войне. Предчувствия автора поистине оказались пророческими. Но редко кто понимал Достоевского. Многие критики стремились поучать его, вместо того, чтобы самим у него поучиться!

Заключение

Итак, мы попытались сравнить произведения Ф. Ницше с произведением Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». В качестве основного сочинения немецкого мыслителя для сравнения мы взяли «Так говорил Заратустра». В рамках данной курсовой работы мы попытались соединить рациональное и иррациональное мышления.

Также сравнить западно-европейскую форму мировоззрения с восточно-славянской формой. По нашему мнению, первые смогли продвинуться вперед в индустрии благодаря рационализму и весьма удачных внешних, естественных факторах. А вторые из-за отсутствия благоприятных условий для развития хозяйства (войны, народные восстания, суровый климат, давление на религию и т.д.) чаще были вынуждены задумываться о смысле жизни, о Боге, о том, какое место определено человеку на этой земле намного чаще. Первые в точных науках вывели и обосновали теорию относительности, вторые - в гуманитарных. И каждый тип мировоззрения пытался найти своего героя, «сверхчеловека». А на практике эти стремления, «теории», к сожалению, приводили к катастрофам: и духовным, и материальным. Но человеку всегда хочется совершенствоваться, улучшать себя, делать комфортной среду своего обитания, познавать и творить. Так что же тогда делать? Мы полагаем, что спасение можно найти в гуманизме. Не в теоретической, а уже в практической. Т.к. теория получило начало в эпоху Возрождения. Мы - человечество - можем попытаться сделать мир лучше и в духовном, и в материальном плане. Пока еще не поздно … Потому что кругом происходят стихийные бедствия, техногенные катастрофы, конфликты на религиозной, политической, экономической, националистической почве. Необходимо прийти к какому-то общему пониманию Бога. На практике это значит найти единого Бога в духовном отношении. В библии говорится о том, как появились народы, говорящие на разных языках. Однажды люди захотели построить вавилонскую башню до небес.

Но Бог сделал так, чтобы люди стали говорить на других языках. Он наказал их за гордыню. Наверное, чтобы мы, люди, избавились от нее...

Список использованной литературы

1.Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.: Художественная литература, 1972. - 471 с.

Белль Г. Россия глазами европейца // Общественные науки и современность. 1995. - № 4.- С. 90-94.

Булгаков С.Н. Христианский социализм. - Новосибирск: Наука, 1991. - 349 с.

Васильев Н. А. Воображаемая логика. Избранные труды. - М.: Наука, 1989. - 264 с.

Гагаев А.А. Теория и методология субстратного подхода в научном познании. - Саранск: МГУ, 1994. - 47 с.

Гагаев А.А., Гагаев П.А. Художественный текст как культурно - исторический феномен. Теория и практика прочтения: Учебное пособие. - М.: Флинта: Наука, 2002. -184 с.

Знаменский С.П. «Сверхчеловек» Ницше. - С. - П.: Ницше: pro et contra: Русский Христианский гуманитарный институт, 2001. - 32 с.

Кулешов. В.И. История русской литературы XIX века: Учебное пособие для вузов. - М.: Академический Проект, Трикста, 2004. - 800 с. - («Gaudeamus»).

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.