Жан Батист Ламарк краткая биография французского ученого, создателя учения об эволюции живой природы изложены в этой статье.
Жан Батист Ламарк краткая биография
Будущий ученый появился на свет в Базанте 1 августа 1744 года в аристократической, обедневшей семье. Он был одиннадцатым ребенком. В период 1772-1776 годов обучался в Париже в медицинской Высшей школе. Но Ламарк впоследствии оставляет медицину и решает заняться естественными науками, особое внимание уделив ботанике.
Результатом занятий стало издание трехтомного определителя растений под названием «Флора Франции» в 1778 году. Книга принесла Батисту огромную известность и в 1779 году Ламарка избрали членом Парижской академии наук.
Ж. Бюффон, на то время достаточно известный натуралист, уговаривает Жан Батист Ламарка сопровождать в путешествиях его сына. Французский ученый не отказался, и целых 10 лет вместе с путешествиями он занимался ботаническими исследованиями, собрав шикарную коллекцию материалов.
Ученый также разработал свою классификацию растений и животных. В 1794 году Жан Батист разделил последних на группы. Он выделил позвоночных, беспозвоночных, которых также разделил на 10 классов. В 50 лет Ламарк занялся зоологией. В 1809 году в свет выходит его книга «Философия зоологии».
Ламарк Жан Батист Пьер Антуан де Моне (1744-1829), французский учёный, создатель учения об эволюции живой природы.
Был одиннадцатым ребёнком в обедневшей аристократической семье. В 1772-1776 гг. учился в Высшей медицинской школе в Париже. Затем оставил медицину и занялся естественными науками, в частности ботаникой. Плодом этих занятий стал изданный в 1778 г. трёхтомный определитель растений «Флора Франции». Книга принесла Ламарку известность, и уже в 1779 г. его избрали членом Парижской академии наук. В это время известный натуралист Ж. Бюффон уговорил Ламарка сопровождать его сына в путешествиях. В течение десяти лет Ламарк продолжал ботанические исследования на основе собранных им во время путешествий коллекций, а также материалов, поступавших от учёных из других европейских стран.
В 1793 г., когда Ламарку уже было под пятьдесят, учёный занялся зоологией, а в 1809 г. вышла его «Философия зоологии». В этой книге Ламарк выступил прежде всего как создатель первой целостной концепции эволюции живой природы. Согласно ей, все существа на Земле произошли от непохожих на них, примитивно устроенных предков. Развитие органической материи, по Ламарку, обусловлено, во-первых, её неотъемлемым внутренним свойством - стремлением к прогрессу и, во-вторых, влиянием окружающей среды на организмы.
Учёный полагал, что интенсивно функционирующие органы усиливаются и развиваются. В отличие от них не находящие употребления слабеют и уменьшаются. А самое главное - изменения передаются по наследству. Перемена во внешних условиях ведёт к изменению потребностей животного. Это, в свою очередь, влечёт изменение привычек и соответственно перестройку в системе функционирования органов.
Ламарк также занимался классификацией животных и растений. В 1794 г. он разделил всех
животных на группы - позвоночных и беспозвоночных, а последних, в свою очередь, на десять классов (в отличие от К. Линнея, предложившего два класса). Само живое, по Ламарку, возникло из неживого по воле Творца и далее развивалось на основе строгих причинных зависимостей.
Сейчас учёные всё чаще обращаются к теории Ламарка, положения которой ещё несколько лет назад казались безнадёжно устаревшими. А современники их и вовсе не приняли. Лишь когда через полвека после выхода «Философии зоологии» Ч. Дарвин в 1859 г. опубликовал свою книгу «Происхождение видов», учёные вспомнили о его предшественнике.
1909 г. во французской столице в честь столетнего юбилея со дня появления «Философии зоологии» открылся памятник учёному.
Ламарк стал первым биологом, который попытался создать стройную и целостную теорию эволюции живого мира (Теория Ламарка). Не оценённая современниками, полвека спустя его теория стала предметом горячих дискуссий, которые не прекратились и в наше время. Важным трудом Ламарка стала книга «Философия зоологии» (1809 год).
Жан Батист Пьер Антуан де Моне, шевалье де Ламарк, родился 1 августа 1744 года в местечке Базантен, в семье небогатых дворян. Родители хотели сделать его священником, но в 16 лет Ламарк оставил иезуитский колледж и пошёл добровольцем в действующую армию. В сражениях он проявил незаурядную храбрость и дослужился до звания офицера.
В возрасте 24 лет Ламарк оставил военную службу и приехал в Париж, чтобы учиться медицине. Во время обучения его увлекли естественные науки, особенно ботаника.
Таланта и старания молодому учёному было не занимать, и в 1778 году он выпустил трёхтомный труд «Французская флора» (фр. «Flore française»). В третьем её издании Ламарк начал вводить двураздельную, или аналитическую, систему классификации растений. Система эта есть ключ, или определитель, принцип которого - сопоставлять между собой характерные сходные черты и соединять ряд противоположных признаков, приводя таким путём к названию растений. Эти дихотомические ключи, весьма употребляемые и в наше время, оказали важные услуги, потому что приохотили многих к занятию ботаникой.
Книга принесла ему известность, он вошёл в число крупнейших французских ботаников.
Пять лет спустя Ламарка избрали членом Парижской академии наук.
Ламарк во время Французской революции
В 1789-1794 годах во Франции разразилась Великая французская революция, которую Ламарк встретил с одобрением (согласно БСЭ - «горячо приветствовал»). Она коренным образом изменила судьбу большинства французов. Грозный 1793 год резко изменил и судьбу самого Ламарка. Старые учреждения закрывались или преобразовывались.
Научная деятельность Ламарка в области биологии
По предложению Ламарка в 1793 году Королевский ботанический сад, где работал Ламарк, был реорганизован в Музей естественной истории, где он стал профессором по кафедре зоологии насекомых, червей и микроскопических животных. Ламарк руководил этой кафедрой в течение 24 лет.
Нелегко было почти пятидесятилетнему человеку менять специальность, но упорство учёного помогло преодолеть все трудности. Ламарк стал таким же знатоком в области зоологии, каким был в области ботаники.
Ламарк увлечённо взялся за изучение беспозвоночных животных (именно он в 1796 году предложил назвать их «беспозвоночными»). С 1815 по 1822 год выходил в свет капитальный семитомный труд Ламарка «Естественная история беспозвоночных». В нём он описал все известные в то время роды и виды беспозвоночных. Линней разделил их только на два класса (червей и насекомых), Ламарк же выделил среди них 10 классов. Современные учёные, заметим, выделяют среди беспозвоночных более 30 типов.
Ламарк ввёл в обращение и ещё один термин, ставший общепринятым - «биология» (в 1802 году). Он сделал это одновременно с немецким учёным Г. Р. Тревиранусом и независимо от него.
Но самым важным трудом Ламарка стала книга «Философия зоологии», вышедшая в 1809 году. В ней он изложил свою теорию эволюции живого мира.
Ламаркисты (ученики Ламарка) создали целую научную школу, дополняя дарвиновскую идею отбора и «выживания наиболее приспособленного» более благородным, с человеческой точки зрения, «стремлением к прогрессу» в живой природе.
Последние годы жизни
К 1820 Ламарк полностью ослеп, свои труды диктовал дочерям. Жил и умер в бедности.
Скончался Ламарк в бедности и безвестности, дожив до 85 лет, 18 декабря 1829 года. До последнего его часа с ним оставалась его дочь Корнелия, которая писала под диктовку ослепшего отца.
В 1909 году, в столетнюю годовщину выхода в свет «Философии зоологии», в Париже был торжественно открыт памятник Ламарку. На одном из барельефов памятника изображён Ламарк в старости, потерявший зрение. Он сидит в кресле, а его дочь, стоя рядом, говорит ему: «Потомство будет восхищаться Вами, отец, оно отомстит за Вас».
Вклад Ламарка в другие науки
Кроме ботанических и зоологических работ, Ламарк издал ряд трудов по гидрологии, геологии и метеорологии. В «Гидрогеологии» (изданной в 1802 году) Ламарк выдвинул принцип историзма и актуализма в трактовке геологических явлений.
Первую всеобъемлющую теорию эволюции предложил Жан-Батист Ламарк. Вклад в биологию ученого основывался на мыслях и принципах, уже существовавших в научных кругах того времени. Важнейшими из них была идея о scala naturae, а также мысль о том, что виды могут изменяться в различных средах.
Scala naturae, «великая цепь бытия», восходит к Аристотелю и, вероятно, к более раннему периоду. Это иерархическая система классификации, в нижней части которой находятся простейшие организмы, а наверху - наиболее сложные.
Идеи об изменении видов в начале 19 века были довольно распространенным явлением - они не стали прорывом Ламарка. Например, Буффон, его наставник, высказывал собственные идеи по этому поводу, хотя все они были весьма расплывчаты.
Путь в биологию
Ламарк шел к науке тернистым путем, долгое время служа в армии, и четыре года изучал медицину, прежде брат отговорил его. Он стал учеником ведущего французского натуралиста Бернара де Жюсье, сосредоточился на ботанике, и в 1978 году издал трехтомный сборник французской флоры, который было достаточно впечатляющим, чтобы привлечь внимание Буффона, взявшего его под свое крыло и обеспечившего место во Французской академии наук и Королевских ботанических садах. После французской революции сады в 1793 году были преобразованы в Национальный музей естественной истории, в котором Ламарк получил должность профессора беспозвоночных (несмотря на то что это не являлось его специальностью), которую занимал до своей смерти.
Заслуги Жана-Батиста Ламарка в биологии теорией эволюции не ограничиваются. Многие его достижения принимаются как должное - слово «биология» является его изобретением, как и систематические категории «позвоночные», «беспозвоночные», «насекомые», «панцирные», «паукообразные», «иглокожие», «кольчатые черви».
Учение Жана-Батиста Ламарка было изложено в трех публикациях. Он заинтересовался эволюцией, сортируя в Музее коллекцию ископаемых и современных моллюсков Брюгьера, предыдущего хранителя экспонатов отдела беспозвоночных. Ламарк заметил, что они подобны, и, откладывая их распределение во времени, мог проследить прямую линию от древних образцов к новейшим. Это вызвало и другие мысли, которые он изложил книге 1801 года «Исследования организации живых тел».
Жан-Батист Ламарк: вклад в биологию
Но реальные детали объяснения эволюционного процесса появились в его главном труде 1809 г. «Философия зоологии». В 1815 г. вышел первый том учебника «Естественная история беспозвоночных», где также изложены идеи Ламарка.
Концепция «великой цепи» стала краеугольным камнем ламаркизма. Но он пошел дальше своих современников, пытаясь обосновать ее механизм, а не принимать как саму собой разумеющуюся. Он предположил, что животная жизнь содержит встроенную способность, врожденное качество становиться все более сложной, что объяснило бы наличие естественной иерархической классификации. Это можно проиллюстрировать не как подъем по лестнице, а как движение на эскалаторе.
Но тогда возникает классический аргумент креационистов: если мы эволюционировали от обезьян, то почему обезьяны до сих пор существуют? Решение состоит в том, что биогенезис - формирование новой жизни - происходит постоянно. Другими словами, существует множество эскалаторов (по одному для каждой категории жизни), каждый из которых имеет свою начальную точку. Люди являются древнейшими организмами, а черви - новейшими.
Но есть и вторая проблема. Иерархическая классификация, такая как "черви-рыбы-рептилии-птицы-млекопитающие-приматы-человек" для, например, кошачьих не работает. На этом уровне иерархия становится бессмысленным упражнением, и здесь появляется самая известная часть ламаркизма: наследование приобретенных признаков. Концепция эта проста.
Жираф живет в саванне с высокими деревьями. Это индуцирует «потребность» в жирафе, и он меняет свое поведение, чтобы достичь более высоких ветвей. Согласно Ламарку, это дополнительное использование шеи приведет к ее росту благодаря увеличившемуся потоку «витальной жидкости». Новое состояние шеи является приобретенной характеристикой, и оно может быть передано потомству, вот почему речь идет о наследовании приобретенных признаков.
Обратное также верно: если орган не используется, то жидкость течет через него меньше, и он атрофируется. Например, это объясняет, почему у обитателей пещер отсутствуют глаза.
Наследование приобретенных признаков
Другой пример - перепонки между пальцами многих водоплавающих животных, таких как лягушки, морские черепахи, выдры и бобры. Чтобы плавать, у животных возникает потребность выталкивать воду, что происходит благодаря перепонкам, в результате чего в них попадает больше «жизненной жидкости», как полагал Жан-Батист Ламарк.
Вклад в биологию ученого включает базовую концепцию о наследовании приобретенных признаков. Это не стало физиологическим открытием («жизненная жидкость» никогда не была обнаружена). Это был сугубо натуралистический и механистический взгляд, который в то время оказался революционным. Отпадала необходимость в боге как руководителе эволюции. Концепция также шла в разрез с представлениями о том, что организмы могут изменяться только определенным способом.
Таким образом, есть два основополагающих принципа ламаркизма. Первым из них является идея естественного, линейного прогресса по шкале сложности. Однако путь к совершенству крайне извилист: организмы адаптируются к местным условиям, что привело к разнообразию форм даже на одном уровне сложности.
Зная, что собой представляет ламаркизм, можно критически оценить плюсы и минусы Жана-Батиста Ламарка как исследователя с современной точки зрения.
Любой философ науки скажет, что постановка правильных задач и корректно заданные вопросы составляют половину научного исследования. Именно в этом отношении и отличился Жан-Батист Ламарк: вклад в науку его состоял в том, что он разобрался в четырех основных проблемах естественной истории того времени:
- Почему ископаемые формы отличаются от дошедших до нас?
- Почему некоторые организмы сложнее других?
- Почему существует такое разнообразие?
- Почему организмы хорошо приспособлены к окружающей их среде?
Минусы Жана-Батиста Ламарка заключаются в том, что он потерпел неудачу в предоставлении какого-либо правильного объяснения, хотя и не по своей вине. Любой бы на его месте остановился на подобном наборе идей, а не на естественном отборе или мутациях.
Жан-Батист Ламарк: ошибки теории
Ламарк утверждал, что ископаемые формы различны, потому что они, по мере того как поднимались по эскалатору эволюции, заменялись более сложными. Теперь мы знаем, что ископаемые формы относятся к разным частям филогенеза, и, следовательно, различны.
Не существует такого явления, как шкала сложности. Сложные формы возникают у отдельных таксонов в результате их уникальных обстоятельств. Наиболее типичный пример сложности - многоклеточность - уникален и не является результатом общераспространенной тенденции.
Разнообразие не выступает продуктом постоянного биогенезиса. Все указывает на единственный источник жизни. Многообразие является результатом видообразования.
Не существует такого вещества, как «жизненная жидкость». Организмы приспособлены к окружающей их среде, так как они прошли через неумолимые жернова естественного отбора.
В естественном отборе, как он понимается сегодня, принимается во внимание вся популяция жирафов с переменным размером шеи. Те, у кого шея длиннее, могут достичь более высоких веток деревьев, и, таким образом, имеют доступ к большему количеству пищи. Это дает им больше энергии и преимущество в размножении, что в долгосрочной перспективе приведет к производству большего количества потомства. Если предположить генетическую основу длины шеи, то, скорее всего, родится более длинношеее потомство, которое на протяжении многих поколений вытеснит короткошеее.
В ламаркизме жирафу необходимо достигать более высоких деревьев, и поэтому его шея удлиняется, и это передается потомству.
Теперь очевидна ошибочность второго ядра теории, которую создал Жан-Батист Ламарк.
Полезные мутации - исключение, а не правило
Вклад ученого - идея прогресса по шкале сложности - также не подтверждается даже на молекулярном уровне. Моту Кимура и Томоко Охта, основатели доминирующих сегодня нейтральной и околонейтральной теорий молекулярной эволюции, показали, что мутации в подавляющем большинстве являются нейтральными - они не оказывают никакого влияния на приспособляемость организма. Вторая теория утверждает, что многие из нейтральных мутаций будут иметь эффект слишком малый, чтобы быть действительно заметными. Остальные мутации вредны, и лишь небольшое количество из них на самом деле является полезным.
Если бы существовала предначертанная линия движения к совершенству, то все мутации были бы выгодными, но это не подтверждается доказательствами.
Таким образом, ни одна концепция Ламарка не подтвердилась.
Панацея для теологии
Идея «жизненных жидкостей» не получила распространения, поэтому ламаркизм и эволюция оспаривались до того момента, как работа Дарвина «Происхождение видов» не покорила мир. Дарвин показал реальность эволюции. Тем не менее ему не удалось всех убедить в естественном отборе.
Идея унаследованных приобретенных признаков, которую использовал даже Дарвин, стала синонимом ламаркизма, а также целого ряд теорий, возникших в противовес естественному отбору. В научных кругах тогда неоламаркизм в целом победил теорию Дарвина. Теология, которая полвека назад горячо противостояла ламаркизму, теперь всецело приняла его только потому, что действие «жизненной жидкости» можно легко приписать креативному божеству, разумно проектирующему адаптацию к окружающей среде, что оказалось более удобным, чем «случайность» естественного отбора.
В 1900 году неоламаркизм и селекционизм были сокрушены переоткрытием генетики и появлением мутационной теории.
Воинственный ламаркизм Лысенко
В России развернулась одна из черных глав в истории биологии и науки в целом: лысенковщина. Трофим Лысенко был посредственным ученым с огромным политическим влиянием, которое он использовал, чтобы подняться на вершину советской и к 1930-м годам стал главой Академии сельскохозяйственных наук. Здесь он диктаторскими методами навязал свою собственную идею эволюции - «мичуринский метод», разновидность неоламаркизма, и преследовал генетиков, несогласных с этой позицией. Мичуринизм стал «новой биологией», которая хорошо подходила для коллективизации, так как смешивала политику с псевдонаукой. С лысенковщиной официально было покончено в 1964 году.
Эпигенетика - новый ламаркизм?
Таким образом, с теорией, альтернативной естественному отбору, вопрос был закрыт. Однако в 2013 г. Жан-Батист Ламарк, вклад в биологию которого - ламаркизм - оказался несостоятельным, получил шанс на реабилитацию. Тогда была опубликована работа, согласно которой мыши, натренированные бояться запаха ацетофенона, передали эту способность по наследству. Журнал New Scientist назвал работу подтверждением наследования приобретенных признаков Ламарка. Правда, эффект основан на эпигенетике - изменении работы генов, а не самих генов, что не противоречит естественному отбору. Таким образом, Жана-Батиста Ламарка может вновь реабилитироваться.
) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Lam. »
.
на сайте IPNI
на сайте IPNI
| Страница на Викивидах |
Жан Батист Пьер Антуан де Моне Шевалье Ламарк (фр. Jean-Baptiste Pierre Antoine de Monet Lamarck ; 1 августа - 18 декабря ) - французский учёный-естествоиспытатель .
Биография
Таланта и старания молодому учёному было не занимать, и в 1778 году он выпустил трёхтомный труд «Французская флора » (фр. «Flore française» ). В третьем её издании Ламарк начал вводить двураздельную, или аналитическую, систему классификации растений. Система эта есть ключ, или определитель , принцип которого - сопоставлять между собой характерные сходные черты и соединять ряд противоположных признаков, приводя таким путём к названию растений. Эти дихотомические ключи, весьма употребляемые и в наше время, оказали важные услуги, потому что приохотили многих к занятию ботаникой.
Книга принесла ему известность, он вошёл в число крупнейших французских ботаников.
Пять лет спустя Ламарка избрали членом Парижской академии наук .
Ламарк во время Французской революции
В почти пятидесятилетнем возрасте нелегко было менять специальность, но упорство учёного помогло преодолеть все трудности. Ламарк стал таким же знатоком в области зоологии, каким был в области ботаники.
Ламарк увлечённо взялся за изучение беспозвоночных животных (именно он в 1796 году предложил назвать их «беспозвоночными»). С 1815 по 1822 годы выходил в свет капитальный семитомный труд Ламарка «Естественная история беспозвоночных», в котором он описал все их известные в то время роды и виды . Если Линней разделил их только на два класса (червей и насекомых), то Ламарк выделил среди них 10 классов (современные учёные выделяют среди беспозвоночных более 30 типов).
Ламарк ввёл в обращение и ещё один термин , ставший общепринятым - «биология » (в 1802 году) . Он сделал это одновременно с немецким учёным Г. Р. Тревиранусом и независимо от него .
Но самым важным трудом Ламарка стала книга «Философия зоологии», вышедшая в 1809 году . В ней он изложил свою теорию эволюции живого мира.
Ламаркисты (ученики Ламарка) создали целую научную школу, дополняя дарвиновскую идею отбора и «выживания наиболее приспособленного» более благородным, с человеческой точки зрения, «стремлением к прогрессу » в живой природе .
Ламарк ответил на вопрос, каким образом внешняя среда делает живое приспособленным к себе, так:
В качестве примера действия обстоятельств через привычку Ламарк приводил жирафа :
|
Некоторые труды Ламарка
| Год | Название | Комментарий |
|---|---|---|
| 1776 | Мемуар об основных явлениях в атмосфере | В 1776 году труд представлен во Французскую академию наук. Сведений о печати нет |
| 1776 | Исследования о причинах главнейших физических явлений | Издана в 1794 году |
| 1778 | Флора Франции | |
| 1801 | Система беспозвоночных животных | |
| 1802 | Гидрогеология | |
| Начиная с 1803 | Естественная история растений | Включает 15 томов. Первые два тома, посвящённые истории и принципам ботаники принадлежат Ж. Б. Ламарку |
| 1809 | Философия зоологии . В 2-х томах | |
| 1815-1822 | Естественная история беспозвоночных . В 7-ми томах | |
| 1820 | Анализ сознательной деятельности человека |
Последние годы жизни
К 1820 году Ламарк полностью ослеп, свои труды диктовал дочери. Жил и умер в бедности и неизвестности, дожив до 85 лет, 18 декабря 1829 года . До последнего его часа с ним оставалась его дочь Корнелия, которая писала под диктовку ослепшего отца.
В 1909 году , в столетнюю годовщину выхода в свет «Философии зоологии», в Париже был торжественно открыт памятник Ламарку. На одном из барельефов памятника изображён Ламарк в старости, потерявший зрение. Он сидит в кресле, а его дочь, стоя рядом, говорит ему: «Потомство будет восхищаться Вами, отец, оно отомстит за Вас!»
Ещё при жизни Ламарка, в 1794 году, немецким ботаником Конрадом Мёнхом в честь учёного был назван род средиземноморских злаков Lamarckia (Ламаркия) .
Сочинения
Кроме ботанических и зоологических работ, Ламарк издал ряд трудов по гидрологии , геологии и метеорологии . В «Гидрогеологии» (изданной в 1802 году) Ламарк выдвинул принцип историзма и актуализма в трактовке геологических явлений.
- Système des animaux sans vertèbres, P., 1801 (фр.) ;
- Système analytique des connaissances positives de l’homme. P., 1820 (фр.) ;
- Histoire naturelle des animaux sans vertèbres, 2 éd., t. 1-11, P., 1835-1845 (фр.) ; в рус. пер. - Философия зоологии, т. 1-2, М. - Л., 1935-1937;
Издания на русском языке
- Жан Батист Ламарк , АН СССР, 1955. 965 с.
- Жан Батист Ламарк , АН СССР, 1959 892 с.
- Юдина А. В.
См. также
Напишите отзыв о статье "Ламарк, Жан Батист"
Примечания
Литература
На русском языке- Комаров В. Л. Ламарк, М. - Л., 1925;
- Пузанов И. И. Жан Батист Ламарк. - М .: Детгиз , 1959. - 192 с. - 5000 экз.
- Landrieu М. Lamarck, le fondateur du transformisme, P., 1909 (фр.) ;
- Perrier E. Lamarck, P., 1925 (фр.) ;
- Grassé P.-P. Lamarck et son temps: L"évolution, P., 1957 (фр.) ;
- Mantoy B. Lamarck, créateur de la biologie, P., 1968 (фр.) .
См. также литературу в статье Ламаркизм .
Отрывок, характеризующий Ламарк, Жан Батист
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d"empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c"est un homme d"esprit votre pere, – сказала она, – c"est a cause de cela peut etre qu"il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.
Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c"est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
