В ноябре 1979 года архиепископ Курский и Белгородский Хризостом рукоположил меня во иерея и послал на отдаленный сельский приход со словами: "Четырнадцать лет там не было службы. Храма нет, и прихода нет. И жить негде. Восстановите здание церкви, восстановите общину - служите. Не сможете, значит, вы не достойны быть священником. Просто так махать кадилом всякий может, но для священника этого мало. Священник сегодня должен быть всем, чего потребует от него Церковь". - "А лгать для пользы Церкви можно?" - "Можно и нужно".
Двадцать пять лет размышляю я над этими словами. Все, что написано в этой книге, - результат этих размышлений.
Говорят, что за последние пятнадцать лет в Московской Патриархии произошли огромные изменения. Я, сельский священник, вижу только внешние изменения. Нам дозволено восстанавливать храмы, публиковать книги, заниматься благотворительностью, посещать заключенных и болящих, но исцеление и возрождение каждой Поместной Церкви, так же, как и каждого человека, может и должно начаться только с покаяния, о чем свидетельствует проповедь Иоанна Крестителя, Спасителя и святых апостолов. До сего дня мы не покаялись ни в чем. И чем дальше, тем нелепее звучит даже призыв к покаянию. Со всех сторон я слышу: "Нам не в чем каяться". Отказ от покаяния - характерная черта не только Московской Патриархии. Оказывается, не в чем каяться и Русской Православной Церкви Заграницей, не в чем каяться "катакомбникам". Мы все видим соломинку в глазе брата, но не видим бревна в своем глазу.
Я убежден, что преступно замалчивать недуги своей Церкви. Каждый христианин знает, что "молчанием предается Бог". Мы призваны не только веровать, но и исповедовать, т. е. вслух свидетельствовать перед всем миром. Примером для каждого говорящего и пишущего о Церкви должны служить евангелисты. Они не побоялись сказать всю правду, которая, казалось бы, неизбежно вредила проповеди христианства. Они рассказали, что апостол Иуда продал Учителя за тридцать сребреников, что апостол Петр предал Христа и трижды отрекся от него, что первовер-ховный апостол Павел много лет был гонителем христиан, что Христа окружали мытари и грешники. Вся античная критика христианства была построена на анализе текстов Нового Завета, но евангелисты не побоялись этого. Они знали, что отец всякой лжи - дьявол, что всякий, кто лжет, становится его сыном и творит его волю. И поэтому христианство восторжествовало в мире.
Мне хочется обратиться ко всем своим собратьям-священнослужителям, ко всем православным христианам в России и за рубежом с несколькими важнейшими для меня вопросами.
Как оценить семидесятилетнее сотрудничество иерархов нашей Церкви с государством воинствующих безбожников-коммунистов? Можно ли спасать Церковь ложью?
С какого времени и почему наша Церковь стала официально именоваться Русской Православной Церковью? В "Своде законов Российской империи" и во всех документах Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 годов мы встречаем термин "Православная Российская Церковь". Украинец, белорус, татарин, якут выходят из Святой Купели такими же украинцами, белорусами, татарами, якутами, не становясь русскими. Каждый из нас имеет равное право сказать: "Это моя Церковь".
Допустимо ли причислять к лику святых Новомучеников и Исповедников российских до покаяния и без покаяния перед ними?
Почему мы намеренно предали забвению все решения Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 годов? Почему мы избираем Патриарха вопреки постановлению Собора? Почему Священный Синод формируется вопреки постановлению Собора? Почему епископы сегодня назначаются Синодом, а не избираются? Почему церковный народ полностью отстранен от избрания священника на свой приход? Почему мы именуем свою Церковь "Соборной", если Она строится по принципу "демократического централизма"? *
Очевидцы Я никогда не дерзал говорить от лица Церкви. Все, что я писал и говорил, - только мое личное мнение. Еще до публикации копию каждой статьи я направлял правящему архиерею и в Священный Синод. Моей целью всегда был и остается диалог.
Эта книга - своеобразный дневник сельского священника на приходе: здесь собраны не только многолетние впечатления и размышления о приходской жизни, но и статьи, докладные записки, прошения, обращения к правящим архиереям. Понятно, что когда я писал эти тесты, трудно было предположить, что они будут опубликованы под одной обложкой.
НА ПРИХОДЕ
Читатель увидит, что в разные годы, на разных приходах, в разных епархиях сельский священник сталкивается со схожими проблемами. Этим, должно быть, и объясняется неизбежность неоднократного обращения к одним и тем же темам.
В книге три раздела. В первый вошли очерки, в основе которых - непосредственные впечатления от службы в сельских храмах Курско-Белгородской, Вологодской и Костромской епархий. Во втором разделе читатель найдет размышления о путях и судьбах Русской Православной Церкви сегодня. Материалы, касающиеся взаимоотношений Московского Патриархата и других ветвей Русской Православной Церкви - Русской Православной Церкви Заграницей, Истинно-Православной Церкви ("катакомб-ников"), - составляют третий раздел.
Надеюсь, что несмотря на разнообразие жанров и тем представленных здесь текстов, собранные воедино, они помогут читателю увидеть некоторые важные стороны нынешней жизни российского православия.
Я посвящаю эту книгу светлой памяти моего духовника, наставника и друга священника Николая Эшлимана.
Прекрасный новый мир
Я принадлежу к самой удивительной и странной социальной группе. Я не попадаю ни в один из двух классов, составляющих советское общество, не отношусь и к "прослойке" - интеллигенции. Каждый день, открывая любую газету, я читаю: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!". Нет, этот призыв не ко мне. Многие годы официальным гимном моей страны был "Интернационал", но слова гимна моей Родины были прямо и открыто враждебны мне. Я не член профсоюза и не могу им стать. За 70 лет никто ни разу не представлял меня на первомайских или октябрьских парадах или демонстрациях ни внизу - в колоннах, ни вверху - на трибунах, первомайские и октябрьские лозунги не призывали меня "крепить", "умножать", "усилить". Я никогда не становился на трудовую вахту и не участвовал в социалистическом соревновании, разве что на строительстве Беломоро-Балтийского канала.
Я не гражданин ГУЛАГа, но никто никогда не говорит и не пишет мне "товарищ", а если где-то ненароком обмолвятся и по привычке скажут, я не отвечу и даже не повернусь к говорящему: это не ко мне. И сам, естественно, никого и никогда этим словом не зову. В последний раз, помнится, так обратился к моему собрату А. Блок в поэме "Двенадцать": "Что нынче невеселый, товарищ поп?". Но долгополый собрат мой и в той поэме отвечать не пожелал, предпочел за сугроб схорониться, хотя подмечено было точно и вопрос был очень существенный. Но "товарищ поп" не принимал хиротонию от тех двенадцати Петрух и Ванюх, провидевших за снежной вьюгой "свободу без креста", не мечтал попить с ними кровушки да пальнуть пулей в святую Русь. Он был совершенно чужой для тех апостолов, и они были совершенно чужие ему: он не собирался служить тому оборотню "в белом венчике из роз".
Лишь дважды Господь сподобил мне и венчанной моей супруге Наталье в конце 90-х годов прошлого века встретиться, пообщаться с батюшкой Георгием Михайловичем Эдельштейном,
настоятелем Храма Воскресения Христова, что в селе Карабаново Костромской епархии и одновременно участником диссидентского движения в СССР, а также членом Московской Хельсинкской группы (МХГ).
Главное, что осталось в памяти моего сердца от встречи и общения с Георгием Михайловичем в конференцзале второго этажа МХГ, это радость узнавания брата по Духу "патологического правдолюбия" и бесстрашной Любви ко Господу...
Георгий Михайлович Эдельштейн около 20 лет, принял крещение в Русской православной церкви. В 1965г., будучи ещё мирянином и аспирантом Московского областного педагогического института, участвовал в редактуре текста открытого письма Патриарху Алексию I, в котором подробно рисовалась картина противозаконного подавления органами государственной власти СССР прав и свобод верующих граждан страны. Георгий Михайлович Эдельштейн долго добивался рукоположения, и лишь 24 ноября 1979 года был рукоположён в сан священника, после чего решением управляющего Курской и Белгородской епархией Хризостома назначен настоятелем церкви Иоанна Богослова в село Коровино Волоконовского района. С 1992 года настоятель храма Воскресения Христова в селе Карабаново Костромской области. Имеет сан протоиерея.
Церковные взгляды прот. Георгия Эдельштейна характеризуются как консервативные. Находясь в тесных приятельских отношениях со священником Александром Менем, он не разделял многих его воззрений, критически относится к деятельности свящ. Георгия Кочеткова. Резко отрицает «сергианство»: «Сергианство - это убеждение, что Церковь и ложь совместимы» . Выступает с обличениями в адрес иерархов РПЦ, обвиняемых им в сотрудничестве с КГБ, в том числе патриархов Алексия II и Кирилла .
Тут http://g-edelstein.livejournal.com/12252.html#comments g_edelstein (2 марта 2014) - "Каждый член Церкви, от лаика до Патриарха, обязан говорить правду. Иначе он не христианин, а совок, сиречь – сатанист".
Тут http://g-edelstein.livejournal.com/11522.html?view=119042#t119042 "Размышления о письме Ижевских отцов" (g_edelstein 18 февраля, 9:42)
«Пуськи» в храме Христа Спасителя пять минут плясали, о них три года телевидение, радио, газеты, журналы на всех континентах вопили. Теперь какие-то епископы-содомиты засветились, опять на три года жвачки хватит. Только блевотина нам интересна, только она нас волнует.
Зачем об этом говорить и писать, это и слепой видит, и глухой слышит. Не видит лишь Его Святейшество, не слышит только Священный Синод, что в Московской Патриархии на три сотни епископов пять десятков срамных содомитов. Зачем о них писать? Выслать всех в любую «свободную» страну, пусть их там друг с дружкой перевенчают, - и все проблемы решены.
Они столь вольготно расплодились и сегодня плодятся у нас оттого, что иерархия наша сергианско-никодимовская, что ложь у нас – первая и большая заповедь "
Сегодня начинаю публиковать отсюда http://krotov.info/lib_sec/26_ae/aed/elstein2.htm#1 "Записки сельского священника" протоиерея Георгий Эдельштейн, настоятеля Храма Воскресения Христова, что в селе Карабаново Костромской епархии (Москва, Российский государственный гуманитарный университет, 369 с., сер. "История и память: Очевидцы", художник Михаил Гуров, ISBN 5-7281-0748-6, УДК 271.2 ББК 86.2 Э 19)
Москва 2005
Вместо эпиграфа.
Рассказывают, лет пятьсот назад во Флоренции рядом жили католик и иудей. Каждый пытался склонить другого в «истинную веру». В конце концов иудей готов был сдаться, но сначала решил, что поедет в Рим, чтобы самому увидеть папский престол.
Соседи встретились вновь через полгода. Иудей рассказал, что был в Риме, видел Папу, беседовал с кардиналами: «Кардиналы - это шайка разбойников, а Папа их предводитель. Поэтому я пошел в xpaм и просил окрестить меня. Я понял, что если даже таким людям не удалось разрушить Церковь - она, безусловно, от Бога»
В ноябре 1979 года архиепископ Курский и Белгородский Хризостом рукоположил меня во иерея и послал на отдаленный сельский приход со словами: "Четырнадцать лет там не было службы. Храма нет, и прихода нет. И жить негде. Восстановите здание церкви, восстановите общину - служите. Не сможете, значит, вы не достойны быть священником. Просто так махать кадилом всякий может, но для священника этого мало. Священник сегодня должен быть всем, чего потребует от него Церковь". - "А лгать для пользы Церкви можно?" - "Можно и нужно".
Двадцать пять лет размышляю я над этими словами. Все, что написано в этой книге, - результат этих размышлений.
Говорят, что за последние пятнадцать лет в Московской Патриархии произошли огромные изменения. Я, сельский священник, вижу только внешние изменения.
Нам дозволено восстанавливать храмы, публиковать книги, заниматься благотворительностью, посещать заключенных и болящих, но исцеление и возрождение каждой Поместной Церкви, так же, как и каждого человека, может и должно начаться только с покаяния, о чем свидетельствует проповедь Иоанна Крестителя, Спасителя и святых апостолов.
До сего дня мы не покаялись ни в чем. И чем дальше, тем нелепее звучит даже призыв к покаянию. Со всех сторон я слышу: "Нам не в чем каяться". Отказ от покаяния - характерная черта не только Московской Патриархии. Оказывается, не в чем каяться и Русской Православной Церкви Заграницей, не в чем каяться "катакомбникам". Мы все видим соломинку в глазе брата, но не видим бревна в своем глазу.
Я убежден, что преступно замалчивать недуги своей Церкви. Каждый христианин знает, что "молчанием предается Бог". Мы призваны не только веровать, но и исповедовать, т. е. вслух свидетельствовать перед всем миром. Примером для каждого говорящего и пишущего о Церкви должны служить евангелисты. Они не побоялись сказать всю правду, которая, казалось бы, неизбежно вредила проповеди христианства .
Они рассказали, что апостол Иуда продал Учителя за тридцать сребреников, что апостол Петр предал Христа и трижды отрекся от него, что первоверховный апостол Павел много лет был гонителем христиан, что Христа окружали мытари и грешники. Вся античная критика христианства была построена на анализе текстов Нового Завета, но евангелисты не побоялись этого. Они знали, что отец всякой лжи - дьявол, что всякий, кто лжет, становится его сыном и творит его волю. И поэтому христианство восторжествовало в мире.
Мне хочется обратиться ко всем своим собратьям-священнослужителям, ко всем православным христианам в России и за рубежом с несколькими важнейшими для меня вопросами .
Как оценить семидесятилетнее сотрудничество иерархов нашей Церкви с государством воинствующих безбожников-коммунистов? Можно ли спасать Церковь ложью?
С какого времени и почему наша Церковь стала официально именоваться Русской Православной Церковью? В "Своде законов Российской империи" и во всех документах Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 годов мы встречаем термин "Православная Российская Церковь" . Украинец, белорус, татарин, якут выходят из Святой Купели такими же украинцами, белорусами, татарами, якутами, не становясь русскими. Каждый из нас имеет равное право сказать: "Это моя Церковь".
Допустимо ли причислять к лику святых Новомучеников и Исповедников российских до покаяния и без покаяния перед ними?
Почему мы намеренно предали забвению все решения Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 годов? Почему мы избираем Патриарха вопреки постановлению Собора? Почему Священный Синод формируется вопреки постановлению Собора? Почему епископы сегодня назначаются Синодом, а не избираются? Почему церковный народ полностью отстранен от избрания священника на свой приход? Почему мы именуем свою Церковь "Соборной", если Она строится по принципу "демократического централизма"?
Очевидцы
Я никогда не дерзал говорить от лица Церкви. Все, что я писал и говорил, - только мое личное мнение.
Еще до публикации копию каждой статьи я направлял правящему архиерею и в Священный Синод. Моей целью всегда был и остается диалог.
Эта книга - своеобразный дневник сельского священника на приходе:
здесь собраны не только многолетние впечатления и размышления о приходской жизни, но и статьи, докладные записки, прошения, обращения к правящим архиереям. Понятно, что когда я писал эти тесты, трудно было предположить, что они будут опубликованы под одной обложкой.
НА ПРИХОДЕ
Читатель увидит, что в разные годы, на разных приходах, в разных епархиях сельский священник сталкивается со схожими проблемами. Этим, должно быть, и объясняется неизбежность неоднократного обращения к одним и тем же темам.
В книге три раздела.
В первый вошли очерки, в основе которых - непосредственные впечатления от службы в сельских храмах Курско-Белгородской, Вологодской и Костромской епархий.
Во втором разделе читатель найдет размышления о путях и судьбах Русской Православной Церкви сегодня.
Материалы, касающиеся взаимоотношений Московского Патриархата и других ветвей Русской Православной Церкви - Русской Православной Церкви Заграницей, Истинно-Православной Церкви ("катакомб-ников"), - составляют третий раздел.
Надеюсь, что несмотря на разнообразие жанров и тем представленных здесь текстов, собранные воедино, они помогут читателю увидеть некоторые важные стороны нынешней жизни российского православия.
Я посвящаю эту книгу светлой памяти моего духовника, наставника и друга священника Николая Эшлимана.
Дата рождения: 20.07.1932
Гражданство: Россия
Он стал священником поздно - в 47 лет. Благополучный преподаватель Костромского университета, заведующий кафедрой иностранных языков, он вдруг заканчивает Московскую духовную семинарию и отправляется бедствовать в дальние сельские приходы - в белгородских степях, в вологодских лесах.
Не вдруг, - поправляет отец Георгий.
Он неторопливо помешивает ложечкой в стакане чая - это медленное внятное движение очень характерно для всего его неспешного жизненного ритма. Трудно представить его кричащим, суетливым. По-видимому, он и вспыхнул-то один раз в жизни, когда с нахала, не пожелавшего обнажить голову в церкви, сорвал шляпу. Впрочем, с этим нахалом через час он примиренно пил чай.
Он все делает основательно, продуманно. Его дом в Карабанове, в 20 километрах от Костромы и в 300 метрах от Воскресенской церкви, добротный, крепкий, хотя строительный материал о. Георгий собирал преимущественно на свалках или получал задешево в начале 90-х на почти бесхозных складах. Большую часть дома занимает кабинет с просторным письменным столом, книжными полками, компьютером. Но главная хозяйская гордость - не компьютер, а обширный подвал, "бункер", где хранятся мешки с картошкой, кабачки и тыквы, банки с соленьями. В еде он неприхотлив, что видно и по фигуре: худощав, жилист, походка легка и тяжелеет лишь тогда, когда батюшка совершит литургию и затем еще несколько треб - венчание, крещение, отпевание. Нагрузка немалая, ведь обслуживает он не одну деревню. Но если и нет прихожан в церкви, то все равно батюшка идет в пустой храм и молится там вместе с экономкой Натальей и дьяконом Сергеем.
Нет, конечно, не вдруг стал я священником, - повторяет отец Георгий.
Сказались впечатления детства: проникновенный голос матери, которая пела ему католические гимны, молитвы бабушки о том, чтобы один из внуков стал священником. Значительным было влияние русской литературы, в особенности Тютчева, Баратынского.
А главное - всю жизнь томил советский уклад жизни. В детском саду он видит, как снимают со стены портрет Постышева, украинского вождя. Почему? Он же хороший! Арестовывают отца и выпускают после падения Ежова. Отец отказывается осудить арестованного брата, а друг семьи разоблачает отца, повторяя: "Партия мне дороже дружбы". Георгий ужасается этому непонятному предательству. Взрослые на его вопросы дают уклончивые ответы, и постепенно к мальчику приходит прозрение...
Были и другие впечатления - можно сказать, "христианского толка". Мать, разгневанная его дракой с соседским мальчиком из-за книжки, выносит книги сына во двор - "ты жадный" - и раздает. Мать приводит в дом детей, родители которых арестованы, устраивает их в семьи.
С годами крепнет настроение: обособиться от системы. Уже в преподавательские годы он берется за написание диссертации "Средневековое учение о языке", с наслаждением работает в библиотеках. Смеется: "Как я могу ругать советскую власть, когда я в течение десяти лет читал великолепных историков и философов, а мне еще и платили за это удовольствие!"
Нет, он никогда не боролся с властью и не намерен делать этого впредь. Он просто хотел быть независимым человеком, вне системы, и это ощущение могла дать только церковь. Но церковные иерархи скептически пожимали плечами: высшее образование, кандидат наук, еврей... Нет, не годен.
О вашем еврействе вам часто напоминали? - спрашиваю.
Прихожане - ни словом, ни намеком. Коллеги по церкви - да. Недавно один митрополит назвал меня "моченым евреем" - в сущности, это ведь глумление над таинством крещения. Партийные функционеры тоже подчеркивали мою "чужеродность". Некоторые досадовали: "С вами одни хлопоты, отец Георгий. И вы, и отец Александр Мень, и Глеб Якунин всегда вносите сумятицу".
Дело решил курский архиепископ Хризостом - фигура, по мнению о. Георгия, удивительная. В течение 18 лет он сотрудничал с органами госбезопасности (под кличкой Реставратор) - что неудивительно. Необычно другое - это был единственный иерарх православной церкви, который признался в причастности к могущественному ведомству, хотя и добавлял: "Каяться мне не в чем, я служил людям своей страны". Проницательный Хризостом быстро разобрался, что перед ним очень перспективный священнослужитель. Однажды он сказал Эдельштейну: "Напрасно все так гэбэшников боятся, с ними договориться можно. Хуже всех партийные функционеры, они ничего понять не способны". 17 ноября 1979 года Хризостом направил Эдельштейну телеграмму-разрешение на его рукоположение.
Первые шаги, предпринятые о. Георгием в Белгородской области, вызвали раздражение уполномоченного по делам религии. Во-первых, священник ходит все время в рясе - не полагается, вне церкви должен надевать гражданскую одежду. Во-вторых, при отпевании покойника священник идет на кладбище, что можно квалифицировать как религиозную пропаганду. Отец Георгий даже носил с собой сборник постановлений, из которого явствовало, что отпевание на кладбище не запрещается. Хризостом сокрушенно упрекал неофита: "Меня скоро уберут. Гнев обрушится на вас. Вы вели себя крайне неосторожно, раздражали советскую власть. Поезжайте в село на Север. Сумеете поднять приход - добро. Нет - возвращайтесь на гражданскую службу".
Последовали три года служения в глухих северных деревнях, а весной 1992 года о. Георгий оказался в Карабанове Костромской области перед полуразвалившимся загаженным храмом, превращенным в советское время в склад минеральных удобрений.
Тут он укоренился, построил себе дом и с помощью канадских баптистов и норвежских лютеран восстановил церковь (на взгляд автора, зримое свидетельство христианского экуменизма). С этой оценкой о. Георгий вряд ли согласится: к движению экуменизма в его современном виде он относится крайне отрицательно, считая его "крышей для антицерковных сил". Но как бы то ни было, результат совместных трудов христиан разных направлений в Карабанове можно увидеть своими глазами.
Отец Георгий охотно ездит в Америку, в Европу, читает лекции. Заработанный гонорар привозит домой и весь вкладывает в дело: на восстановление храма, на строительство домов для бомжей, на помощь районной больнице и детскому дому.
Пособить просят многие. При мне пришел бывший бомж Сашка, поселившийся на церковном дворе. Они с женой завели стадо бычков и теперь хотят купить столбы для ограждения выгона. Эдельштейн обещает помощь, он редко отказывает - только когда в карманах пусто. Тогда переходит на макароны и жидкий чай, а просящему говорит виновато: "Потерпи". Появляются деньги - и вновь работают в храме богомазы и резчики, рабочие кроют железом прохудившуюся крышу больницы, снова действует швейная мастерская в детском доме. Приходит гуманитарная помощь из-за рубежа - через несколько дней деревенские мальчишки и девчонки щеголяют в футболках и куртках с грозными надписями "чикагские быки".
К помощи священника привыкли. В Карабаново тянутся люди из заключения - уставшие, растерянные, смиренные. Они находят здесь пристанище и работу. Отъедаются, отсыпаются, а потом, по обыкновению, запивают. Запои, по тому же обыкновению, кончаются пожарами. Сгорело уже два дома, погибли люди.
Моя обязанность - помочь им, - говорит отец Георгий. - Я предлагаю выбор, а уж им решать, как устроить жизнь. Никаких душеспасительных бесед. Если спрашивают, я объясняю, советую.
Я несколько разочарован - жесткая позиция. Мне-то уже рисовались раскаивающиеся бродяги, ставшие ангелами под влиянием ласковых речей священника. Увы.
Не стесняйтесь, задавайте неудобные вопросы, - говорит священник, заметив мое настроение.
Неудобные? Ну, пожалуй...
Странно, не утомляет ли вас однообразие службы? Повторение тысячи раз одних и тех же слов?
Странно, но не утомляет, - с улыбкой отвечает о. Георгий. - Есть эллинский тип мышления, ему потребна непрерывная смена впечатлений, а есть иудео-христианский, который отличается большей сосредоточенностью, приверженностью к традиции, к самоограничению. Очевидно, я принадлежу к последнему.
Консерватизм священнослужителя, который бы в Москве выглядел вызывающим, здесь, в деревне, воспринимается естественным - ведь и сама деревня во власти традиции.
Естественным кажется и его неприятие реформаторских усилий московского священника Георгия Кочеткова. Но главное, что его категорически не устраивает в церкви, - это сергианство (по имени митрополита Сергия Страгородского), стремление во всем угождать государству. Тут мягкий, сдержанный отец Георгий судит резко и беспощадно: "Сергианство - это убеждение, что Церковь и ложь совместимы". Не стесняясь, он называет Московскую патриархию "островком брежневско-черненковской стагнации, без малейших признаков выздоровления". После таких заявлений на него обрушиваются многие влиятельные иерархи: как смеет он поносить церковь! Ничего подобного, отвечает о. Георгий, "богословским невежеством является отождествление группы епископов с церковью". Мало того, он утверждает, что "история Русской православной церкви после 1917 года - это величайшее чудо XX века. Только выжила и процвела наша Церковь не благодаря, а вопреки сергианству и сергианам".
Поэтому его так радует незамутненное религиозное чувство прихожан. Мне довелось присутствовать на венчании немолодой пары - она домохозяйка, он сельский предприниматель. Прожив вместе 17 лет, выра стив двух детей, они пришли к батюшке укрепить свой союз. Поразило волнение, с которым сорокалетний торговец внимал словам священника. Он, как робкий мальчик, послушно исполнял все его указания. После венчания вел семью к своему белому "Вольво" с торжественно-просветленным лицом.
Карабановский священник не обольщается. Он даже считает, что до перестройки интерес к церкви был гораздо выше. Сейчас церковь внутренне деградирует при внешнем пышном расцвете. Ключевая проблема - покаяние, очищение от грехов, угодничества, раболепия, лжи.
Я сетую: что-то плохо пока с очищением. Отец Георгий назидательно напоминает мне о сорока годах, в течение которых Моисей водил израильтян по пустыне, а народ, ушедший от рабства, озлобленно кричал своему предводителю: "В земле Египетской мы сидели у котлов с мясом и ели хлеб досыта!" Терпение: рабский дух так быстро не исчезает. Отец Георгий неторопливо помешивает ложечкой в стакане чая...
Об этом человеке в уполномоченных церковных СМИ практически не упоминается. На официальном сайте Патриархии его упомянули всего один раз — месяц назад, после пятнадцатилетнего молчания. В Википедии — очень короткая статья. Из неё мы можем лишь узнать, что отец Георгий — протоиерей Русской православной церкви, участник диссидентского движения в СССР и член Московской Хельсинкской группы.
Архиепископ Курский и Белгородский Хризостом
«В ноябре 1979 года архиепископ Курский и Белгородский Хризостом рукоположил меня во иерея и послал на отдалённый сельский приход со словами: «Четырнадцать лет там не было службы. Храма нет, и прихода нет. И жить негде. Восстановите здание церкви, восстановите общину - служите. Не сможете, значит, вы не достойны быть священником. Просто так махать кадилом всякий может, но для священника этого мало. Священник сегодня должен быть всем, чего потребует от него Церковь». - «А лгать для пользы Церкви можно?» - «Можно и нужно».
Такими словами начинается книга отца Георгия «Записки сельского священника «, опубликованная им в 2005-м году. Цитата мне напомнила известный негласный афоризм «Кто в церкви послужил, тот в цирке не смеётся и в дурдоме не плачет». Его судьба чем-то похожа на судьбу отца Павла Адельгейма, о котором дьякон всея Руси Андрей Кураев отозвался так: «Последний свободный священник Московской Патриархии». Но дьякон ошибался.
Родился отец Георгий в Киеве, где он прожил девять лет. Папа – инженер-экономист, мать – библиотекарь. После войны начались скитания: Харьков, Казахстан, Узбекистан. Окончил школу в Курске. Продолжил учёбу в Курске, Москве и Санкт-Петербурге. Крестился в 23 года в церкви Смоленской иконы Божьей Матери.
Служил в храме чтецом. Сподобился видеть в живых архиепископа Симферопольскома и Крымского, Луку Войно-Ясенецкого:
Я его видел, когда праздновали его 80-летие, он был абсолютно слепой. Он рассказывал о своей жизни, вся его проповедь была просто рассказом. Очень обрадовался, когда я ему сказал, что я из Курска: «И я, – говорит, – из Курска». – «Да нет, владыка, вы из Фатежа». – «Как, ты знаешь Фатеж! Я там был земским врачом». – «Да, я знаю, мне рассказывали».
На этом скитания не завершились. Работал в Балашове, Саратове, снова в Москве. Брать в храм не хотели. «Знаете, время сейчас трудное, и советская власть, и коммунистическая партия не заинтересована в распространении религии, а у вас высшее образование. Знаете, ведь служить Богу можно на любом месте и в любой должности. Вы преподаватель, ну и будьте добросовестным преподавателем, этим вы и будете служить Богу». Затем — Вильнюс и — снова неудача. Наконец, архиепископ Пимен взял отца Георгия к себе секретарём, но рукополагать отказался. «Я два раза говорил с уполномоченным, он не разрешает вас рукополагать ни на какую должность. Письма можете печатать ещё 10 лет, а в Церкви служить не будете ».
Сергиево-Казанский Курский кафедральный собор
Наконец, в ноябре 1979 года его рукополагают в Сергиево-Казанском Курском кафедральном соборе. Том самом, где расположено место падения будущего преподобного Серафима Саровского с колокольни строящегося собора. Автор этой статьи, сам псаломщик городского собора, побывал там на службе совсем недавно — в начале 2016 года и это посещение было связано для него с весьма печальным и трагическим периодом его жизни. И — не верь после этого в мистицизм!
Она меня привела в Курский кафедральный собор, Сергиево-Казанский, который строили родители Серафима Саровского. Всенощное бдение я там достоял до великого славословия, народу много, душно, ничего не понятно. И через 30 лет в ноябре 1979 года меня рукополагают именно в этом соборе… По складу я совсем не мистик, но ведь везде стучался – бесполезно.
Интересна история и с женой отца Георгия, некрещёной и невоцерковлённой: «Я ее с первых дней предупредил, что буду попом. Она не была ещё крещена, но думаю, что церковь – не полицейский участок, за шиворот туда не тащат (выделено мной — прим. авт.) . Прошло года три, она сказала, что хочет креститься, отец Николай Эшлиман ее крестил. Потом мы венчались тоже у отца Николая Эшлимана, а Анатолий Васильевич Ведерников был ее крёстным».
Годы советской власти — одни из самых тяжёлых. «Вызывают меня в райисполком. Запрещено. Как запрещено? «А вы были в облачении». – «Я не был в облачении». – «Ну как же, эта хламида на вас как называется?» – «Это ряса. Одежда священнослужителя, я всегда в ней хожу». – «А вы были с крестом?» – «Правильно, меня рукоположили и дали крест». – «Так запрещено!» – «Да нет, не запрещено». – «Почему только вы знаете закон, а другие не знают? ». И так далее. Почему так было? Напомним письмо Ленина: «Всякий боженька есть труположство - будь это самый чистенький, идеальный, не искомый, а построяемый боженька, всё равно. Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой - есть невыразимейшая мерзость, это самая опасная мерзость, самая гнусная зараза».
Указ об отстранении
Осложняло дело и диссидентство. Такие люди при Советской власти всегда были в чёрном списке при трудоустройстве. При нынешней власти похожую роль играет участие в Хельсинкской группе, которую в 2013 году государство окрестило «иностранным агентом».
А 5 ноября 2015 года он был отстранён от должности настоятеля. И тем не менее, отец Георгий продолжил служение. И на приходе и, скажем прямо, с людьми, пережившими огромную катастрофу в своей жизни: «А почему я так много занимаюсь зеками… У них, наверное, самое тяжёлое положение. Мы знаем, как им тяжело, пока они сидят, но им ещё хуже, когда они выходят. Были у него три-четыре сидки, кончился срок, скажем, в ноябре, а брали его летом. Жена за это время продала квартиру, если квартира была, и уехала невесть куда. Нет квартиры, нет семьи, нет работы. Кто его возьмёт? Возьмут его на завод, если у него три-четыре срока было, а сейчас фрезеровщиков шестого разряда увольняют? А на зону он снова не хочет. Вот и идёт в церковь, информация от одного к другому передаётся «.
«Для меня главное – не врать» — эти слова отца Георгия очень хорошо характеризуют его самого и его служение. РПЦЗ не раз предлагала ему служить в православных храмах во Франции, Бельгии и других европейских странах. Но он не соглашался. Почему? «Священник не должен искать богатства и комфорта. Если ищешь и ждёшь этого, то и смысла нет становиться священником. Я нужен именно здесь, в глубинке России. Я всегда это чувствовал» .
