Лингвистический энциклопедический словарь - вале́нтность.

Впервые ввёл это понятие С. Д. Кацнельсон (1948). Л. Теньер, введший термин «валентность» в западноевропейское языкознание для обозначения сочета­е­мо­сти , относил его только к глаголу и определял валентность как число актантов , которые может присоединять глагол. Он различал глаголы авалентные (безличные: «Светает»), одно­ва­лент­ные (непереходные: «Пётр спит»), двухвалентные (переходные: «Пётр читает книгу»), трёхвалентные («Он даёт книгу брату») и описывал средства изменения глагольной валент­но­сти (залог , возвратная форма, каузативная конструкция, лексические глагольные па́ры типа «идти» ↔ «посылать»). В этой трактовке понятие валентности сопоставимо с восходящим к логике предикатов понятием об одно-, двух- или трёхместных предикатах и связано с вербо­центри­че­ской теорией предложения .

В советском языкознании развивается более широкое понимание валентности как общей сочета­тель­ной способности слов (Кацнельсон) и единиц иных уровней . Различаются специ­фич­ные для каждого языка сочетательные потенции частей речи , отражающие грамматические законо­мер­но­сти сочетаемости слов (например, в русском языке существи­тель­ные шире сочета­ют­ся с наречием , чем во французском языке), и лексические валентности, связанная с семан­ти­кой слова. Характеристики лексической валентности, определяющие её реализацию:

Общий тип валентности: активная валентность (способность слова присоединять зависи­мый элемент)​/​пассивная валентность (способность слова присоединяться к господ­ству­ю­ще­му компоненту сочетания).

Облигаторность валентности: обязательная​/​факультативная валентность (понятие, соот­но­си­мое с сильным и слабым управлением). Слово открывает в предложении ряд позиций, из которых одни заполняются обязательно, другие - нет. Во фразе «Пётр взял книгу из шкафа» «книгу» - обязательная валентность, «из шкафа» - факультативная. Обязательной актив­ной валентностью обладают глаголы неполной предикации («иметь», «ставить», «давать», «делать», «держать», «находиться» и др.) и их узкие синонимы («представить», «оказать», «осуществить» и др.). Среди существительных обязательную валентность имеют имена действия («приезд отца»), качества («красота пейзажа»), относи­тель­ные («отец Марии»), категориальные («тип», «пример», «резуль­тат»), параметрические («происхож­де­ние языка», «высота дома», «цвет платья») и др. Отсутствие зависимого компонента может свиде­тель­ство­вать об изменении значения слова : расширении («любить красоту»), сужении [«пришёл отец» (данной семьи)] или переносе («взять высоту» - «гору»). С валентностью связаны возможности редукции словосочетания . Валентность может преобра­зо­вы­вать­ся также в опреде­лён­ных условиях контекста : например, слово «начало» может утрачивать обяза­тель­ную объектную валентность в условиях анафоры (см. Анафорическое отноше­ние) («Прочи­тать рассказ от начала до конца»), а слово «глаз» получает обяза­тель­ную определи­тель­ную валент­ность во фразе «У неё голубые глаза».

Число валентностей, например одно-, двух-, трёхвалентные глаголы.

Синтаксическая функция дополняющего члена: например, при глаголе может быть обяза­тель­ной валент­но­стью субъект­ная («Пётр спит»), объект­ная («Он держит ручку»), обстоя­тель­ствен­ная («Он проживает в Москве»), предика­тив­ная («Он стал врачом»).

Форма дополняющего члена (часть речи, слово или предложение, форма связи), ср.: «Я знаю это», «Я знаю этого чело­ве­ка» и «Я знаю, что он пришёл»; «Он показал мне свой дом» и «Он показал на дом».

Категориальная семантика слова, реализующего валентность (для глаголов, напри­мер, важны такие семантические катего­рии субъекта и объекта, как одушевлённость​/​неоду­шев­лён­ность , конкретность​/​абстрактность, счисляемость​/​несчи­сля­е­мость и др.).

Любое качественное и количественное изменение валентности слова может свиде­тель­ство­вать о сдвиге в его значении.

  • Кацнельсон С. Д., О грамматической категории, «Вестник ЛГУ», 1948, № 2;
  • Абрамов Б. А., Синтаксические потенции глагола, НДВШ. ФН, 1966, № 3;
  • Степанова М. Д., Хельбиг Г., Части речи и проблема валентности в современном немецком языке, М., 1978;
  • Теньер Л., Основы структурного синтаксиса, пер. с франц., М., 1988;
  • Busse W., Klasse, Transitivität, Valenz, Münch., 1974.

Термин "валентность" заимствован в лингвистике из химии для обозначения сочетательных способностей языковых единиц и получил широкое употребление сравнительно недавно. Существуют 3 точки зрения по поводу использования этого термина. Одни лингвисты применяют его только, чтобы передать потенциальные сочетательные свойства единицы в плане языка. Другие пользуются им только для обозначения актуализированной сочетательной способности единицы и, таким образом, переносят его в сферу речи. Третьи считают, что термин "валентность" может быть применен для обозначения сочетательных способностей лингвистических единиц в плане как языка, так и речи .

В последние десятилетия при исследовании структуры предложений внимание языковедов все более концентрируется на глаголе, особенно его личных формах, которым фактически отводится роль структурного центра предложения. На этой основе в лингвистике получило довольно широкое распространение понятие валентности глагола, трактовка которого, однако, наталкивается на целый ряд трудностей. В частности, нельзя пройти мимо следующих принципиальных неясностей, связанных с трактовкой глагола как структурного центра предложения. Во-первых, глаголы в их личных и неличных формах не относятся к числу синтаксических единиц, получаемых в результате членения предложений на основе их внутренних синтаксических связей. Во-вторых, далеко не каждое предложение содержит в себе глагол, который можно было бы изучать со стороны его валентности. В-третьих, кроме валентностных характеристик, устанавливаемых в предложениях, глаголы обладают еще специфически лексической сочетаемостью, которая отражается в словарях и без учета которой часто нельзя понять значения глагола.

Валентность (от лат. valentia - сила) - способность слова вступать в синтаксические связи с другими элементами. Свое начало в лингвистике данный термин ведет от работ знаменитого французского лингвиста, представителя структурного направления Л. Теньера. Л. Теньер не только ввел этот термин, но и разработал теорию валентности. Сравнивая глаголы с атомами, обладающими разным числом валентных связей, Л. Теньер называл валентностью способность глагола управлять разным количеством связей. Согласно его теории валентные свойства приписываются только глаголу, который своим смысловым содержанием предопределяет количество зависимых элементов-участников действия. Для обозначения участников действия Л. Теньер ввел термин "актант". На основании способности глаголов объединяться с различным количеством актантов он разбил глаголы на подгруппы: авалентные, моновалентные, дивалентные и тривалентные.

Своеобразие концепции Л. Теньера в отношении термина "валентность" заключается в специфике трактовки роли глагола. Согласно его теории, глаголу в предложении принадлежит центральная роль, все же остальные члены, включая и подлежащее, подчинены ему. Такой подход к роли глагола в предложении лишает подлежащее предложения уникальной позиции главного члена, низводя его до уровня одного из глагольных актантов наравне с различными типами дополнений. Такая трактовка валентных свойств глагола обусловлена тем, что Теньер исходил из смыслового уровня анализа и полагал, что всякое действие требует определенного количества участников (актантов), которые на уровне предложения могут быть предоставлены либо как дополнения, либо как подлежащее. По мнению Л. Теньера, все обстоятельственные элементы (сирконстанты) не обусловлены значением глагола и поэтому не входит в его валентный набор . Дальнейшее развитие теории валентности позволило уточнить это положение, как и ряд других, и доказать, что существуют глаголы, для реализации, значения которых определенные типы обстоятельств необходимы и, следовательно, входят в их валентный набор. Л. Теньер упорядочивает валентности по номерам: первой называется субъективная, второй - валентность прямого объекта, последующий порядок более свободен. Однако в случае, если «каноническая» первая или вторая валентность у слова отсутствует, ее номер переходит к валентности, следующей по порядку.

Объем понятия валентность расширяется и уточняется. Основные положения теории Л. Теньера были обобщены и получили дальнейшее развитие в работах Г, Бринкмана, И. Эрбена, П. Гребе, И. Вайсберга, В. Шмидта, Г. Хельбига.

Вслед за Л. Теньером Г. Бринкман называет "валентностью" способность глагола требовать дальнейшие позиции в предложении . Определяя валентность глагола, он подчеркивает, что для его теории валентности существенным представляется не число, а характер языковых элементов, сочетающихся с глагольным сказуемым . Ориентация на функционально-семантические особенности глагола и его окружения нашла отражение в разработанной Г. Бринкманом классификации глаголов по валентности. Отличие ее от других классификаций заключается, прежде всего в особой трактовке "участников" и "открытых позиций". Понятие "открытая позиция" шире понятия "участник". "Открытой позицией" Г. Бринкман считает любую структурно обязательную позицию при данном глаголе, замещаемую существительным, инфинитивом или придаточным предложением. "Участниками" являются лишь те позиции, которые "открыты для дальнейших связей" и влияют на внутреннее содержание предложения.

На определении количественной валентности глагола по числу обязательных позиций, открываемых глаголом, основана классификация И. Эрбена. И. Эрбен считает, что от валентности глагола "существенным образом зависит, какие и сколько детерминаторов будут стоять до и после глагола, определяя структуру предложения" . И. Эрбен делит предложения на 4 типа в зависимости от количества "участников", требуемых глаголом. Выделяются модели с одним, двумя, тремя и четырьмя "участниками". Классификация И. Эрбена отличается рядом характерных особенностей:

В качестве "участника" рассматривается любой элемент предложения, наличие которого характерно для функционирования глагола в данном значении.

В отличие от классификации Г. Бринкмана, в которой твердо определена иерархия "участников", в классификации И. Эрбена все "участники" равноценны как с точки зрения их синтаксической функции, так и с точки зрения их расположения в предложении.

В целом классификация И. Эрбена носит формально-количественный характер.

В классификации И. Эрбена выделяются четырехвалентные глаголы.

В классификации И. Эрбена безличные глаголы включаются в тип одновалентных глаголов.

Безличные глаголы рассматриваются как глаголы с нулевой валентностью Л. Теньером, Г. Бринкманом, Г.Хельбигом. Как одновалентные они практикуются И. Эрбеном, В. Шмидтом.

Таким образом, появление в лингвистике понятия валентности в значительной мере связано с попыткой создания нового принципа классификации глаголов. В предложенных классификациях глаголов по валентности обнаруживаются значительные расхождения. Они объясняются неоднозначной трактовкой объема понятия валентность, различным пониманием "участников", преимущественным выделением тех или иных аспектов валентно-сти.

Идеи о валентных свойствах морфологических единиц, берущие свое начало в работах Л. Теньера, перекликаются с отечественным учением о факультативной и обязательной сочетаемости. Согласно этому учению языковые элементы способны иметь два вида сочетаемости; обязательную и факультативную. Обязательная сочетаемость присуща тем зависимым элементам, которые требуются как смысловым содержанием, так и формой языковых единиц. Обязательная сочетаемость характеризует те единицы, которые имеют "сильное управление". Этот термин был использован Пешковским для обозначения связи глагола с падежными формами существительного. "Сильному управлению" противопоставляется "слабое управление", при котором не предполагается такой необходимости.

Теория факультативной и обязательной сочетаемости получила окончательное признание после ее развития в трудах ведущих отечественных ученых и нашла свое дальнейшее развитие в работах целого ряда исследователей.

В отечественном языкознании термин "валентность" впервые применил С.Д. Кацнельсон. В одной из своих ранних работ С.Д. Кацнельсон отметил, что валентностью следует считать "потенциальную способность определенных разрядов слов сочетаться с другими разрядами или формами слов" . Почти 40 лет спустя С.Д. Кацнельсон дает более лаконичное определение: "валентность - это свойство определения разрядов слов присоединять к себе другие слова" . Он определяет валентность как заключающуюся в лаконичном значении слова синтаксическую потенцию, т.е. способность присоединять к себе другое категориально вполне определенное полнознач-ное слово. В принципе каждое полнозначное слово способно сочетаться с какими-либо другими полнозначными словами. Но валентность - это нечто большее, чем способность вступать в синтаксические отношения. Каждое слово обладает способностью сочетаться с другими словами, и эта способность практически реализуется в беспредельном числе высказываний. Под валентностью имеется в виду подразумеваемое значением слово или имплицитно содержащееся в нем указание на необходимость восполнения его словами определенных типов в предложении. Валентностью с этой точки зрения обладают не все полнозначные слова, а только те из них, которые сами по себе дают ощущение высказывания и требуют восполнения в высказывании. А.А. Потебня, раскрывая понятие глагольной транзитивности, указывая на необходимо содержащееся в глаголе требование объекта. Оспаривая мнение Ф.И. Буслаева, А.А. Потебня писал: "Не договаривая дополнения при объективном глаголе, мы не делаем этого глагола субъективным, потому что нисколько не изменяя этим самого глагола, мы, так сказать, оставляем при нем пустое место для объекта". С.Д. Кацнельсон пишет, что валентность - это свойство значения, в котором как бы содержатся "пустые места" или "рубрики", нуждающиеся в восполнении, как рубрики в анкете. Слово, обладающее валентностью, предполагает возможность его "дополнения". "Дополнение" в этом смысле не следует смешивать с другим грамматическим термином "дополнение" (объект), так как в роли заполнителя "пустой клетки" при глаголе выступает и субъект, а в ряде случаев и так называемое обстоятельство. Но в самом термине "дополнение" как обозначение объекта - во внутренней форме этого термина -- скрывается намек на идею дополнительности и, следовательно, предчувствие идеи валентности.

В традиции Московской семантической школы понятие валентности получило значительное развитие. Во-первых, в рамках это теории считается, что обязательные связи, подобные глагольным, присущи и другим частям речи. Во-вторых, ввиду того, что синтаксические связи, свойственные слову, могут быть и не обязательными (в особенности это характерно для глаголов, способных синтаксически разного рода факультативные обстоятельства -времени, места, причина), было введено понятие факультативной валентности. В-третьих, стало ясно, что синтаксическое отношение слова определяется его семантикой.

Дальнейшее развитие теории валентности привело к некоторым изменениям в значении самого термина "валентность", который разделил судьбу многих других лингвистических терминов и стал многозначным.

Первоначально значение этого термина не отличалось от значений "сочетание". Подобное толкование этого термина характерно и сейчас для подавляющего большинства как отечественных, так и зарубежных лингвистов. В.Г. Адмони, в частности, употребляет термины "сочетаемость", "сочетательная потенция". Признавая сочетательные потенции за каждой частью речи, В.Г. Адмони исследует их на основе полноты-неполноты их лексического заполнения. По определению М.Д. Степановой, термин "валентность" можно считать синонимом "сочетаемости" , т.е. термин валентность используется для обозначения потенциальных комбинаторных свойств морфологических единиц, как бы пучок возможностей, реализация отдельных составляющих которых происходит в различных типах словосочетаний. A.M. Мухин считает, что сочетаемость и валентность глаголов взаимно дополняют друг друга, хотя первая определяется по отношению к лексемам, т.е. единицам того же уровня языка, имеющим лексическую семантику, вторая же - по отношению к синтаксемам, наделенным синтаксической семантикой, которые являются единицами синтаксического уровня . Термин "валентность" для Б.М. Лейкиной означает сочетательную способность лингвистического элемента, его способность встречаться вместе с другими элементами того же класса. Эта способность предопределяется смысловыми, грамматическими, экспрессивными и стилистическими факторами. А.В. Кунин, в отличие от М.Д. Степановой, различает термины "валентность" и "сочетаемость": "валентность - это потенция, а сочетаемость - реализация этой потенции" . Такое разграничение валентности и сочетаемости теряет смысл, если принять предложенную Н.И. Филичевой дифференциацию потенциальной валентности, присущей слову как единице языка, и реализованной валентности, свойственной слову как единице речи . В психологическом аспекте под сочетаемостью понимается потенциальная, заложенная в самом слове система его символьных связей с другими словами, которые могут реализоваться только в предложении. А.И. Варшавская приравнивает понятие сочетаемости на морфологическом уровне понятию дистрибуции. Дистрибуция класса - это сумма всех сочетающихся с ним классов слов. На синтаксическом уровне сочетаемость элементов также определяется как дистрибуция. Чаще всего говорят о дистрибуции глагола-сказуемого, т.е. его сочетаемости с дополнением, обстоятельством. Важным здесь оказывается уже набор окружений, а факторы, определяющие наличие того или иного окружения. Основным фактором является валентность элемента, т.е. его потенциальная способность сочетаться с другими элементами. Наряду с обязательной и факультативной валентностью разграничивается обязательная и факультативная сочетаемость, обязательное и факультативное окружение . По мнению М.Д. Степановой, понятие дистрибуции шире понятия валентности.

Небезынтересно отметить терминологический "разнобой" в литературе, непосвященной проблемам сочетаемости: наряду с терминами "валентность" и "сочетаемость" употребляются и такие термины как семантика (Почепцов, Котелова, Гак, Скепская), окружение (Почепцов), синтаксический контекст (Амосова, Колшанский), комбинаторика (Бурлакова), синтагматическая потенция (Котелова, Морковин). Одни лингвисты употребляют эти термины недифференцированно, как равнозначные, определяя одни понятия через другие (валентность определяется через сочетаемость, сочетаемость через окружение, дистрибуцию как сумму всех возможных окружений).

В последнее время появилась тенденция сузить значение термина "валентность" и применять его либо только к области уровня языка для обозначения потенциальной способности к сочетаемости языковых единиц, либо только для обозначения речевой реализации этих способностей. Ни одно из предложенных сужений значения термина "валентность" не укоренилось в лингвистике, и это вполне естественно, так как предполагаемые ограничения вносят ненужные осложнения в его употребление. Однако тенденция употреблять термин "валентность" в отношении потенциальных свойств языковых единиц завоевала гораздо большую популярность, чем его использование для обозначения актуализации этих свойств в речи.

Приведенный обзор литературы позволяет резюмировать, что теория валентности прочно вошла в лингвистику и ученые продолжают работать над ее дальнейшим развитием. За последние десятилетия теория валентности прошла определенный путь развития, и многие постулаты этой теории были пересмотрены, другие - расширены и углублены. Если в начале своего появления она связывалась только с глаголом, то с развитием теории валентност-ному анализу стали подвергаться и другие части речи.

Мы говорим, что у некоторого слова Л есть семантическая валентность X, если слово Л описывает ситуацию, в которой есть обязательный участник, выполняющий роль X. Значения слов, связанных с Л и обозначающих обязательных участников описываемой словом Л ситуации, называются семантическими актантами этого слова. Семантические актанты слова Л заполняют семантические валентности слова Л. Хотя понятия актанта и валентности нередко смешивают, они имеют разную логическую природу. Если семантический актант слова Л - это некоторое значение, отличное от значения самого Л и переменное в том смысле, что в разных предложениях со словом Л оно разное, то СВ слова Л -- это постоянное внутреннее свойство самого Л, обусловленное его значением. Содержание СВ слова -- это роли участников ситуации -- агенс, пациенс, инструмент, место и т. п. Эти роли - части лексического значения данного слова.

Возьмем слово наказывать. Чтобы определить, каковы его СВ и семантические актанты, надо сделать то же, что мы делали при компонентном анализе: проанализировать обозначаемую этим словом ситуацию. О наказании можно говорить только в том случае, когда лицо В совершило проступок С, а другое лицо А причиняет В некоторое зло D с целью заставить самого В исправиться и впредь не совершать проступков типа С. Эти А, В, С и D и есть обязательные участники ситуации наказания, т. е. ее семантические актанты. Если А, В, С и D присутствуют в соответствующих ролях и выступают: А -- в роли деятеля -- агенса, В -- в роли лица, затрагиваемого описываемой ситуацией, -- пациенса, С -- в роли события и Д -- в роли средства осуществления ситуации, то происходящее всегда можно назвать наказанием.

Число семантических актантов и СВ слова = числу переменных в описании его значения, т. е. в толковании.

Семантические актанты и валентности слов необходимо отличать от синтаксических актантов и валентностей. Сем. актанты и валентности -- это единицы и отношения плана содержания речевого отрезка, а синт. актанты и валентности - единицы и отношения, характеризующие план выражения речевого отрезка. Вторые выступают в качестве означающего для первых.

Если слово У синтаксически зависит от слова X и при этом морфо-синтаксическое оформление У зависит не только от типа синтаксической связи, ее содержания, части речи и формы У, но и конкретно от X как лексемы, то У является синт. актантом (дополнением), в противном случае -- определением или обстоятельством.

Главная проблема при определении состава СВ слова состоит в том, чтобы правильно провести границу между валентностями, связывающими значение слова с его актантами, и более слабым типом семантических зависимостей, соединяющих значение слова с его сирконстантами. Обычно руководствуются следующими соображениями:

1. Обязательность соответствующих аспектов (участников) для обозначаемой словом ситуации говорит о том, что они являются семантическими актантами. При этом актантами не считаются аспекты (участники), присущие всем ситуациям вообще, например, такие, как время и место, которые в большинстве случаев выступают как сирконстанты. Соответственно, необязательность того или иного аспекта (участника) для ситуации, как правило, свидетельствует о том, что он является

Сирконстантом.

  • 2. Семантических валентностей у слова бывает немного, от одной до трех, реже четыре и более.
  • 3. Для семантических актантов характерна идиоматичность морфологического выражения: оно зависит не только от содержания соответствующих валентностей, но и от лексемы, которой принадлежит актант. Так, участник ситуации с одной и той же семантической ролью адресата при глаголе сообщать выражается именем в дательном падеже, а при глаголе извещать -- в винительном. Это явный показатель того, что мы имеем здесь дело с семантическим актантом.

Проблема определения состава валентностей слова усложняется еще и тем, что помимо упомянутой выше синтаксической факультативности существует еще и семантическая необязательность (факультативность) валентности. Вопреки самому определению СВ, основанному на выделении в ситуации обязательных участников, в ряде случаев признается, что состав таких участников может варьировать в определенных пределах. Так, семантически факультативна валентность цели у большинства глаголов направленного, ориентированного движения.

Впервые понятие валентности ввел в лингвистику Л. Теньер в 1934 г. Рассматривая структуру фразы, Л. Теньер выделяет единства, организующим звеном которых может быть глагол, имя существительное, имя прилагательное или наречие. Выделенные структурные единства Л. Теньер обозначает как «вербальные, группирующиеся вокруг глагола, и соответственно - субстантивные, адъективные и адвербиальные «узлы» (Noeuds). Таким образом, фраза может состоять из нескольких узлов» .

Появившаяся в 1939 г. Работа Л. Фурке «Порядок элементов фразы в древних германских языках» во многом похожа на работу Л. Теньера. В данном случае следует отметить мнение обоих лингвистов, что «именно глагол с его окружением стоит в центре большинства европейских языков» . В «Структуральном синтаксисе» Л. Теньер определяет валентность как «способность глагола управлять несколькими «участниками» . Под «участниками» (actants) понимается подлежащее и дополнение (прямое и косвенное). Среди «участников» соблюдается известная иерархия: подлежащее - первый участник, прямое дополнение - второй, косвенное дополнение - третий. При переходе из актива в пассив первый участник может поменяться местами со вторым участником.

Таким образом, подлежащее и дополнение с их характерными функциями во фразе перестают существовать как таковые, уступая место понятию первого и второго участника.

Число таких участников всегда ограничено, их можно сравнительно легко подсчитать, поэтому Л. Теньер кладет их в основу своей теории валентности. В свою очередь, обстоятельственные слова не подлежат исчислению - они могут присутствовать или отсутствовать во фразе, не влияя на вербальный узел. Поэтому Л. Теньер исключает обстоятельственные слова из своей теории валентности.

Согласно теории валентности Л. Теньер делит все глаголы на 4 группы:

1) глаголы с нулевой валентностью (les verbes avalents): to drizzle, to rain, snow, freeze;

2) глаголы одновалентные (monovalents) - непереходные: to doze, to travel, bark, blink, cough, faint;

3) глаголы двухвалентные (divalents) - имеющие двух участников. В традиционной грамматике - переходные глаголы: to answer, to attack, to begin, to grow, to keep, to love;

4) глаголы трехвалентные (trivalents). В традиционной грамматике нет обозначения для трехвалентных глаголов. Это такие глаголы, где налицо три участника: to say, to tell, to give, to present.

Л. Теньер указывает и на тот случай, когда не все участники выполняют все валентности глагола. Например:

The boy is reading.

The boy is reading a book.

Несколько иная трактовка наблюдается у Й. Эрбена. Подобно упомянутым лингвистам, Й. Эрбен исходит из понятия «глагольного предложения». Й. Эрбен в частности переводит термин «валентность» как «Wertigkeit». Валентность определяет структуру предложения. Й. Эрбен отступает от норм традиционной грамматики: у него также стираются грани между дополнением и подлежащим. Новым является то, что к участникам относятся также обстоятельства, предикативное определение и предикатив.

Й. Эрбен выделяет четыре основные структурные модели простого предложения :

1) с одновалентным глаголом: The woman is napping.

2) с двухвалентным глаголом: The cat caught a mouse.

3) с трехвалентным глаголом: The mother teaches her daughter to sew.

4) с четырехвалентным глаголом: The father is writing a letter to his son with the pen.

Й. Эрбен учитывает также наличие необходимых обстоятельств в качестве участников.

Г. Гельбиг присоединяется к мнению лингвистов, что «в настоящее время является неоспоримым тот факт, что каждый глагол в предложении имеет потенциально определенное количество пустых клеток, обусловленное его валентностью. Эти «пустые клетки» могут быть заполнены - обязательно или факультативно» .

Г. Гельбиг, как и другие лингвисты, исследующие вопросы валентности, различает «3 вида валентности - логическая валентность, синтаксическая валентность и семантическая валентность.

Логическая валентность является экотранслингвистической и универсальной. Под понятием логической валентности понимается факт, что соотношения явлений действительности возможно сформулировать как известные структуры высказывания, т.е. как логические предикаты с n-ным количеством пустых клеток (аргументов). Лингвистическая реализация предикатов и аргументов (например, их принадлежность к классу слов) является несущественной на этом уровне.

Семантическая валентность. Понятие семантической валентности исходит из того факта, что глаголы требуют определенных контекстуальных партнеров с определенными признаками значения, при этом другие контекстуальные партнеры с другими признаками значения исключаются.

Таким образом, можно, например, объяснить, что предложения типа Peter dies sometimes, несмотря на синтаксически безупречное построение, семантически невозможно, т.к. глагол “to die” обозначает единичное точное событие, которое по отношению к одному индивидууму невозможно связать с наречием, обозначающим повторение действия. Тем самым семантическая валентность регулируется «терпимостью» или «нетерпимостью» признаков значения глагола и его участников.

В отличие от логической и семантической валентности, синтаксическая валентность предполагает обязательное или факультативное заполнение «пустых клеток» определенным количеством и видом участников» .

Конечно, эти различные виды валентности тесно связаны между собой. Но они не идентичны. Например, английские глаголы “to help” и “to support” оба идентичны по смысловому содержанию, но отличаются друг от друга в синтаксической реализации - to help + dative case, to support + accusative case. То же самое показывают примеры в сравнении с другими языками. Например - соответствующие упомянутым английским глаголам глаголы русского языка - помогать + дательный падеж, поддерживать + винительный падеж, глаголы немецкого языка - helfen + Dativ, unterstutzen + Akkuzativ, где несмотря на понятийную общность, реализация не имеет ничего общего.

Из всего сказанного вытекает, что только дифференциация и связь между этими различными уровнями соответствует диалектике структуры и функции языка.

Если принять во внимание, что языковые знаки являются системой, то становится ясным, что общая связь реальности, сознания и языка в специальной области валентности проявляется как связь логической, семантической и синтаксической валентности.

В советскую лингвистику понятие валентности ввел С. Д. Кацнельсон и определил ее как «свойство слова определенным образом реализовываться в предложении и вступать в определенные комбинации с другими словами» .

Понятие синтаксической валентности находит дальнейшее развитие в работах Ю. Апресяна. Ю. Апресян в частности определяет валентность следующим образом: «… классы лексических элементов можно описать через синтаксис - на основе дифференциальных синтаксических признаков, т.е. валентностей (синтаксических значений) лексических элементов. В один класс объединяются те лексические элементы, которые характеризуются одинаковым набором валентностей, при этом валентность лексического элемента определяется на основе дистрибутивных и трансформационных критериев» .

Ю. Д. Апресян делит валентность на три вида: семантическую, лексическую и синтаксическую.

Семантическая валентность допускает соединение словарных единиц при наличии одного определенного семантического признака в слове, лексическая - допускает соединение слов только с определенным количеством слов, синтаксическая валентность имеет в виду способность отдельных словарных единиц управлять другими или быть управляемыми.

При определении лексической и семантической валентностей нельзя ограничиваться только констатацией строгого отбора лексического материала. Следует отметить, что лексическая валентность связана с такими экстралингвистическими факторами, как логика мышления и «чувство языка».

“Чувство языка” не имеет единого определения, а те, которые наличествуют в лингвистике, расплывчаты. Думается поэтому, что при полной характеристике лексической и семантической валентности следует упомянуть не «чувство языка», а лексико-семантическую терпимость словарных единиц.

Б. М. Лейкина расширяет понятие валентности, относя последнее не только к слову, но и к другим языковым элементам. Она различает лингвистическую вероятность и валентность. «Валентность - это факт языка. В речи выступают не возможности связей, а самые связи - реализация валентности» .

В. Адмони считает оба понятия синонимами. Действительно, в речи выступают сами связи, т.е. реализация валентностей. Но не следует забывать, что «при анализе слова (словарной единицы) на валентность имеется в виду не только «реализация», вернее реализованная валентность, а и та, что «дремлет». Таким образом, при полном анализе валентности какой-либо словарной единицы следует говорить и о «потенциальной реализации валентности». Это может быть мало употребительный или даже только возможный факт реализации валентности» .

Валентность и есть лингвистическая вероятность при сочетании словарных единиц друг с другом. Факт же сочетаемости - это уже случившееся. Таким образом можно было бы говорить о «реализованной и нереализованной валентности аналогично активному и пассивному словарному запасу каждого индивидуума» .

В работах В. Адмони валентность рассматривается как двоякое явление, т.е. происходит деление валентности на обязательную и факультативную. Валентные слова обозначаются В. Адмони как «сочетательные возможности». Некоторые из этих сочетательных возможностей являются обязательными, т.е. без них часть речи вообще не может фигурировать в высказывании. Другие сочетательные возможности являются факультативными, т.е. их наличие не обязательно для грамматически правильного высказывания.

Такое деление «сочетательных возможностей» представляет собою не только интересную мысль в плане дальнейшей разработки теории валентности, но и имеет чисто практическое значение в деле преподавания иностранного языка.

Рассматривая валентность с позиции трех видов (логическая, семантическая и синтаксическая), мы имеем в виду глагол. Такое предпочтение глаголу оправдано тем обстоятельством, что глагол представляет собой как бы стержневую единицу, вокруг которой концентрируются другие члены предложения.

Функции глагола и его природа лежит как бы в центре внимания. Поэтому вопросы валентности глагола на сегодняшний день разработаны особенно полно. Но это не исключает возможности рассмотрения валентности и других частей речи.