Битва на Неве в 1240 году не только подарила Руси нового святого – князя Александра Невского. Ее историческое значение – в недопущении захвата агрессивными феодалами Северной Европы значительных русских территорий.
Причины и предыстория
Причины Невской битвы 1240 года кроются в политике «натиска на восток», проводимой в XII-XIII веках верхушкой североевропейских стран (в первую очередь Германии, Швеции и Дании). Славянские народы рассматривались ими как «дикари», напрасно занимающие значительные земельные угодья. Ситуация усугублялась религиозным фактором – Рим призывал рыцарей Северной Европы не просто на войну, но в крестовый поход против «раскольников» (в 1054 году формально единая христианская церковь в результате «схизмы» официально разделилась на католическую и православную). Превращение грабежа в богоугодное дело – обычный идеологический прием эпохи крестовых походов.
События 1240 года были не первым конфликтом – войны с перерывами велись с IX века. Однако в веке положение изменилось в пользу захватчиков с Запада – Русь была вынуждена отражать монгольское нашествие, терпела поражения, ее военная мощь вызывала сомнения.
Провал шведских планов
Цели сторон в войне 1240 года очевидны. Шведам необходимо было отрезать русские владения от финских земель и балтийского побережья. Это давало возможность дальнейшего продвижения вглубь страны, а также контроля за морской торговлей, значительная часть которой находилась в руках новгородских и псковских купцов. В свою очередь, Русь не могла допустить потери побережья и затягивания конфликта на Западе в условиях серьезных проблем с монголами на юго-востоке.
Шведское войско, войдя на кораблях в Неву, расположилось в месте впадения в нее Ижоры. По имеющимся описаниям можно понять, что командующие (ярл Ульф Фоси и королевский зять Биргер) намеревались спокойно произвести высадку и потом продвинуться вглубь новгородских владений.
Но ход сражения сразу повернулся не в пользу шведов – битва пошла по плану князя Александра. Состоялась она 15 июля. Причины победы русских в Невской битве кроются сразу в нескольких факторах – хорошей работе разведки, быстроте и неожиданности.
Разведчиком выступил Пелгусий, старшина ижорский, вовремя сообщивший в Новгород о приближении вражеского войска. Князь Александр решил атаковать как можно быстрее, пока часть вражеского войска еще не выгрузилась с судов. Его армия состояла из конной княжеской дружины и пешего городского ополчения. Удар был нанесен сразу в двух направлениях – в центр вражеского лагеря и вдоль берега реки, что позволило отрезать людей на кораблях от командования.
История сохранила имена некоторых участников сражения – дружинника Гаврилы Олексича, в конном строю взявшего на абордаж шведский корабль, и ополченца Саввы. Этот топором исхитрился подрубить опоры шатра Биргера. Тот рухнул королевскому зятю на голову, вызвав в шведских рядах панику.
Восток – дело тонкое
Итоги Невской битвы были малоутешительны для захватчиков – они потерпели сокрушительное поражение. Юного победителя (Александру было 20 лет) история наградила прозвищем Невский. Свой успех он закрепил через 2 года, одержав блистательную победу на Чудском озере.
Хотя в скором времени Русь лишилась-таки выхода к Балтике, значение Невской битвы от этого не уменьшается. В результате победы был остановлен «натиск на восток», и большинство северорусских земель сохранили свою независимость.
Воспользовавшись тем, что после разорения Северо-Восточной Руси монголами Новгороду и Пскову неоткуда было ждать помощи, шведские и немецкие рыцари активизировали свою экспансию в Северо-Западной Руси, рассчитывая на легкую победу. Шведы первыми сделали попытку захватить русские земли. В 1238 году шведский король Эрих Картавый получил от римского папы разрешение ("благословение") на крестовый поход против новгородцев. Всем, кто соглашался принять участие в походе было обещано отпущение грехов.
В 1239 году шведы и немцы вели переговоры, намечая план похода: шведы, захватившие к тому времени Финляндию, должны были наступать на Новгород с севера, от реки Нева, а немцы - через Изборск и Псков. Швеция выделили для похода войско под предводительством ярла (князя) Ульфа Фаси и зятя короля - ярла Биргера, будущего основателя Стокгольма.
Новгородцы знали о планах шведов, как и о том, что шведы собирались окрестить их, словно язычников, в католическую веру. Поэтому шведы, шедшие насаждать чуждую веру, представлялись им страшнее монголов.
Летом 1240 года шведское войско под командованием Биргера "в силе велице, пыхая духом ратном", появилось на реке Нева на кораблях, которые стали в устье реки Ижора. Войско состояло из шведов, норвежцев, представителей финских племен, намеревавшихся идти прямо к Ладоге, чтобы оттуда спуститься к Новгороду. В войске завоевателей находились и католические епископы. Они шли с крестом в одной руке и мечом в другой. Высадившись на берег, шведы и их союзники раскинули свои палатки и шатры при впадении Ижоры в Неву. Биргер, уверенный в своей победе, послал к князю Александру с заявлением: "Если можешь мне сопротивляться, то я уже здесь, воюю твою землю".
Новгородские границы в то время охранялись "сторожами". Они находились и на морском побережье, где службу несли местные племена. Так, в районе Невы, по обоим берегам Финского залива, находилась "морская сторожа" ижорян, несшая охрану путей к Новгороду с моря. Ижоряне уже приняли православие и являлись союзником Новгорода. Однажды на рассвете июльского дня 1240 года старейшина Ижоской земли Пелгусий, находясь в дозоре, обнаружил шведскую флотилию и спешно послал доложить обо всем Александру.
Получив известие о появлении неприятеля, новгородский князь Александр Ярославович решил внезапно атаковать его. Времени на сбор войска не было, да и созыв веча (народного собрания) мог затянуть дело и привести к срыву внезапности готовящейся операции. Поэтому Александр не стал дожидаться, пока придут дружины, посланные его отцом Ярославом, или соберутся ратники с новгородских земель. Он решил выступить против шведов со своей дружиной, усилив ее лишь новгородскими добровольцами. По старинному обычаю, собрались у собора святой Софии, помолились, приняли благословение от своего владыки Спиридона и выступили в поход. Шли вдоль реки Волхов до Ладоги, где к Александру присоединился отряд ладожан, союзников Великого Новгорода. Из Ладоги войско Александра повернуло к устью реки Ижоры.
Шведский лагерь, разбитый в устье Ижоры, не охранялся, так как шведы не подозревали о приближении русских войск. Неприятельские суда качались, привязанные к берегу; по всему побережью белели шатры, и между ними - златоверхий шатер Биргера. 15 июля в 11 часов утра новгородцы внезапно атаковали шведов. Их нападение было столь неожиданным, что шведы не успели "опоясать мечи на чресла свои".
Войско Биргера было захвачено врасполох. Лишенное возможности построиться для боя, оно не могло оказать организованного сопротивления. Смелым натиском русская дружина прошла через неприятельский лагерь и погнала шведов к берегу. Пешие ополченцы, продвигаясь вдоль берега Невы, не только рубили мостки, соединявшие шведские корабли с сушей, но даже захватили и уничтожили три вражеских судна.
Новгородцы сражались "в ярости мужества своего". Александр лично "изби множество бесчисленное шведов и самому королю возложи печать на лице острым своим мечом". Княжеский подручник, Гаврило Олексич, погнался за Биргером до самого корабля, верхом ворвался на шведскую ладью, был сброшен в воду, остался жив и снова вступил в бой, уложив на месте епископа и другого знатного шведа, по имени Спиридон. Другой новгородец, Сбыслав Якунович, с одним лишь топором в руке смело врезался в самую гущу врагов, косил их направо и налево, очищая путь, точно в лесной чаще. За ним размахивал своим длинным мечом княжий ловчий Яков Полочанин. За этими молодцами насупали прочие дружинники. Княжий отрок Савва, пробившись к центру лагеря противника, подрубил высокий столб шатра самого Биргера: шатер свалился. Отряд новгородских добровольцев потопил три шведских корабля. Остатки разбитого войска Биргера бежали на уцелевших кораблях. Потери новгородцев были незначительными, составив 20 человек, тогда как шведы нагрузили три судна телами лишь знатных людей, а прочих оставили на берегу.
Победа над шведами имела большое политическое значение. Она показала всем русским людям, что они еще не утратили прежней доблести и могут постоять за себя. Шведам не удалось отрезать Новгород от моря, захватить побережье Невы и Финского залива. Отразив шведское нападение с севера, русское войско сорвало возможное взаимодействие шведских и немецких завоевателей. Для борьбы с немецкой агрессией теперь надежно обеспечены правый фланг и тыл псковского театра военных действий.
В тактическом отношении следует отметить роль "сторожи", которая обнаружила противника и своевременно сообщила Александру о его появлении. Важное значение имел фактор внезапности при нападении на лагерь Биргера, войско которого было захвачено врасплох и не могло оказать организованного сопротивления. Летописец отмечал необыкновенную храбрость русских воинов. За эту победу князя Александра Ярославича нарекли "невским". В то время ему шел лишь двадцать первый год.
Битва на Чудском озере ("Ледовое побоище") в 1242 году.
Летом 1240 года в Новгородскую землю вторглись немецкие рыцари из Ливонского ордена, созданного из орденов Меченосцев и Тевтонского. Еще в 1237 году римский папа Григорий IX благословил немецких рыцарей на завоевание коренных русских земель. Войско завоевателей состояло из немцев, медвежан, юрьевцев и датских рыцарей из Ревеля. С ними был предатель - русский князь Ярослав Владимирович. Они появились под стенами Изборска и взяли город штурмом. На помощь землякам бросились псковичи, но их ополчение потерпело поражение. Одних убитых было свыше 800 человек, в том числе воевода Гаврила Гориславич.
По следам бежавших немцы подошли к Пскову, перешли реку Великая, разбили свой лагерь под самыми стенами кремля, подожгли город и стали уничтожать церкви и окрестные села. Целую неделю они держали кремль в осаде, готовясь к штурму. Но до этого дело не дошло: житель Пскова Твердило Иванович сдал город. Рыцари взяли заложников и оставили в Пскове свой гарнизон.
Аппетит немцев возрастал. Они уже говорили: "Укорим словенский язык… себе", то есть подчиним себе русский народ. Зимой 1240-1241 года рыцари вновь явились непрошеными гостями в Новгородскую землю. На этот раз они захватили территорию племени водь (вожан), к востоку от реки Нарва, "повоеваша все и дань на них возложиша". Захватив "Водьскую пятину", рыцари овладели Тесовым (на реке Оредеж), и их разъезды появлялись в 35 км от Новгорода. Таким образом, в руках Ливонского ордена оказалась обширная территория в районе Изборск - Псков - Сабель - Тесов - Копорье.
Немцы уже заранее считали пограничные русские земли своим достоянием; папа "передал" побережье Невы и Карелию под юрисдикцию эзельскому епископу, который заключил с рыцарями договор: себе выговорил десятую часть всего, что дает земля, а все прочее - рыбные ловли, покосы, пашни - предоставил рыцарям.
Новгородцы опять вспомнили про князя Александра, уже Невского, уехавшего после ссоры с городскими боярами в родной Переславль-Залесский. Сам митрополит новгородский поехал просить великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича, чтобы тот отпустил сына, и Ярослав, сознавая всю опасность исходившей с Запада угрозы, согласился: дело касалось не одного Новгорода, а всей Руси.
Александр организовал войско из новгородцев, ладожан, карел и ижорцев. Прежде всего необходимо было решить вопрос о способе действий.
В 1241 году войско под командованием Александра выступило в поход, достигло Копорья, овладело крепостью "и изверже град из основание, а самих немец изби, а иных с собою приводе в Новгород, а иных пожалова отпусти, бе бо милостив паче меры, а вожан и чюдцев переветников (т.е. изменников) извеша (повесил)". Водьская пятина была очищена от немцев. Правый фланг и тыл новгородского войска были теперь в безопасности.
В марте 1242 года новгородцы вновь выступили в поход и вскоре уже были под Псковом. Александр, считая, что для атаки сильной крепости у него сил недостаточно, ожидал своего брата Андрей Ярославича с суздальскими дружинами, которые вскоре и подошли. Орден не успел прислать подкрепление своим рыцарям. Псков был окружен, и рыцарский гарнизон взят в плен. Орденских наместников Александр отправил в оковах в Новгород. В бою было убито 70 знатных орденских братьев и много рядовых рыцарей.
После этого поражения Орден стал сосредоточивать свои силы в пределах Дерптского епископства, подготавливая наступление против русских. Орден собрал большую силу: здесь были почти все его рыцари с магистром во главе, со всеми епископами, большое количество местных воинов, а также воины шведского короля.
 |
Александр решил перенести войну на территорию самого Ордена. Русская рать выступила на Изборск. Вперед князь Александр Невский выслал несколько разведывательных отрядов. Один из них, под командой брата посадника Домаша Твердиславича и Кербета, натолкнулся на немецких рыцарей и чудь (эстов), был разбит и отступил; при этом Домаш погиб. Тем временем разведка выяснила, что противник послал на Изборск незначительные силы, а главные его силы двигаются к Чудскому озеру.
Новгородское войско повернуло на озеро, "немцы же и чудь поидоша по них". Новгородцы постарались отразить обходной маневр немецких рыцарей. Выйдя на Чудское озеро, новгородское войско оказалось в центре возможных путей движения противника на Новгород. Теперь Александр решил дать бой и остановился на Чудском озере севернее урочища Узмень, у острова Вороний Камень. Силы новгородцев было немногим больше рыцарского войска. По имеющимся различным данным, можно сделать вывод, что войско немецких рыцарей составляло 10-12 тысяч, а новгородское войско - 15-17 тысяч человек. По мнению Л. Н. Гумилева, количество рыцарей было небольшим - всего несколько десятков; их поддерживали пешие наемники, вооруженные копьями, и союзники Ордена - ливы.
На рассвете 5 апреля 1242 года рыцари построились "клином", или "свиньей". Клин состоял из закованных в броню всадников и мел своей задачей раздробление и прорыв центральной части войск противника, а следовавшие за клином колонны должны были охватом разгромить фланги противника. В кольчугах и шлемах, с длинными мечами, они казались неуязвимы. Александр Невский противопоставил этой стереотипной тактике рыцарей, при помощи которой они одержали немало побед, новое построение русских войск, прямо противоположное традиционному русскому строю. Основные силы Александр сосредоточил не в центре ("челе"), как это всегда делали русские войска, а на флангах. Впереди расположился передовой полк из легкой конницы, лучников и пращников. Боевой порядок русских был обращен тылом к обрывистому крутому восточному берегу озера, а княжеская конная дружина укрылась в засаде за левым флангом. Избранная позиция была выгодна тем, что немцы, наступавшие по открытому льду, были лишены возможности определить расположение, численность и состав русского войска.
Выставив длинные копья и прорвавшись сквозь лучников и передовой полк, немцы атаковали центр ("чело") боевого порядка русских. Центр русских войск был рассечен, а часть воинов отошла назад и на фланги. Однако, наткнувшись на обрывистый берег озера, малоподвижные, закованные в латы рыцари не могли развить свой успех. Наоборот, рыцарская конница скучилась, так как задние шеренги рыцарей подталкивали передние шеренги, которым негде было развернуться для боя.
Фланги русского боевого порядка ("крылья") не позволили немцам развить успех операции. Немецкий клин оказался зажатым в клещи. В это время дружина Александра нанесла удар с тыла и завершила окружение противника. Несколько шеренг рыцарей, прикрывавших клин с тыла, были смяты ударом русской тяжелой конницы.
Воины, которые имели специальные копья с крючками, стаскивали рыцарей с коней; воины, вооруженные специальными ножами, выводили из строя коней, после чего рыцарь становился легкой добычей. И как написано в "Житие Александра Невского", "и бысть сеча зла, и треск от копий ломления, и звук от сечения мечного, яко же и озеру промерзшию двинуться. И не бе видети льду: покры бо ся кровию".
 |
Чудь, составлявшая основную массу пехоты, увидев свое войско окруженным, побежала к родному берегу. Некоторым рыцарям вместе с магистром удалось прорвать кольцо окружения, и они пытались спастись бегством. Русские преследовали побежавшего противника 7 верст, до противоположного берега Чудского озера. Уже у западного берега бегущие стали проваливаться под лед, так как у берегов лед всегда тоньше. Преследование остатков разбитого врага вне поля боя было новым явлением в развитии русского военного искусства. Новгородцы не праздновали победу "на костех", как было принято раньше.
Немецкие рыцари потерпели полное поражение. Вопрос о потерях сторон до сих пор является спорным. О русских потерях говорится туманно - "много храбрых воинов пало". В русских летописях написано, что рыцарей было убито 500, а чуди бесчисленное множество, в плен было взято 50 знатных рыцарей. Во всем Первом крестовом походе рыцарей участвовало гораздо меньше. В немецких хрониках цифры гораздо скромнее. Последние исследования говорят о том, что на льду Чудского озера действительно пало около 400 немецких воинов, из них 20 были братья-рыцари, 90 немцев (из них 6 "настоящих" рыцарей) попали в плен.
Летом 1242 года Орден заключил мирный договор с Новгородом, возвратив все захваченные им у него земли. Пленные с обеих сторон были разменяны.
"Ледовое побоище" стало первым случаем в истории военного искусства, когда тяжелая рыцарская конница была разбита в полевом бою войском, состоявшим в большей части из пехоты. Придуманный Александром Невским новый боевой порядок русских войск оказался гибким, в результате чего удалось осуществить окружение противника, боевой порядок которого представлял собой малоподвижную массу. Пехота при этом успешно взаимодействовала с конницей.
Гибель такого количества профессиональных воинов сильно подорвала мощь Ливонского ордена в Прибалтике. Победа над немецким войском на льду Чудского озера спасла русский народ от немецкого порабощения и имела большое политическое и военно-стратегическое значение, практически на несколько веков отсрочив дальнейшее наступление немцев на Восток, которое было основной линией немецкой политики с 1201 по 1241 год. В этом состоит огромное историческое значение русской победы 5 апреля 1242 года.
Использованная литература.
1. Житие Александра Невского.
2. 100 великих битв/ отв. ред. А. Аграшенков и др. - Москва, 2000.
3. Всемирная история. Крестоносцы и монголы. - Том 8 - Минск,2000.
4. Венков А.В, Деркач С.В. Великие полководцы и их битвы. - Ростов-на-Дону, 1999
В конце 1237 года папа Григорий IX объявил очередной крестовый поход на русских-еретиков и язычников финнов. Естественно, обещалось всем участникам прощение грехов, «рай небесный» и все такое. Немецкие орденские силы и их союзники стали готовиться к новому походу в новгородский предел. Но папский призыв услышали не только они. Шведы давно искали удобного момента, чтобы раз и навсегда закрепиться в Приладожье и в устье реки Невы и обезопасить свои территории в финских краях от новгородцев. В 1164 году шведы уже пытались нападать крупными силами, осадив город Ладогу - ныне - Старая Ладога, но были разбиты ладожанами и подоспевшими на выручку новгородцами. В 1187 году с ответным «приветом» новгородцы с карелами взяли и разрушили шведский город Сигтуну.
Только что монголо-татары прошлись огнем и мечом по Руси, немцы явно усиливались в Прибалтике. Обороноспособность Новгорода в это время не могла не ослабнуть. И немецкие, и датские, и шведские крестоносцы посчитали, что время посчитаться пришло. Папа дал свое благословение. Шведский король Эрик Картавый (Шепелявый), епископы в Ливонии и Скандинавии, объявили о наборе добровольцев в «Войско Христово».
Они ударили летом 1240 года одновременно.
Шведский флот вошел в устье Невы в середине июля 1240 года. Как сказано в летописи «Житие Александра Невского», "хотяче восприяти Ладогу, просто же реку и Новгород, и всю область Новгородьскую". С ними плыли папские легаты, чтобы придать походу статус крестового. Возглавляли войско кузены - ярл Ульф Фаси и зять короля, ярл Биргер Магнуссон - В исторической литературе часто указывается, что во главе шведских войск во время похода на Неву стоял ярл Биргер. И. П.Шаскольский убедительно доказывает, что до 1248 г. Биргер был просто крупным шведским феодалом. Ярлом и правителем Шведского государства с 1230-х гг. и до 1248 г. был двоюродный брат Биргера Ульф Фаси. Биргер стал ярлом и фактическим правителем Шведского государства в 1248 г. Поэтому, вероятнее всего, во главе шведских войск стоял Ульф Фаси. См.: Шаскольский И. П. Указ. соч. С. 177-178.. Всего, по летописи, было пять тысяч воинов
Александр Ярославич княжил тогда в Новгороде. Лояльная по необходимости политика его отца, Ярослава Всеволодовича, по отношению к монголам - в 1238 году Ярослав, после смерти брата Юрия, как старший из рода, с одобрения хана, занял владимирский великокняжеский престол, позволяла надеяться на относительное спокойствие с этой стороны и сосредоточиться на угрозе с запада. Также как и отец, он ожидал вторжения крестоносцев.
Несмотря на то, что Александр Ярославич был еще довольно-таки молодым человеком - в 1240 году Александру Ярославичу было 19 лет. , он обладал важными для князя качествами, такими как дальновидность и предусмотрительность. В союзе с мудростью, благоразумием и любовью к Родине, во все времена они делают человека незаменимым для своего отечества. А во время постоянной военной угрозы и подавно.
Понимание ситуации подталкивали Александра Ярославича к превентивным мерам. На новгородских землях выросли укрепления. От беспокойной Литвы должны были оградить новые укрепленные городки вдоль реки Шелони. Летопись говорит: «Того же лета князь Александръ с новгородцы сруби городци по Шелоне». Во всех пограничных городах-крепостях находились сильные гарнизоны. В ожидании шведов и немцев, на рубежах находились постоянные посты, которые должны были сообщить о нападении, дать возможность приготовиться к обороне и собрать силы для ответного удара.
Впрочем, самоуверенные шведы, и не скрывали своих намерений. Биргер Магнуссон, отправил Александру Ярославичу послание, где напрямую объявлял войну. «Если можешь, сопротивляйся, но знай, что я здесь и пленю землю твою!» - заявил надменный швед князю. Биргер все правильно рассчитал. Он знал, что у Александра не будет времени собрать большое ополчение. И владимирские полки Ярослава Всеволодовича не успеют на помощь к сыну.
Но шведов заметили раньше, чем они достигли конца своего плавания. На реке Неве, точнее, в устье Невы, давно уже находились союзники новгородцев - ижорские «сторожа». Они и заметили шведский флот. Старшина Пелгусий, находясь в дозоре, первым увидел «ладьи свейские» и тут же отправил гонца в Новгород. Ижорские дозорные внимательно следили за тем, как потрепанные дальним переходом шведы дошли на своих судах до устья Ижоры. Уверенные в своем превосходстве, Биргер с Фаси решают остановиться и дать своим людям отдохнуть. На берегу был разбит лагерь для знатных рыцарей и папских легатов, кто попроще оставался на кораблях. Дозорные, высчитав силу шведов, также доложили об этом в Новгород.
Получив известие от Пелгусия, Александр моментально собирает совет бояр и знатных дружинников. Спорить и рассуждать времени уже не было. Здесь начинается расцвет гения Александра Ярославича как искусного оратора. Он убеждает новгородцев не тратить зря времени и ударить по «гостям» всеми имевшимися в наличии силами, пока враг их не ждал. Ударить малой княжеской дружиной и новгородским ополчением по более сильному врагу. На удивление, непримиримый боярский совет одобрил план князя. Наспех было собрано новгородское ополчение.
У храма св. Софии Александр произносит свои знаменитые слова: «Братья! Не в силах Бог, а в правде! Вспомним слова псалмопевца: сии в оружии, и сии на конех, мы же во имя Господа Бога нашего призовем... Не убоимся множества ратных, яко с нами Бог». Получив благословение владыки Спиридона, небольшое войско (около 1300 человек) отправилось встречать врага.
Но отправились они не прямым путем, а по реке Волхов на Ладогу. Там их ожидало подкрепление в виде ладожского ополчения. Пешие бойцы плыли на судах по реке, а конница передвигалась параллельно по берегу.
Неизвестно, откуда у молодого князя взялась такая уверенность в своих силах. Но в летописи говорится, что Пелгусий не только сообщил о приходе шведов. Еще говорится о видении, которое увидел ижорский старейшина. То было видение святых убиенных Бориса Глеба в красных одеждах, плывущих на лодке по морю. И сказал Борис: «Брат Глеб, вели грести, да поможем сроднику нашему Александру», после чего лодка скрылась с глаз. Может это видение вдохновило новгородского князя, а может просто время пришло раскрыться ему как Великому полководцу.
Пополнившись ладожанами и ижорцами, полуторатысячное разномастное войско Александра, скрытое туманом, подошло незамеченным к устью Ижоры, где ничего не подозревающие крестоносцы отдыхали перед будущим походом на Ладогу. Они настолько были уверены в том, что никто не может их потревожить, что не выставили охрану. Часть шведов была на кораблях.
Талант полководца состоит в том, чтобы перед битвой и во время ее, принять единственно правильное решение. И оно Александром Ярославичем было принято. Он, тайком оглядывая стан крестоносцев, сразу отметил слабое место их расположения. Осталось только захлопнуть ловушку, которую шведы сами себе создали.
Утром 15 июля 1240 года, русские бросились на шведов. Разделенные на три отряда, два конных и один пеший, они ударили разом с трех сторон. Отряд конных копейщиков Гаврилы Олексича прорвался сквозь лагерь шведов и оказался у их кораблей. Пешие ратники Миши Новгородца ударили с другого фланга, окончательно отрезая рыцарям путь к спасению. Сам Александр со своей дружиной атаковал шведов в лоб, целясь на златоверхий шатер ярла Биргера. И пошла «сеча лютая». Эффект внезапности был достигнут, но обладая численным превосходством, крестоносцы бились с отчаянием. Много подвигов было совершено в тот день новгородцами. Летопись так говорит о Невской битве:
«Проявили себя здесь шесть храбрых, как он, мужей из полка Александрова. Первый -- по имени Гаврило Олексич. Он напал на шнек и, увидев королевича, влекомого под руки, въехал до самого корабля по сходням, по которым бежали с королевичем; преследуемые им схватили Гаврилу Олексича и сбросили его со сходен вместе с конем. Но по Божьей милости он вышел вон из воды невредим, и снова напал на них, и бился с самим воеводою посреди их войска. Второй, по имени Сбыслав Ясукович, новгородец. Этот много раз нападал на войско их и бился одним топором, не имея страха в душе своей; и пали многие от руки его, и дивились силе и храбрости его. Третий -- Яков, родом полочанин, был ловчим у князя. Этот напал на полк с мечом, и похвалил его князь. Четвертый -- новгородец, по имени Меша. Этот пеший с дружиною своею напал на корабли и потопил три корабля. Пятый -- из младшей дружины, по имени Савва. Этот ворвался в большой королевский златоверхий шатер и подсек столб шатерный. Полки Александровы, видевши падение шатра, возрадовались. Шестой -- из слуг Александровых, по имени Ратмир. Этот бился пешим, и обступили его враги многие. Он же Невская битва от многих ран пал и так скончался» - Воинские повести Древней Руси С. 130-131
Битва продолжалась весь день и к ночи прекратилась. Множество шведов было побито в тот день - около 200 знатных рыцарей, а прочих - «без числа» (Житие Ал. Невск.). Ярл Биргер был ранен в лицо Александром и его отнесли на корабль.
Оставшиеся в живых шведы за ночь собрали тела павших соплеменников и утром, быстро погрузившись на уцелевшие суда, отплыли в Швецию. Русские их не преследовали, что, наверное, было очень гуманно с их стороны. Упоминается, что русские собрали тела убитых скандинавов, которых не успели забрать их земляки и, нагрузив ими несколько судов, отправили по течению Невы, вслед за уцелевшими.
Вернувшись в Новгород героем, Александр Ярославич получил в народе прозвище - «Невский».
Итак, шведским крестоносцам не удалось захватить крепость Ладогу и Новгород. Получив мощный отпор они оставили русские земли на время в покое. Это было очень важно для Северной Руси. Теперь, перед лицом немецкой орденской агрессии, она была спокойна за свой тыл. Биться на два фронта ни Новгород, ни Псков не смогли бы.
Состоялась Невская битва
15 июля 1240 г. при впадении реки Ижоры в Неву состоялось сражение между новгородским ополчением под командованием князя Александра Ярославича и шведским войском.
Летом 1240 г. на Неве в устье реки Ижора появились корабли шведского войска, состоявшего из шведов, норвежцев, представителей финских племён, под командованием Биргера. Захват устья реки Невы и города Ладоги давал возможность овладеть важнейшим участком пути «из варяг в греки». Высадившись на берег, шведы и их союзники раскинули свои палатки и шатры при впадении Ижоры в Неву.
Получив известие о появлении неприятеля, новгородский князь Александр Ярославович решил внезапно атаковать его. Времени на сбор войска не было, поэтому Александр не стал дожидаться, пока придут дружины, посланные его отцом Ярославом, или соберутся ратники с новгородских земель. Он решил выступить против шведов со своей дружиной, усилив её лишь новгородскими добровольцами.
Перед походом, по принятому обычаю, воины собрались у собора Святой Софии и получили благословение от архиепископа Спиридона. Затем к своей малочисленной дружине вышел князь Александр и сказал: «Нас немного, а враг силён, но Бог не в силе, а в правде: идите с вашим князем».
Приняв благословение, русская дружина выступила в поход. Молодой князь со своим войском двинулся вниз по реке Волхов к Ладоге, где к нему присоединилась дружина ладожан.
Шведский лагерь, разбитый в устье Ижоры, не охранялся, так как шведы не подозревали о приближении русских войск. 15 июля в 11 часов утра новгородцы внезапно атаковали шведов. Упорное сражение продолжалось до самого вечера. Русские конные копейщики обрушились на центр шведского лагеря, а пешая рать ударила во фланг вдоль берега и захватила три корабля. По ходу битвы войско Александра владело инициативой, а сам князь согласно летописным сведениям, «своим острым мечом возложил печать на лице Биргера». Остатки разбитого шведского войска бежали на уцелевших кораблях. Потери новгородцев составили 20 человек.
Князь Александр Ярославич за проявленное в битве полководческое искусство и мужество был прозван Невским.
Победа в Невской битве имела большое военно-политическое значение. Русские войска не позволили шведам отрезать Новгород от моря и захватить побережье Невы и Финского залива. Отразив шведское нападение с севера, русское войско сорвало возможное взаимодействие шведских и немецких завоевателей.
Лит.: Кирпичников А. Н. Две великих битвы Александра Невского // Александр Невский и история России. Материалы научно-практической конференции. Новгород, 1996; Кирпичников А. Н. Невская битва 1240 года и её тактические особенности // Князь Александр Невский и его эпоха. Исследования и материалы. СПб., 1995. С. 24-30; Повесть о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра // Памятники литературы Древней Руси. XIII век. М., 1981. С. 426-439 .
См. также в Президентской библиотеке:
Учреждён орден святого Александра Невского // День в истории. 1 июня 1725 г.
;Беляев И. Д. Великий князь Александр Ярославич Невский. М., 184? (открыть ссылку); Информационные технологии и церковь: «Александр Невский - национальный идеал России» // Новости. 12 сентября ;
Все мы со школьной скамьи знакомы с подвигами святого князя Александра Ярославовича Невского. Две его великих победы, обезопасившие Русь от католической экспансии, считаются подлинным достоянием нашей истории и одним из столпов нашей национальной гордости. Его подвиги воспеты многими историками, журналистами, писателями, художниками и кинематографистами.
Казалось бы, Невская битва и Ледовое побоище, коим в школьном учебнике отведено чуть ли не столько же места, сколько описанию всей Великой Отечественной Войны, досконально разобраны десятками историков. Однако если приглядеться к этим событиям повнимательнее, оперируя при этом теми немногими историческими источниками, которыми мы располагаем, и толикой здравого смысла, а не шаблонными описаниями этих битв, копирующими друг друга, то неожиданно появляется множество вопросов.
Взявшись за эту статью, автор прежде всего ставил перед собой целью именно критику "официальной" версии тех столь далеких от нас эпизодов истории. Естественно, опровергая ту или иную трактовку событий, автор пытается предложить свое видение оных. Однако он не принуждает никого принимать его логические построения за истину. Всего лишь предлагает не считать истиной и принятый ныне за аксиому стандартный взгляд на эти "судьбоносные" для России сражения, поскольку он зачастую логичен куда в меньшей степени. Впрочем, решать, конечно,вам.
Невская битва. Предыстория.
В нашем обществе сложилось устойчивое мнение, что все западные соседи Руси, начиная с древних времен, только и делали, что строили против нее какие-то козни, стремясь захватить ее территории, обратить ее жителей в "истинную веру" да и вообще, всячески нагадить. Апогеем такого вот отношения западных держав к Руси в целом и Новгороду в частности в XIII веке и явилась "объединенная агрессия шведов, датчан и немцев", скоординированная, само собой, Ватиканом.
Однако при более внимательном рассмотрении отношений Новгорода со своими западными соседями подобная теория не выдерживает никакой критики. Говоря о подлом нападении шведов на новгородскую землю в 1240 г., наши историки и журналисты чаще всего старательно опускают предысторию этого вторжения. Начнем с того, что военный и экономический потенциал Швеции в то время был не сравним с новгородским. С XI века в Швеции шли войны между язычниками и христианами, шведы постоянно воевали с окружающими их племенами.
Во время недолгих передышек между религиозными и феодальными войнами внутри страны, они пытались расширить свои владения за счет граничащих со Швецией земель язычников. По сути, шведы пытались вернуть себе то, что потеряли в XI веке. О каких-либо планах завоевания Новгорода речи и не шло, ввиду полного превосходства Новгородской республики над Швецией. Все, что могли позволить себе шведы, это редкие атаки тех или иных новгородских владений с целью захвата ключевых пунктов, позволивших бы шведам защищаться от походов на Швецию новгородских молодцов и их данников. А походы такие случались не реже, чем походы на Русь шведов. Один из самых известных из них - поход 1188 г.
Воспользовавшись тем, что в Швеции разгорелся очередной раунд кровавой междоусобицы, карелы и новгородцы напали на шведскую столицу, Сигтуну, разграбили и сожгли город и убили епископа Упсальского Иоанна. До этого похода Сигтуна была центром экономической, политической и культурной жизни Швеции. Расположенный на берегу озера Меларен (исторического центра страны) город был известен и далеко за пределами Швеции: "Civitas magna Sictone ("город великий Сигтуна") называет ее неоднократно Адам Бременский (1060-е гг.). При описании стран, лежащих по берегам Балтийского моря, упоминает Сигтуну арабский географ Идриси (1140-е гг.)." (Шаскольский И.П., "Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII-XIII вв.").
Но после карельского нападения этот "город великий" больше уже не восстанавливался. Вместо него шведы на острове в проливе, соединяющем Меларен с Балтийским морем, построили Стокгольм, а Сигтуна ныне является небольшим поселком в пригороде шведской столицы. Поход на Сигтуну был прекрасно реализованным в военном отношении: проход кораблей по крайне трудным для мореходства шхерам, внезапное нападение, захват города. Это, бесспорно, была выдающаяся победа русских. Но вот беда: самим русским о ней почти ничего неизвестно. О ней не пишут в учебниках, не снимают фильмов. Почему?
Все просто: она никак не вписывается в нежно пестуемую нашими историками теорию об "агрессии Запада". Впрочем, этот поход был не единственным в своем роде. В 1178 году карелы взяли город Ноуси, центр шведской части Финляндии, захватив при этом епископа Родульфа. В результате Ноуси пришел в упадок, столица шведской Финляндии была перенесена в Або, а епископ убит. 20 годами позже скорбная участь Ноуси и Сигтуны постигла и Або: в 1198 году новгородо-карельские войска высадились в Финляндии и огнем и мечом прошлись по шведским владениям, завершив свое победоносное шествие взятием Або, где епископ Фольквин повторил судьбу своего предшественника из Ноуси. Интересен и вопрос взаимоотношений Новгорода с предками финнов - племенем емь (шведское название - таваста).
У них-то к новгородцам было еще больше претензий, чем у шведов. Новгородцы и карелы ходили на емь в 1032, 1042, 1123, 1143, 1178 (тот самый, когда был взят Ноуси), 1186, 1188, 1191, 1198 (взятие Або), 1227. Неудивительно, что емь после всех этих грабительских походов не испытывали особо теплых чувств к новгородцам. И становится понятно, почему в шведском походе на Ладогу 1164 года участвовали и воины еми. И опять же становится ясно, почему новгородский летописец так описал национальную принадлежность "агрессоров", пришедших на Неву в 1240 году: "Придоша Свеи в силе велице, и Мурмане, и Сумь, и Емь".
Правда, если участие еми в походе 1164 сомнений не вызывает, то с их помощью шведам в Невской битве оные сомнения имеются в избытке, но об этом позже. Как видим, говорить о беспрестанных нападениях шведов на Новгород и в целом агрессивных действий "свеев" против своего русского соседа говорить не приходится. Можно лишь утверждать, что Новгород и Швеция организовывали походы друг против друга. То есть агрессия (хотя говорить об агрессии в контексте средневековых отношении и при имеющийся у нас информации не совсем корректно - подобные столкновения между соседями были нормой в то время, и называть это "агрессией" язык не поворачивается) была взаимной.
Невская битва. Цель вторжения .
Большинство отечественных историков вслед за Новгородской Первой Летописью (НПЛ) утверждают, что целью шведского похода была Ладога, на которую шведы, напомню, уже покушались в 1164 году. Ну а после Ладоги "агрессоры" само собой хотели взять Новгород и подчинить себе всю новгородскую землю. Некоторые особо патриотически-настроенные дарования скромно умалчивают о первой части злодейского плана шведов и переходят сразу ко второй. То есть в их представлении страшные потомки викингов сразу плыли к Новгороду. Утверждать, что целью шведов был Новгород, конечно же, абсурдно.
Такой поход - чистой воды самоубийство: шведы в то время были просто не в состоянии собрать армию, необходимую для взятия Новгорода. Собственно, они никогда и не пытались этого сделать. Взятие Ладоги выглядит куда более исполнимой задачей. Да и стратегическое значение Ладоги достаточно велико. Однако, если целью шведов был именно этот город, становится совершенно непонятным сам факт битвы в том месте, в котором он состоялся. Согласно НПЛ и "Житию", шведы, войдя в Неву, встали лагерем у места впадения в нее р. Ижоры и там и простояли вплоть до самого прихода Александра. Если бы целью шведов было взятие Ладоги, такое их поведение представляется крайне нелогичным.
Ладога была прекрасно укрепленным городом, взять который (особенно при отсутствии осадных орудий, коих у шведов не было) можно было только неожиданным приступом или же долгой осадой. В нашем же случае долгая осада - не вариант, просто потому, что Новгород не позволил бы осаждать Ладогу долгое время, а просто собрал бы достаточное по численности ополчение и выгнал шведов. Собственно, именно так все и произошло в 1164 году: шведы, не сумели добиться внезапности нападения, в итоге ладожане "пожьгоша хоромы своя, а сами затворишася въ град?". Когда же шведы приступили к осаде города, подошли новгородские войска и уничтожили свейскую рать. Поэтому единственный доступный шведам способ взятия Ладоги - внезапное нападение.
Тогда какой смысл стоять лагерем на Неве, ожидая, пока в Новгороде получат известие о твоем приходе? А ведь простояли там шведы где-то около недели. Как нам известно из "Жития", Александр получил весть о приходе шведов от крещеного ижорского старосты Пелгусия, возглавлявшего "морскую стражу". Организация такой стражи видится вполне реальной и разумной. Скорее всего, она представляла собой нечто вроде конной эстафеты. При расстоянии от Устья Ижоры до Новгорода где-то в 150 км, Александр должен был получить известие о приходе шведов спустя несколько часов. Еще день у него ушел на сбор войска. После этого войску нужно было преодолеть то самое расстояние в 150 км, чтобы добраться до противника.
А если учесть то, что новгородское войско скорее всего прошло через Ладогу, дабы присоединить к себе местную дружину, то путь удлиняется еще на несколько десятков километров. Учитывая не самые благоприятные для марш-бросков условия местности, до шведов Александр должен был добраться дней через пять. А шведы все это время должны были стоять на месте. А ведь за это время они уже совершенно спокойно могли добраться до Ладоги. Что же им мешало? По всей видимости, только то, что Ладога вовсе не была целью их вояжа. К тому же, если шведы действительно двигались к Ладоге, то с чего вдруг Александр направился к Ижоре? Ведь он же должен был понимать, что за то время, пока он форсированным маршем шел к шведам, они уже должны были оказаться совсем в другом месте.
Исходя из всего вышесказанного, можно сделать вывод, что шведы не стремились захватывать Ладогу. Что еще могло привести шведов в новгородские владения. А. Нестеренко в своей книге "Александр Невский. Кто победил в Ледовом побоище?" делает предположение, что никакие шведские войска вовсе не были в 1240 году на Неве, а Александр грабил купцов, которые остановились в устье Ижоры, чтобы поторговать с местными. Однако при всем моем уважении к замечательному труду Александра Николаевича, приходится признать, что подобное развитие событий крайне маловероятно. Во-первых, потому, что торговля была основой процветания Новгорода, который, кстати, был единственным русским членом Ганзейского Союза (что очень не любят вспоминать отечественные историки - видать, тоже не вяжется с представлением о Западе как исключительно о враге русского народа), и подобное поведение новгородского князя нанесло бы страшный удар по престижу города.
А такое новгородцы Александру бы никогда не простили и о своем княжении он мог забыть уже навсегда. И Александр также должен был это понимать. Ну а во-вторых, потому, что новгородцы не позволили бы торговать иностранцам с их данниками. Как ни крути, у Новгорода была монополия на торговлю с подвластными ему племенами, и нарушать эту привилегию Новгорода шведские купцы бы не стали. Остается только одна более-менее внятная гипотеза: целью шведского вторжения было основание в устье Ижоры собственной крепости, которая служила бы надежным форпостом Швеции на землях ее исконного противника.
Подобная крепость была бы помехой для грабительских походов карелы и ижоры в шведские земли, а в дальнейшем могла бы послужить центром экспансии шведов на территории этих племен с целью их христианизации. Если принять эту теорию, то становится вполне понятно, почему шведы проторчали неделю на одном месте: они просто-напросто приступили к постройке крепости.
Что характерно: дабы приписать битве еще более эпический размах, а Западу - еще больше "агрессивности" авторы разнообразных панегириков Невскому пытаются представить шведский поход 1240 г. как крестовый, при этом ссылаясь на какие-то папские буллы (та же участь, кстати, постигнет и тевтонских рыцарей: они-де тоже отправились в Крестовый поход на Русь, но об этом позже), однако ни о каком крестовом походе речь не шла, и ни одна папская булла к нему не призывала. Булла 1237 года, на которую горе-патреоты ссылаются чаще всего, призывает к походу на таваста, что несколько далековато от Невы.
Невская битва. Состав и численность участников.
Если верить НПЛ, то в 1240 году на Неве оказалось соединенное войско шведов, норвежцев и финских племен. Правда, еще Сокольский задавался вопросом, как новгородцы отличали норвежцев от шведов (М. Сокольский "Заговор Средневековья"). Говоря о несостоятельности версии участия в походе норвежцев, Сокольский приводит и такие аргументы: "норвежцы ("мурмане") находились в то время в крайне враждебных отношениях со Швецией, между ними фактически происходила затяжная война, и лишь год спустя, летом 1241 года, с шведской стороны была предпринята попытка примирения, и то безуспешно, к тому же, в самой Норвегии это было время острейшей внутренней борьбы между королем и мощной группой феодалов" (Там же).
К тому же если мы принимаем версию о том, что шведы предпринимали поход для основания на Неве города. То участие в этом походе норвежцев тем более непонятно: зачем им принимать участие в постройке чужой крепости. По той же причине маловероятно и участие в походе финнов: постройка городов - не самое любимое их занятие. Как мы помним, в 1164 году емь ходили под Ладогу совсем с другой целью - пограбить. Таким образом "национальный состав" этого "крестового похода" вполне ясен: в нем участвовали только шведы. Что касается численности, то тут все обстоит сложнее: ни НПЛ, ни даже "Житие" данных о численности шведского войска не приводят, а шведские хроники об этом походе просто молчат, поэтому судить о численном составе шведов мы можем только по косвенным факторам. Одним из таких факторов как раз и является отсутствие любых сведений о Невской битве в шведских хрониках.
Вполне логичным выглядит предположение, что, если бы шведы действительно предприняли в 1240 году крупный поход (например, с участием 5000 воинов, о которых говорит Пашуто), это непременно нашло бы отражение в шведских первоисточниках (благо, столь крупные предприятия шведы организовывали крайне редко). Другим косвенным источником для приблизительной оценки численность шведов может служить численность их войск в других походах. Похлебкин, к примеру, пишет о том, что численность шведов в их походах не намного превышала 1000 человек (В.В. Похлебкин "Отношения между Шведским государством и Русским государством").
В 1292 году шведы вторглись в Карелию с 800 воинами, а маршал Кнутсон в 1300 году основывал Ландскорну с 1100 шведами. Опосредованно об оценке численности шведов можно судить по численности новгородского войска и ходе сражения, о чем мы поговорим чуть позже. В итоге, суммируя те обрывки информации, которыми мы располагаем, можно предположить, что с наибольшей вероятностью численность шведского войска была равна примерно 2000-2500 человек. О большем говорить не приходится.
С численностью новгородцев разобраться несколько проще: НПЛ прямо указывает на то, что Александр воевал со шведами вместе с новгородцами и ладожанами. Правда, "Житие" это опровергает, утверждая, что князь отправился бить "римлян" только с "малой дружиной". Однако в данном случае запись в НПЛ вызывает куда больше доверия. Во-первых, из соображений банальной логики Александру не было смысла пренебрегать новгородским ополчением, поскольку хотя бы часть оного могла собраться в поход за то же время, которое потребовалось бы для этого дружине князя. Во-вторых, просто потому, что "Житие" - это своего рода акафист, и автор оного стремился всячески глорифицировать личность Александра и его победы.
А что, как не победа "малой дружиной" над многократно превосходящими силами противника, может лучше всего служить для этой цели? Так что реальность, вероятно, в куда большей степени отражает НПЛ. Таким образом, мы можем строить определенные предположения о численности русского войска: 200-400 княжеских дружинников, около 1000 новгородских и ладожских воинов и несколько сотен примкнувших к русским ижорцев (право, вряд ли они бы остались в стороне, когда шведы начали строить свою крепость на их племенных землях). В итоге численность войска новгородцев примерно равняется 1500-2000 человек.
Как мы видим, то, что шведы в несколько раз по численности превосходили своего противника, - всего лишь миф. Если шведское войско и имело определенное преимущество над новгородцами, то оно было не слишком большим.
Стоит, видимо, поговорить и о командном составе шведов в этом походе. НПЛ говорит нам о том, что среди шведов был князь, воевода с исконно шведским именем Спиридон и епископы. "Житие" же указывает на участие в бою короля, королевича и воеводы (при этом не называя его имени). Если с воеводой, кроме разве что имени, все понятно (должен же быть у войска руководитель), то с остальными именитыми предводителями разобраться куда труднее. Во-первых, совершенно не понятно, откуда "Житие" и НПЛ знают о том, что в войске был король, королевич, князь и епископ.
Вряд ли в горячке боя новгородцы допытывались званий и титулов от своих противников. А как же тогда простой новгородец мог отличить "князя" (которого большинство наших историков отождествляют с ярлом) от другого, пускай знатного, феодала? Столь же непонятно, как новгородцы разбирались в церковных санах участников похода и с чего взяли, что представитель Церкви (участие которого в походе ничего необычного собой не представляет) был именно епископом. Конечно, в Новгороде был в то время католический храм Святого Петра, однако вряд ли новгородцы были хорошо знакомы с иерархией оного.
Да и вообще вряд ли когда-либо видели епископов. К тому же в летописи говорится, что один из епископов был убит, однако нам известно, что все семь шведских епископов благополучно пережили 1240 год. Участие епископов вообще представляется крайне маловероятным. Как мы уже установили выше, это шведское предприятие не было "крестовым походом" и не имело какого-то серьезного религиозного значения. Шведы пришли на Неву прежде всего с целью постройки крепости, а крещение местных племен (которое, конечно, планировалось в отдаленной перспективе, как без этого) было делом десятым.
Таким образом, можно предположить, что епископы в этом походе все-таки не участвовали. То же самое можно сказать и о короле с королевичем: шведский король Эрик XI Эрикссон ни в каких походах не участвовал (к тому же "Хроника Эрика" называет его "хромым"), а детей у него вообще не было. По всей видимости, автор "Жития" заставил короля участвовать в этой битве для того, чтобы придать большую значимость шведскому походу, а следовательно, и победе Александра. Что же касается "князя"-руководителя похода, то в отечественной историографии им долго считали ярла Биргера, зятя короля.
Однако вот беда, Биргер стал ярлом только в 1248 году, а в 1240 ярлом был его двоюродный брат - Ульф Фаси. Когда эта информация всплыла, командование шведскими силами русские историки стали приписывать именно Фаси. Хотя Биргер, и не будучи ярлом, был довольно-таки значимой фигурой в политической жизни Швеции. В общем, вопрос с главой шведского похода до сих пор остается открытым, и строить по этому поводу догадки проблематично.
Невская битва. Ход сражения.
О ходе сражения нам из первоисточников известно крайне мало. По "Житию" битва началась 15 июля 1240 в "шестом часу дня". В русских летописях отсчет "дня" ведется от восхода солнца, то есть "шестой час" - это где-то часов 11. То есть в 11 часов дня войско Александра внезапно нападает на шведов. Вообще, внезапность этого нападения, по всей видимости, была относительной. Действительно, довольно трудно себе представить, что полуторатысячная закованная в сталь рать может "внезапно" напасть на войско шведов. Особенно учитывая то, что шведы - опытные войны и они никак не могли позволить себе не выставить перед лагерем дозорных.
Вот и получается, что воины Александра с лязгом доспехов и хрустом веток вряд ли остались незамеченными для шведского войска. Другое дело, что нападения это для шведов все-таки было неожиданным. Вероятно, они действительно ждали, что Александр станет собирать более крупное войско и не появится на Неве раньше, чем недели через две-три. Поэтому вряд ли лагерь находился в постоянной боевой готовности.
Иными словами, мы можем сделать такой вывод: шведы не ждали нападения и не были к нему готовы, однако подкрасться незамеченными к шведам новгородцы не могли, поэтому инсинуации некоторых наших историков о том, что шведы, мол, даже не успели взяться за оружие, представляют собой исключительно вымыслы.
Далее в "Житие" идет описание подвигов Александра, который, само собой "перебил римлян бесчисленное множество", а на лице "короля" "оставил след копья своего". Как мы уже знаем, никакого короля на берегах Невы не было. Однако это не смутило наших историков, которые заставили Биргера принять на себя удар Александрова копья. Выше уже говорилось, что участие Биргера в походе факт сам по себе сомнительный. К тому же до нас дошли портреты Биргера, и на них на лице Биргера никаких шрамов разглядеть нельзя. А ведь в то время не было принято скрывать шрамы, полученные в битве. Пускай даже битва эта закончилась поражением для обладателя шрама.
После очередных дифирамбов Александру в "Житие" идет описание подвигов шести "храбрых, как он" воинов. Первым среди этих славных мужей назван Гаврила Олексич, который "напал на шнек и, увидев королевича, влекомого под руки, въехал до самого корабля по сходням, по которым бежали с королевичем, преследуемые им. Тогда схватили Гаврилу Олексича и сбросили его со сходен вместе с конем. Но по Божьей милости он вышел из воды невредим, и снова напал на них, и бился самим воеводою посреди их войска.". Вообще, поведение героического Гаврилы выглядит довольно странно.
Начнем с того, что совершенно не понятно, за кем же он гнался, ведь королевичей у шведов быть не могло. Странным видится и желание Гаврилы въехать на шнек на коне - занятие, надо заметить, бесперспективное: в условиях корабельного боя всадник - крайне уязвимая цель. Да и конь просто переломал бы ноги на палубе. Столь опытный воин, как "храбрый муж из полка Александра" должен был это понимать. А вот далекий от военного дела монах, сочинявший житие, вряд ли хорошо это себе представлял. Волей-неволей напрашивается вывод, что подвиги в "Житие" - всего лишь выдумка автора. В летописи-то о них ничего не сказано.
Другой герой, новгородец Миша с дружиной "напал на корабли" и потопил три из них. Зачем потребовалось Мише воевать с кораблями, неясно. Столь же непонятно, как он это делал. Рубил топорами прямо в воде? А где при этом были шведы и что им мешало пристрелить грозу кораблей Мишу из луков?
Вообще, если судить по "Житию", то получается, что новгородцы воевали с чем угодно, кроме собственно шведов. Еще один герой, Савва, "ворвался в большой королевский златоверхий шатер и подсек столб шатерный". Оригинальный маневр. В то время, как товарищи Саввы бились с "многократно превосходящим противником", наш смелый дружинник доблестно воюет с шатром. Интересно, а что делал Савва после того, как подрубил древко шатра? Может быть, так и остался под рухнувшим прямо на него шатром?
Еще два воина, Сбыслав Якунович и Яков, заслужили восхищение автора "Жития" тем, что "напали" на шведов с топором и мечом соответственно. Вообще-то, рукопашные битвы тем и отличаются, что в них каждый воин должен нападать на противника - кто с мечом, кто с топором, кто еще с чем. Вот и непонятно, почему автор "Жития" упомянул именно этих воинов. Фантазия кончилась?
Однако есть в "Житие" и куда более интересный пассаж: "Оставшиеся же обратились в бегство, и трупы мертвых воинов своих набросали в корабли и потопили их в море". Каким образом можно, "обратившись в бегство", заниматься при этом похоронами своих павших, известно, видимо, только автору. Нам же остается только делать предположения. Исходя из того, что НПЛ также утверждает, что шведы хоронили своих воинов (причем не только бросая их в корабли, но еще закапывая), можно сделать вывод, что шведы вовсе не обращались в бегство. Что же тогда произошло на самом деле? Судя по всему, наиболее вероятным вариантом развития событий является такой: новгородцы, пользуясь неожиданностью своего нападения, глубоко врезаются в оборону шведов, пройдя через весь их лагерь до самых кораблей.
На первых порах шведы только отступают. Однако через несколько минут, отступив к своим кораблям, они приходят в себя, создают определенную линию обороны и дают достойный отпор новгородцам. После этого новгородское войско отступает. В ходе этого боя новгородцы, как нам известно из летописи, потеряли 20 человек. По всей видимости, еще несколько десятков погибших приходятся на легче вооруженных ижорцев. В общем, можно предположить, что общие потери Александра составили человек 50. Потери шведов, по всей видимости, равны 3-4 сотням. Исходя из этого можно, судить и о численности шведского войска, о чем мы говорили выше. После этого боя, шведов должно было остаться не намного больше новгородцев, поскольку шведы, вместо того, чтобы перейти в контратаку и смять русское войско, отступают.
Однако шведов и не должно было остаться меньше, чем новгородцев, потому что последние вместо того, чтобы добивать шведское войско, дают свеям похоронить павших и спокойно отплыть. Проще говоря, после сражения должен был установиться определенный паритет между шведским и русским войском, в результате чего шведы сочли за лучшие не продолжать сражение, а отправиться домой. Опять же численность шведов должна была быть достаточной для того, чтобы похоронить несколько сотен трупов, погрузиться на корабли и отплыть в тот же день. То есть мы снова приходим к приведенной выше оценке численности шведского войска: 2000-2500 человек в зависимости от численности русских.
Итак, что мы имеем: Александр вовсе не разбил шведов в Невской битве - бой закончился вничью. В результате неожиданного нападения новгородцев шведы понесли большие потери (в несколько раз превосходящие русские), однако сумели дать достойный отпор, после которого новгородцы сочли за лучшее отступить. После этого сражения численность войск примерно сравнялась, поэтому шведы не решились перейти в наступление против новгородцев, а те в свою очередь, ввиду того, что у них не было ни превосходства в силе, ни преимущества внезапности, не решились повторить свою атаку. Поэтому шведы, похоронив убитых, погрузились на шнеки и отплыли, а новгородцы с победой вернулись домой.
Есть в "Житие" и еще один интересный пассаж: "Когда победил он (Александр) короля, на противоположной стороне реки Ижоры, где не могли пройти полки Александровы, здесь нашли несметное множество убитых ангелом Господним". Историки обычно объясняют это факт тем, что на шведский лагерь, располагавшийся еще и на другой стороне реки, напали ижорцы. Но эта теория не выдерживает критики.
Во-первых, зачем шведам разбивать свой лагерь на две части, ведь каждый из них в случае необходимости становился куда более уязвимым. Пока шведы с другой стороны реки сумели бы переправиться к атакованным товарищам, от оных могло ничего и не остаться. Во-вторых, зачем Александру было разбивать свою армия на две части, нападая сразу на два лагеря, учитывая то, что его войско уступало в численности шведскому?
Проще было сконцентрировать все силы на одном лагере, добившись тем самым численного перевеса уже в свою пользу. И, наконец, в-третьих, почему шведы, похоронив часть своих воинов, другую часть бросили валяться на берегу? Следует признать, что фрагмент "Жития", описывающий пришествие "ангела господня" - выдумка автора, вставленная в повествование только лишь с целью придать походу Александра ореол богоугодности.
Невская битва. Последствия.
В отечественной историографии принято утверждать, что новгородцы на Неве нанесли тяжелейшее поражение шведам, в результате которого те надолго забыли о расширении своих владений. Однако, как ни странно, "наголову разбитые шведы" уже в 1249 году шведы организовывают новый, теперь уже действительно крестовый, поход на Финляндию, основывают Тавастоборг. И это притом, что в 1247 году Финляндию потрясла очередная вспышка внутренних войн: ряд шведских бонд, возглавляемых знатным упландским родом Фолькунгов подняли восстание.
Кульминационным моментом мятежа была битва при Спарсетере, в которой королевские войска разбили феодалов. В дальнейшем противостояние шведов и новгородцев являлось все тем же постоянным обменом набегами на территорию друг друга: шведы с теми или иными целями устраивают походы в 1292, 1293, 1295, 1300 и т.д.; новгородцы и карелы в свою очередь - 1256, 1292, 1295, 1301, 1311 и т.д. Кроме того, карелы и новгородцы в 1271, 1279, 1302 организуют походы в Норвегию. Как мы видим, Невская битва мало что изменила в отношения Свеаленда с Новгородом.
Невская битва. Выводы.
Итак, подведем итоги. Невская битва явилась всего лишь еще один сражением в цепи длившихся не одно столетие взаимных походов шведских и новгородских войск друг на друга. В 1240 году шведы пришли на Неву с целью заложить там город, который стал бы определенной защитой внутренней территории Швеции от новгородских и карельских набегов. Однако Александр, узнав о приходе шведов, наскоро собирает войско и идет к месту строительства города. Тем не менее, несмотря на короткие сроки сбора, новгородское войско по численности не сильно уступало шведскому. Александру удалось добиться эффекта внезапности своего нападения, но шведы все равно сумели отбить атаку новгородцев.
При этом шведы понесли достаточно серьезные потери и решили не искушать судьбу и завершить свой поход. Похоронив павших, они погрузились на корабли и отплыли в Швецию. Победа в Невской битве не являлась каким-то выдающимся сражением и не выделялась на фоне других битв новгородцев со шведами ни по масштабу, ни по эффекту, ни по значимости. Такие сражения, как битва при Ладоге 1164 г. или взятие Сигтуны 1187 г. превосходят сражение на Неве по всем показателям.
Эти сражения являлись куда более наглядным образчиком доблести русских воинов, именно эти сражения в полной мере отражают славу русского оружия. И именно эти сражения незаслуженно забыты потомками, в чьей памяти осталась только битва на Неве, раздутая до невероятных масштабов царскими, советскими и современными историками. А ведь даже то, что Александр Ярославович за это сражение получил прозвище Невский, - всего лишь миф. Эту приставку к имени он получил лишь в XIV веке. А современники Александра никак не выделяли его победы. Только у русского народа с "исторической памятью" всегда было плохо.
Ледовое побоище. Предыстория.
В нашей историографии принято считать, что Ливонская Конфедерация издревле была враждебным к Руси государством и занималась лишь тем, что варварским образом подчиняла себе местные племена. В то время, как Русь, разумеется, вместе с этими племенами пыталась оказать сопротивление западной экспансии. Именно как наиболее яркий эпизод этого сопротивления и рассматривается битва на Чудском озере. Однако, если более глубоко изучить историю Ливонии, то вдруг оказывается, что Русь совсем не всегда была союзником прибалтийских племен. И далеко не всегда враждовала с Ливонией. А если и враждовала, то корни этой вражды лежали вовсе не в столкновении цивилизаций, а все лишь в жажде все той же Руси пограбить соседей.
Лишь у двух русских княжеств исторически были определенные виды на Прибалтику: у Новгородского и у Полоцкого. Эти княжества всегда рассматривали Прибалтику в качестве прекрасной цели для грабежей. Например, Новгород устраивал походы с этой целью в 1030, 1054, 1060, 1068, 1130, 1131-1134, 1191-1192,. Впрочем, список, конечно, не полный. Все эти предприятия устраивались только лишь из соображений материальной выгоды. Лишь однажды новгородцы попытались закрепиться в Прибалтике, построив в 1030 году г. Юрьев (будущий Дерпт, а ныне - Тарту).
Первое же столкновение русских с немцами произошло в 1203 году. И произошло это вовсе не потому, что мерзкие католики вели агрессивную политику, вовсе нет. У немцев тогда в принципе не было возможности вести агрессивную политику: во всей Ливонии они имели всего пару плохо укрепленных замков и пару сотен воинов. И вот именно этой слабостью Ливонии и воспользовалось удельное полоцкое княжество Герцикэ, напав на ливонский Ишкиле. Ливонцы предпочли откупиться и полочане, получив желаемое, отправились зарабатывать "на хлебушек" дальше - на этот раз к следующему ливонскому замку: Гольму, но там немцы сумели отбить нападение русских.
Как мы видим, агрессивную политику проводили именно русские княжества. Впрочем, им было без разницы, на кого нападать: на немцев, лэттов, эстов или еще кого - для них определяющим фактором при выборе цели была не национальность и не вероисповедание, а "платежеспособность". А вот другой удельный полоцкий князь - Вячко из Кукенойса - заключил с Ригой в 1205 году мир. Были и у русских, и у немцев в Прибалтике общие враги - крайне воинственные литовцы. Поэтому и русские, и, тем паче, крайне слабые в то время немцы считали за лучшие, по крайней мере, время от времени дружить.
Но как только у русских вновь появилась возможность беспрепятственно пограбить католиков, они не преминули ей воспользоваться: в 1206 полочане вновь нападают на Ишкиле и Гольм. Однако в обоих случаях атака русских была отбита. После этой неудачи, Вячко (по всей видимости, также участвовавший в походе) вновь в 1207 г. обращается к епископу Альберту (тогдашнему главе католической Ливонии) с предложением мира. Альберт с радостью принимает это предложение. Однако вскоре происходит интересный инцидент.
Вячко, по всей видимости, что-то не поделил со своим соседом, ливонским рыцарем Даниилом. В результате Даниил нападает на Кукенойс, захватывает город и берет в плен самого Вячко. Казалось бы, вот он, вопиющий случай исключительной агрессивности немцев! По логике вещей теперь богомерзкие католики теперь должны были обосноваться на подло захваченных русских землях и насильно обращать их население в "латинскую" веру. Однако немцы поступают с точностью до наоборот. Альберт приказывает освободить Вячко, вернуть ему город и все захваченное имущество.
Больше того, Альберт пригласил Вячко в Ригу, где принял его с почетом, подарил лошадей и богатые одежды. А когда Вячко отбыл в Кукенойс, Альберт отправил вместе с ним 20 немецких мастеров, которые должны были укрепить фортификацию города. Сам же Альберт в это время должен был уплыть из Риги в Германию, чтобы вернуть на Родину отслуживших свое в Ливонии рыцарей и забрать новую партию пилигримов. Таким ослаблением Риги решил воспользоваться Вячко. Вначале он решил разобраться с работавшими в Кукенойсе немцами. Правда, даже столь нетрудная задачу он решил с трудом, сумев перебить лишь 17 человек, а 3-м удалось сбежать. После этого Вячко начал готовиться к походу на Ригу.
