Понятие «действие права » – понятие ёмкое: им охватываются различные аспекты реального функционирования права в обществе. «Действие права – это сложный процесс, в ходе которого различные субъекты права обеспечивают наступление последствий, предусмотренных существующим законодательством, влекущих обычно те или иные социальные последствия » – пишет Ю.И. Гревцов .
Раскрытие понятия «действие права » обнаруживает понятие социального механизма действия права и привлекает внимание к его элементам, их реальной роли в действии (бездействии, ограниченном действии) права, к особенностям взаимодействия элементов механизма друг с другом. В традиционной юридической науке термин «действие права» встречается довольно часто, однако используется он как синоним понятия регулирование права. С социологической точки зрения вопрос о регулировании права – это вопрос о путях обратного воздействия юридической формы на социальное содержание. Дать же социологическую характеристику действию права, значит исследовать влияние социальных факторов на уже сформировавшееся право в процессе его действия. Вместе с тем было бы неправильным полагать, будто бы социальный механизм действия права существует и функционирует наряду и обособленно от механизма правового регулирования. В действительности в обществе функционирует (в том или ином режиме) единый механизм действия права. Поэтому правильнее было бы говорить о двух аспектах: юридическом механизме регулирования и социальном механизме действия права. Юридический механизм и его элементы вы уже изучали, но они в данный момент не являются предметом нашего рассмотрения. Нас интересует, прежде всего, социальный аспект механизма действия права.
Социальный механизм действия права – это процесс взаимодействия социальных факторов, с помощью которых содержание конкретных правовых норм воплощается в соответствующем этому содержанию правовом поведении. «Когда говорят о социальном (юридическом, психологическом) механизме действия права, важно иметь в виду, что мы имеем дело не с понятием, а с образным выражением. Право само не действует, действуют люди – в соответствии с правом или, нарушая его» – пишет В.В. Лапаева .
Как отмечалось выше, механизм действия права – сложный организм. Можно говорить о правовых аспектах данного механизма, а именно, описывая его через понятия «реализация права», «правовая активность», «правовое регулирование» и его виды, «механизмы правового регулирования» и т.п. Можно и следует говорить о социальных аспектах действия права в современном обществе. В данном случае социальный механизм действия права в постановочном плане имеет следующие элементы: знание права, чувство справедливости (как составляющая правового сознания) и логика нормативного поведения, отношение к праву и ценностные ориентации в праве. Важным фактором социального действия права выступает психологический механизм (мотивы и установки).
Очевидно, что механизм действия права предполагает, видимо, в каждом отдельном акте определённую роль самого человека, как носителя того или иного субъективного права (юридической обязанности). Ещё П.И. Новгородцев писал, что успех действия права в жизни обусловлен тем, насколько оно проникает в сознание членов общества и встречает в них нравственное сочувствие и поддержку. Без этой поддержки право превращается или в мёртвую букву, лишённую жизни, или в тяжёлое бремя, сносимое против воли .
Естественно, прежде чем действовать в соответствии с законом, человек должен его знать. Поэтому исходным пунктом действия правовой нормы является доведение её до всеобщего сведения путём опубликования, а отправным моментом для изучения механизм действия права является проблема познания и знание права. К числу основных правовых принципов правового знания, как известно, относят принцип презумпции знания права. На языке правового общения это звучит так: «Никто не вправе ссылаться на незнание закона» или «Незнание закона не освобождает от ответственности». В соответствии с презумпцией знания права правоохранительные органы в своей деятельности исходят из допущения, что после официального опубликования закона граждане его знают. Между тем, очевидно, что это слишком сильное допущение. Более того, в настоящее время правовое регулирование осуществляется в условиях очевидного несоответствия между презумпцией знания права и тем объёмом правовых знаний, который требуется человеку для того, чтобы правильно ориентироваться в современном мире. Усложнение правового регулирования, детализация законодательства, рост числа нормативно-правовых актов, возрастающее количество норм процедурного характера, в которых слабо прослеживается связь с общими принципами права и т.п. – всё это приводит к тому, что правовое чувство индивида нередко оказывается не в состоянии компенсировать отсутствие конкретных правовых знаний. А просветительская работа в сфере распространения знаний (даже при самом высоком уровне её организации) не способна в современных условиях восполнить дефицит правовой информации у населения.
В этой связи возникает предположение о целесообразности каким-то образом ограничить пределы действия презумпции знания права. Однако вполне понятно, что даже незначительное отступление от этой презумпции приведёт к существенной утрате правом своих регулятивных способностей. Возможно, следует искать другое решение проблемы, например, в сфере совершенствования правотворческой деятельности. По-видимому, в современных условиях нарастания нормативно-правовых актов наука должна ориентировать правотворчество на максимальное использование познавательного потенциала тех чувственных и рациональных элементов массового сознания, которые задействуются им в процессе познания права.
Ранее мы говорили о том, что особенностью познания права является высокая доля в процессе познания эмпатии (чувственной составляющей), в основе которой лежит чувство справедливости. И если законодатель достаточно адекватно и доступно для населения выражает доминирующие в обществе представления о справедливости, о правомерном и неправомерном в человеческих отношениях, о вине и ответственности, о соотношении между правонарушением и наказанием и т.д., то субъекты права в своём большинстве смогут, в принципе, верно ориентироваться в правовом пространстве, руководствуясь своим правовым чувством и правовым представлением.
По существу речь идёт о том, чтобы, не нанося ущерба целям и задачам правовой регуляции, в максимально доступной форме сократить всё более увеличивающийся разрыв между законодательством и массовым правосознанием членов общества, между их реальным знанием действующего права и презумпцией его знания. Особо замечу, здесь мы имеем дело с одним из важнейших аспектов социальной обусловленности права, его соответствия правопониманию населения.
Важную ориентирующую роль в процессе поиска выхода из противоречия между презумпцией знания права и невозможностью усвоить огромный правовой материал может сыграть и рациональная составляющая познания. Ж. Карбонье по этому поводу заметил, что правовое сознание индивида может, как бы восстановить логику законодателя и таким образом понять суть правовых требований в каждом конкретном случае. Карбонье, по существу, очерчивает механизм познания права, основанный на том, что сознание субъекта может уловить единство логики нормативно-правового акта и логики своего поведения. Следовательно, можно сказать, что возможность познания права во многом зависит от того, насколько точно в правовой норме отражена, смоделирована логика будущего поведения.
«Специфика социологического подхода к познанию права, – отмечает В.В. Лапаева , – заключается в его конечной ориентированности на установление взаимосвязи между знанием и поведением» . Действительно, социолога проблема знания права интересует в той мере, в какой информация об этом знании позволяет ему исследовать и прогнозировать юридически значимое (правомерное или неправомерное) поведение носителей этого знания.
Уровень правовой информированности сам по себе, как известно, ещё не является показателем его непременной ориентации на правомерное поведение (нередки случаи, когда преступники лучше знают Уголовный кодекс, чем законопослушные граждане). Воздействие права на поведение человека зависит от сложившегося у него отношения к праву, от сформировавшейся в процессе его социализации готовности к правомерному или противоправному поведению. В основе отношения к праву лежат ценностные ориентации. Чем полнее право соответствует принятым в обществе социальным ценностям, тем выше престиж права в обществе и тем эффективнее осуществляется правовое регулирование. В такой ситуации само право рассматривается людьми как ценность, а правомерное поведение становится внутренней их потребностью.
В структуре особо значимых для правотворчества ценностных ориентаций центральное место, как отмечалось ранее, занимает идея справедливости. В этом отношении задача законодателя заключается в том, чтобы в каждом конкретном случае правового регулирования найти и сформулировать надлежащий принцип правового равенства, следовательно, и общесправедливый для людей способ согласования всех социальных интересов в сфере регуляции соответствующей правовой нормы.
Если такое согласование найдено, то механизм реализации закона в силу его социальной обусловленности и адекватности значительно упрощается. Как свидетельствует правовая практика, закон, основанный на справедливом учёте и согласовании различных социальных интересов, т.е. правовой закон, обладает большой внутренней потенцией к самореализации. Неправовой закон, т.е. социально необоснованный, неоправданный, антисоциальный, нацеленный на защиту интересов одних в ущерб другим, для своей реализации нуждается в жёстких, репрессивных механизмах.
Замечание! Конечно, было бы неверно думать, что у правового закона нет проблем с реализацией. Ведь непосредственная реализация, помимо прочего, зависит от эффективности правоприменительной деятельности.
Признание закона большими социальными группами и готовность их следовать его предписаниям отнюдь не исключает возможности нарушения закона на индивидуальном уровне, т.е. в действиях конкретных индивидов. Для понимания реализации закона на этом уровне надо обратиться к понятию психологического механизма действия права.
Психологический механизм действия права обычно соотносят с механизмом воздействия на мотивы поведения.
Мотив (лат. movere – побуждать, приводить в движение) – это понятие, описывающее сферу побуждения субъекта к деятельности. Мотив выражает тенденцию поддержания и возрастания индивидуального уровня деятельности в различных сферах активности человека, в том числе в правовой.
Юристы обычно выделяют два вида мотивов, воздействующих на правовое поведение:
3. сдерживающие мотивы (формируются путём установления запретов );
4. побудительные мотивы (формируются путём введения обязанностей и дозволений).
Эти способы правового воздействия на мотивацию поведения, сочетаясь и дополняя друг друга, образуют режим правового регулирования в той или иной сфере правовых отношений. Так, в сфере отношений, регулируемых уголовным и административным правом, преобладают сдерживающие мотивы, а в области отношений, попадающих под гражданско-правовую регуляцию, преобладают побудительные мотивы. При этом нужно иметь в виду, что соотношение различных способов правовой мотивации исторически изменчиво и зависит от политической обстановки, от типа правовой культуры общества, от особенностей национальных традиций, от правовой психологии и т.п. Именно эти факторы, их соотношение придают своеобразие правовому режиму данного отрезка исторического времени.
В психологической теории деятельности индивида механизм мотивации поведения связывают с проблемой актуализации (здесь, придание особой значимости) тех или иных потребностей на фоне сознательного подавления побудительного потенциала других потребностей.
Актуализация какой-либо потребности побуждает индивида к анализу и оценке тех факторов социальной среды, которые должны быть учтены им в процессе выбора варианта поведения, продиктованного этой потребностью. К числу таких факторов относятся, безусловно, и правовые нормы, регулирующие сферу отношений, в которые должен вступить индивид для реализации своих потребностей.
В случаях, когда правовые нормы содержат требования, препятствующие той или иной потребности, возникает мотивационный конфликт, т.е. конфликт между правовым мотивом и мотивом удовлетворения потребности. Разрешение этого конфликта и выбор своего поведения (действия) во многом зависит от установок на тот или иной тип юридически значимого поведения, сформировавшегося у индивида в процессе его правовой социализации.
Установка в психологическом механизме действия права означает готовность к определённому варианту поведения, сложившаяся на основе прошлого опыта.
Применительно к нашей теме, мы рассматриваем правовые установки. Таким образом, правовые установки – это сформировавшаяся в результате правовой социализации человека его поведенческая готовность (предрасположенность) к значимому с точки зрения права – правомерному или неправомерному – варианту поведения.
Правовую установку личности следует отличать от правовой установки законодателя (государства), выраженной в норме действующего права. Как пишет Н.В. Щербакова , правовые установки государства, будучи усвоенными личностью, становятся ядром личностных правовых установок. Таким образом, правовая идеология государства стыкуется с правовой психологией личности, правовые установки государства из области идеологических ориентиров переходят в плоскость правовой психологии индивида и реализуются в его поведении . Если такой стыковки не происходит, то человек в своём стремлении к удовлетворению тех или иных потребностей вступает на путь неправомерного поведения.
И последнее, что следует отметить.
Наличие у человека устойчивых установок на правомерное поведение удерживает его от нарушения права даже в тех случаях, когда соответствующее неправомерное поведение могло бы способствовать удовлетворению весьма актуализированных для него потребностей. Сами установки на правомерное поведение неоднородны и зависят от основного мотива. В социологии права выделяют такие виды правовых установок:
1. принципиальные , т.е. те, которые человек соблюдает потому, что разделяет их, понимает ценность права и правопорядка;
2. прагматические , т.е. человек считает, что ему выгоднее соблюдать правовые требования;
3. конформные , т.е. привычка следовать общепринятым требованиям;
4. вынужденные , т.е. основанные на страхе наказания.
Какие же из этих установок наиболее устойчивы? Очевидно, что наиболее устойчивый характер имеют принципиальные установки на правомерное поведение, и именно на формирование таких личностных установок должны быть нацелены усилия общества и государства по созданию и эффективному действию социального механизма реализации (действия) норм права.
Литература
1. Хайек Ф. Общество свободных.//Открытая политика. 1995. № 8 (10).
2. Лапаева В.В. Социология права./Под ред. академика РАН, д.ю.н., проф. В.С. Нерсесянца. – М., Норма, 2004.
3. Маргарет Тэтчер о самом важном в политике.//Аргументы и факты. 1996. № 35.
4. Гревцов Ю.И. Социология права. Курс лекций. – СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2001.
5. Агафонов Ю.А., Шалин В.В., Зимонина Н.А. Русская философия и социология права. – Ростов н/Д: Феникс; Краснодар: Краснодарская акад. МВД России, 2004.
6. Щербакова Н.В. Правовая установка и социальная активность личности. – М., 1986.
7. От словагомеостаз – совокупность сложных приспособительных реакций биологической или социальной системы, направленных на устранение или максимальное ограничение действий различных факторов внешней или внутренней среды, нарушающих относительное динамическое постоянство внутренней среды.
1. Механизм социального действия права.
2. Социальная эффективность права.
3. Прогресс и инновации в праве.
Вопрос 1: Механизм социального действия права
С точки зрения социологии права , механизм социального действия права можно вос-принимать как:
1)механизм правового регулирования в социальном контексте;
2)единство правовой структуры и ее функционирования;
3)механизм взаимодействия правовых и иных социальных факторов, принимающих участие в жизни права на всех этапах его функционирования.
В юриспруденции аналогом механизма социального действия чаще всего выступает механизм правового регулирования. Механизм включает в себя только правовые средства юридического воздействия: 1)правовые нормы;2)акты правоприменения;3)правоотношения;4)акты правореализации.
Юридический механизм правового регулирования рассматривается В.М. Сырых как сложная система, состоящая из: 1)правовых средств;2)субъектов, осуществляющих правовое регулирование и правовую деятельность;3)юридически значимой деятельности;4)результатов их деятельности.
При этом единый механизм правового регулирования сообразно стадиям этого регули-рования подразделяется на три компонента: 1)механизм правотворчества;2)механизм реализации норм права;
3)механизм государственного принуждения.
Социальный механизм правового регулиро-вания состоит из:
1)норм права; 2)иных правовых явлений; 3)воздействующих на них позитивно или негативно социальных факторов.
Функциональная структура социального механизма правового регулирования включает в себя:
1)механизм формирования права;
2)социальный механизм правотворчества;
3)механизм правового информирования;
4)социальный механизм реализации права;
5)социально-правовой контроль
Элементами механизма социального действия права в идеале являются:
1)управляющая система, например, механизм государственного и социального управ-ления, нормы права;
2)социальные факторы, сопутствующие действию права в обществе;
3)передающие системы (информационные, нормативно-ценностные, социально-пси-хологические);
4)регулируемые системы (личность, социальная группа, общество);
5)собственно правомерное активное поведение.
В механизме социального действия права выделяют две стадии:
1)формирование социальных предпосылок социального действия права;
2)собственно социальное действие права.
Действие права осуществляется в формах:
Правового регулирования общественных отношений;
В этической форме;
В информационной форме;
В форме психологического воздействии права; в оценочно-поведенческом воздейст-вии права.
Вопрос 2: Социальная эффективность права
Достижение высокого уровня эффективности права является самой сложной пробле-мой правовой науки. Она включает комплекс вопросов, начиная от правотворчества, социальных функций прав, до реализации права. В этом смысле верны слова К. Кульчара: «Эффективность права – это эффективность не какой-то отдельной нормы, а всей право-вой системы»
Эффективность права может рассматриваться:
1)как показатель частоты применения уголовных норм;
2)соотношение частоты проявления отклонений к правомерному поведению;
3)соотношение между целями, содержащимися в законе, и результатом их действий, т.е. достижение социальных целей, поставленных изданием нормативного акта;
4)вклад закона в укрепление правовых начал и свободы в правовом государстве;
5)способность правовой системы быстро решать назревающие конфликты в социаль-ных отношениях (оптимизировать уровень конфликтности) или степень соответ-ствия реального уровня конфликтности в урегулированных законом общественных отношениях оптимальному для них уровню конфликтности
Современные социологи и правоведы выделяют два основных подхода к классифи-кации факторов, влияющих на эффективность действия правовых норм .
Первый подход связан с выделением во внешней среде действия права основных объективных и субъективных свойств, явлений и процессов, во взаимодействии с которы-ми правовая норма воздействует на поведение индивида и социальной группы. Сюда относятся:
1)макросоциальные условия (реальные возможности общества, состояние общественного сознания);
2)условия, связанные с функционированием политической и правовой системы;
3)микросоциальные условия (малые группы, трудовые коллективы);
4)личностные условия субъекта, реализующего право.
Второй подход связан с анализом элементов механизма действия права в контексте их влияния на эффективность действия правовой нормы. В рамках данного подхода условия эффективности действия норм права соотносятся с самой нормой, деятельностью право-применительных органов и их должностных лиц и, наконец, с особенностями право-сознания и правого поведения граждан, соблюдающих или нарушающих требования правовой нормы
Согласно второму подходу, основными факторами эффективности права выступают:
1)социально-правовое качество самой правовой нормы (законодательства);
2)эффективность правоприменительной деятельности;
3)уровень правосознания правоприменителей и населения.
Качество закона по социальному содержанию определяется:
1)соответствием потребностям развития общества;
3)способностью закона быть инструментом согласования различных интересов;
4)способностью закона оптимизировать уровень социальных конфликтов.
1)хорошее качество исходной нормы;
2)наличие материальных, кадровых, организационных ресурсов для ее применения;
3)оптимальный механизм применения нормы;
4)высокий уровень правовой информированности, знаний и правовой культуры исполнителей;
5)их заинтересованность в реализации нормы;
6)наличие и эффективность санкций за неисполнение нормы.
Основными дефектами правоприменительного процесса являются:
Недостаточность звеньев правоприменительной цепочки;
Избыток таких звеньев;
Несовершенство звеньев цепочки правоприменительных действий;
Недостаток правовых связей между звеньями;
Избыток таких связей;
Их несовершенство;
Деформирующее влияние внешних социальных факторов;
Общее несовершенство функционирования механизма правоприменения.
Понятие «механизм» в области правовых явлений можно использовать и широко, применительно к правовому воздействию в целом.
С рассматриваемых позиций заслуживает внимания группа вопросов о социальном механизме действия права. В.П. Казимирчук (автор этой идеи) относит к такого рода вопросам следующие: доведение правовых норм и предписаний до всеобщего сведения; направление поведения субъектов путем постановки в правовых актах социально полезнойцели; формирование правом социально полезных образцов поведения; социально-правовой контроль.
Первоначально, при обосновании идеи социального механизма действия права, стало складываться впечатление, что данный ракурс при освещении правовой действительности является ключевым, доминирующим, имеющим первенствующее значение по сравнению со всеми ранее разработанными подходами к правовому регулированию.В последующем, при более подробном анализе, выяснилось, что проблематика социального механизма действия права имеет важное, но строго определенное значение, которое нет оснований преувеличивать. Тем более нет оснований подменять данным подходом все многообразие органичных для юридической науки подходов и характеристик.
Суть дела в том, что указанная выше проблематика касается правового воздействия в целом, причем во многих случаях неспецифических для права сторон или сторон, относящихся к психологическому механизму. Как отметил Л.С. Явич, «концепция правового регулирования, разработанная в советской общей теории права, отличается от болеепоздней идеи социального действия права только тем, что предполагает изучение не любого влияния права, а изучение его специфически-юридического воздействия, связанного с наделением субъектов юридическими правами и обязанностями».В рамках идеи социального действия права концентрация внимания на доведении норм до всеобщего сведения, на постановке в правовых актах социально полезной цели и др. свидетельствует о том, что соответствующие вопросы затрагивают в основном область правосознания, социально-психологические аспекты функционирования права. К тому же если при характеристике всех этих вопросов и уместно употребление понятия «механизм», то, пожалуй, только в условном смысле, так как перед нами - не целостное системное образование, рассматриваемое в действии, а скорее лишь стороны функционирования права, подчас не связанные или отдаленно связанные между собой.
В то же время важно подчеркнуть существенное методологическое и теоретико-прикладное значение изучения социального механизма действия права. В той мере, в какой подобное изучение соответствует профилю, месту и роли конкретно-социологических исследований в правоведении (I.2.5.), оно способно обогатить целостное, единое содержание общей теории права, а также содействовать формированию (появлению) собственной проблематики, относящейся к социологии права. Важно, однако, с необходимой строгостью определить круг вопросов, который касается социального механизма действия права, отграничив его от вопросов психологического механизма (последние в отличие от собственной социологической проблематики затрагивают не взаимодействие людей, их коллективов, а мотивы поведения личности). Имеет существенное значение выделение в качестве наиболее широких сторон социального механизма действия права таких, как социальная среда функционирования права, с одной стороны, а с другой - социальные последствия действия юридических норм, а также более частных характеристик, в том числе правовая информация, правовая установка и ориентация субъектов.
Действие права может рассматриваться и оцениваться с различных научно-практических позиций. Каждый из подходов делает акцент на какой-либо одной стороне, аспекте его реализации.
Важнейшим механизмом действия права является процедурный. Природа права тесно связана с процедурами, это его особенность и специфика. Так, появление юридической нормы невозможно вне правотворческого процесса, который представляет собой достаточно длительную во времени процедуру, например таковым является законотворчество как разновидность правотворчества, его стадии. Они достаточно жестко регламентированы законодательством как на федеральном, так и региональном уровнях. Внесение законодательной инициативы, обсуждение концепции законопроекта, принятие законопроекта в первом, втором и третьем чтениях и т.д. Деятельность парламента, его комитетов и комиссий также строго регламентируется положениями или регламентами о каждом из этих органов и другими нормативными правовыми актами.
Другая деталь: возникновение, изменение и прекращение субъективных юридических прав и субъективных юридических обязанностей также сопряжено с юридическими процедурами. Действующее законодательство, Гражданский процессуальный кодекс, Арбитражный процессуальный кодекс, Уголовный процессуальный кодекс, Гражданский кодекс и др. документы устанавливают и регламентируют юридические процедуры (порядок подачи искового заявления, процедура судебного разбирательства и т.д.). Гражданское право устанавливает процедуры заключения договоров, проведения торгов, регистрацию юридических лиц и т.д.
Реализация права также невозможна вне юридических процедур, и это не только связано с вынесением правоприменительных решений, но и их исполнением. Особенно тщательно в законодательстве прописаны процедуры привлечения к юридической ответственности, отбывания наказания и т.д.
Таким образом, действие права, его элементов сопровождается процедурными механизмами; вне процедур, как последовательной системы юридической деятельности и юридических операций, правовое регулирование невозможно.
Информационный механизм действия права. С позиции теории информации правовое регулирование представляет собой строго направленное движение информационных потоков. Один из важнейших циклов движения правовой информации - это нормативный. Производителем, поставщиком информации выступает парламент (в Российской Федерации - Федеральное Собрание, в ее субъектах - законодательные (представительные) органы государственной власти), который обращен к рецепторам (индивидам, организациям). Однако существует, как правильно, не только прямая, но и обратная связь. Изучение правоприменительной практики (в том числе ее важнейшей судебной составляющей), выработки нормотворческих предложений - есть обратное движение правовой информации. Суд также может выступать генератором правовой информации, когда речь идет об официальном толковании юридических норм (Пленумы ВС РФ, ВАС РФ)*(135).
Основой информационного механизма является опубликование нормативных правовых актов в официальных изданиях. Презумпция знания законов обеспечивается их опубликованием. Конституция РФ (ч. 3 ст. 15) гласит: законы подлежат официальному опубликованию. Неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения.
Социально-психологический механизм действия права это взятая в единстве система социальных и психологических фактов, способствующих либо противостоящих реализации права. Социальные, социально-экономические и политические условия (например, уровень жизни, обеспеченность достойным жильем, безработица, отмена льгот и др.) по-разному влияют на оценку права, его одобрение или неприятие. Отсюда и эффективность его действия. Психологические установки - также немаловажный фактор обеспечения действенности права (уровень правосознания и правовой культуры; степень политической и правовой активности граждан и др.). В совокупности обстоятельства и факторы образуют так называемый социально-психологичекий механизм действия права.
Вопросы для самоконтроля
1. Социальное регулирование в современном обществе, его виды.
2. Правовое регулирование, его особенности.
3. Правовое воздействие.
4. Стадии правового регулирования.
5. Инструментарии (средства) правового регулирования.
6. Способы и типы правового регулирования.
7. Методы правового регулирования.
8. Индивидуальное правовое регулирование.
9. Дозволительно-обязывающий тип правового регулирования.
10. Разрешительный тип правового регулирования.
11. Общедозволительный тип правового регулирования.
12. Процедурный механизм действия права.
13. Информационный механизм действия права.
14. Социально-психологический механизм действия права.
15. Саморегулирование в праве.
Список литературы
1. Алексеев С.С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве. М., 1989.
2. Алексеев С.С. Механизм правового регулирования в Советском государстве М., 1966.
3. Алексеев С.С. Общая теория права. М., 2008.
4. Малько А.В., Морозова И.С. Льготы в российском праве. Саратов, 2004.
5. Малько А.В., Суменков С.Ю. Привилегии и иммунитеты как особые правовые исключения. Пенза, 2005.
6. Малько А.В. Механизм правового регулирования // Правоведение. 1996. N 6.
7. Манникес И.А. Индивидуальное правовое регулирование: проблемы теории и практики. Иркутск, 2008.
8. Тихомиров Ю.А. Правовое регулирование: теория и практика. М., 2010.
9. Червяковский А.В. Информационная функция права. Омск, 2007.
10. Шундиков К.В. Механизм правового регулирования. Саратов, 2001.
Социальное действие права включает в себя с социолого-правовой точки зрения не только вступление в силу нормативного правового акта или другой формы внешнего выражения нормативности права, но также имманентный (внутренний) аспект, который состоит в многократном использовании соответствующего правила поведения в практиках правоприменителя и широких слоев населения, и его положительную оценку. В то же время социальное действие права предполагает также трансцендентный аспект — это его (правила поведения) функциональная значимость. Этот момент именуется трансцендентым потому, что он выходит за рамки системы права и обнаруживается в метасистеме — обществе. Право — это элемент системы более высокого уровня. Именно в ней — метасистеме — и проявляется его назначение: обеспечить нормальное функционирование (в идеале — развитие) социума с помощью нормирования как раз тех общественных отношений, которые являются для него (для основных подсистем общества) конститутивными, т. е. таких, без которых экономика, политика (и т. д.) не могут эффективно функционировать. Таким образом, социальное действие права — это его действительность как действенность, результативность, которая выражается в производимом правом общесоциальном эффекте правового регулирования, а косвенно проявляется в массовом использовании правоприменителем и населением соответствующих правил поведения и их (правил) легитимностиa .
В этой связи нельзя не вспомнить постулат «правовых реалистов» США: «“Предписание” и “принцип”, например, — писал К. Ллевеллин, — чтобы быть частью правовой системы, должны работать в ней, а это возможно только через людей и их мышление. Процессуальные нормы, опять-таки, являются костяком правовой системы. И все же они не часть права, если их постоянно не сравнивают с общепринятыми нормами и идеалами. Люди являются жизненной силой правовой системы» .
Об этом же пишет и Н. В. Варламова, которая, судя по данной публикации, в своем творчестве движется в сторону либертарной социологии права — по пути, который несколько лет назад проделал В. А. Четвернин. Она соглашается с позицией Г. Кельзена, сформулировавшего понятие «предельной санкции», которой предопределяется «предельное основание действительности правопорядка. В итоге, — пишет Н. В. Варламова, — основанием действительности всей нормативной системы является ее легитимация — признание
значимости данного порядка и стремление избежать предельной санкции» .
В то же время проблема действия права гораздо шире, нежели вопросы ее трактовки. Она касается, прежде всего, механизма валидности (действительности как действия) права. Структурно механизм действия права включает, во-первых, конкретизацию законодательства, в первую очередь, принципов права, дефиниций и организационных правил: материальные нормы должны получить процессуальный механизм их реализации или самореализации в простых формах соблюдения, исполнения и использования. Далее эти процессуальные положения наполняются конкретным содержанием, рекомендациями науки (например, криминалистики применительно к расследованию преступлений, т. е. уголовно-процессуальных норм) и высших судебных и административных инстанций (постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации или инструктивных писем соответствующего министра). Затем они трансформируются в обычаи и традиции, реализуемые в практиках, складывающихся в соответствующем регионе, и которые воплощают видение юридических действий «высшими инстанциями»; во-вторых, нормы права, конкретизированные в практики (многократно повторяемые действия), интериоризируются конкретными людьми — правоприменителями и обывателями в соответствующих жизненных ситуациях. Эта интериоризация включает образ ситуации, складывающийся у человека на основе его знаний, навыков и умений и типизаций юридически значимых ситуаций с личностными установками, его (этого человека) стереотипами поведения и мотивами.
Механизм валидности права предполагает объяснение его формирования, воспроизводства и изменения. Эвристически перспективным представляется его рассмотрение с позиций критико-дискур-сивной концепции валидности права. Собственно дискурс-анализ в его постклассической версии критического дискурс-анализа направлен на выявление механизмов власти и гегемонии в социальных практиках с помощью анализа текстов и использования языка. М. де Серто показал, что западная мысль до последнего времени была монополизирована письмом, производимым элитой, подчинившим себе чтение и, соответственно, пассивное население. «С этой точки зрения, — пишет французский мыслитель, — “буквальный” смысл является индикатором и следствием социальной власти, власти элиты. По природе открытый множественным прочтениям текст становится культурным оружием, заповедным угодьем, предлогом для создания закона, который должен обеспечить легитимность “буквальной” интерпретации профессионалов и интеллектуалов, облеченных социальной властью» . С помощью техник письма догматическая юриспруденция (конечно, ее представители) сумела произвести важнейшее политическое событие — установить свой социальный статус (П. Бурдье), его значимость для общества (убедить население поверить в значимость) и «попутно» «создать» (обосновать и заставить верить в его необходимость) суверенное государство . Священность догматической юриспруденции, отстаиваемая юристами, — средство их власти, социального статуса.
Критический дискурс-анализ как методологическая программа , представленная, например, Н. Фэркло, подразумевает, во-первых, анализ дискурсивной практики, т. е. связи текста (в нашем случае — текста права) и социальной практики. Предполагается выявление того, как именно социальная практика производит и интерпретирут текст. В этом, в частности, преуспели сторонники школы критических правовых исследований США, показав, кто фактически является законодателем. Во-вторых, необходимо провести интердискурсивный
анализ исследуемого текста, его включенность в систему текстов, жанров и практик. В-третьих, критический дискурс-анализ направлен на измерение дискурсивного события — социальной практики. Основной интерес — отношения власти и идеологии .
Перспективным вариантом применения критического дискурс-анализа в юриспруденции является программа судебной лингвистики А. С. Александрова. По его мнению, «“реальное право” есть результат речевого взаимодействия; это эффект дискурса, т. е. психолингвистический феномен, который существует в психике говорящего и слушающего. Психо-лингвистический феномен права неотделим от языка-речи в смысле совокупности возможных контекстов интерпретации текста закона. Интерпретация, понимание, доказывание в суде по своей природе риторичны; задействуют фигуративный строй языка, а также идеологию. <…> В области уголовного судопроизводства нет иной реальности, кроме текстовой. Поэтому следует говорить о языке уголовного судопроизводства вместо “права”, понимаемого как устойчивая система нормативно-тождественных форм, с раз и навсегда вложенным в них содержанием — системой правовых норм. Язык уголовного судопроизводственного “права” говорит в контексте конкретного речевого взаимодействия и порождает “право-тут”. Оно воплощено в судебной истине, которая, таким образом, — вся в словах. Язык заставляет проговаривать речедеятелей «истину», признаваемую таковой слушателями — аудиторией. В отсутствие языка, речи сама постановка вопроса об истине невозможна. <…> Судебная истина — это то, что принимают за истину говорящие на данном языке; она обусловлена состоянием речевого знания в данную эпоху. Судебная истина есть одно из средств, употребляемых властью для упорядочивания общественных — речевых отношений. Само уголовно-процессуальное право, упорядочивающее порядок, судебную речь, выработалось в ходе развития речедеятельности в обществе. Полагаем, социальность имеет языковую природу. Нормативность производна от грамматичности, истинность — от риторичности» . «В свете постнеклассической трактовки понятия факта можно предположить, что судебный факт есть данное, к которому приплюсованы его пред-интерпретация (как в УПК, так и в сознании субъектов доказывания) и пост-интерпретация (в ходе судоговорения), принимаемое судом в контексте судебного заседания за наиболее вероятный образ действительности. Доказательство есть факт, а факт есть сведение, которое допускается участниками доказывания в качестве малой посылки довода. Самое важное — объяснить, почему сообщение свидетеля, иное данное разрешается для использования в качестве средства аргументации, почему оно обладает силой убеждения» . «…Судебное разбирательство — это ролевая игра, которая развивается по законам жанра. Жанр “судебная драма” заведует набором сюжетов судебных дел, персонажами. Все ходы прописаны в языковой памяти людей. Судебная речь — “раскавычивание” того, что было сказано прежде, но будет принято за истину о преступлении и воздаянии за него. Повторяемость одних и тех же вербальных форм лежит в основе жанровой закономерности. Эта повторяемость, типичность способствует унификации и интеграции нашего правового опыта. Очевидно, сама возможность понимания судебной драмы заложена в предзнании ее, существующем на имплицитном уровне у любого, кто сопричастен национальной культурной, повествовательной традиции. Именно потребность в согласии, существующая у каждого вступающего в речевой обмен, структурирует ожидания судебной аудитории относительно допустимого смысла текста, создаваемого судебным дискурсом. Судебным деятелям надо разыграть спектакль, чтобы актуализировать в сознании аудитории те представления о справедливости, правде, добре, которые усвоены на бессознательном уровне каждым сопричастным повествовательной культуре. Поэтому любое уголовное дело — это рассказ о борьбе зла с добром и утверждении этического выбора в пользу добра. Поэтому, чтобы выиграть дело, юристу необходимо рассказать присяжным
“хорошую историю”, а главное — связать свою позицию силами добра, являющимися таковыми в представлении аудитории: чтобы убедить аудиторию (присяжных), оратору нужно разделить с нею ее представления» .
В другой работе А. С. Александров заявляет: «Посредством риторики законодатель убеждает в “правости” закона общество. <…> Право делает правом речь, судебный дискурс. Если это эффективный, убеждающий дискурс, т. е. он воздействует на публику (аудиторию), значит, в тексте закона инсталлируется реальное право. Когда обыватели верят в судебную истину (справедливость приговора), тогда право выполняет свою функцию нормирования, упорядочивания в обществе. Риторическая рукоять (дискурс суда) приводит в действие механизм права = текста» .
Изложенная программа критического дискурс-анализа дает основание заключить, что существование (т. е. действительность) права — это результат борьбы социальных групп за право юридической номинации — квалификации социальных ситуаций как юридически значимых. Такая «борьба за право» «юридической гегемонии» включает «первичный произвол» лица, обладающего социальным (включая в современном мире и формально-юриди-ческий) капиталом, конструирующий новый правовой институт. Затем эта инновация с помощью механизмов символической манипуляции общественным сознанием легитимируется среди широких народных масс, хабитуализируется (входит в привычку) и начинает выдаваться за «естественный порядок вещей», т. е. происходит «амнезия происхождения» сконструированного элитой и референтной группой правового института. При этом принципиально важно, что инновация становится правовым институтом, если она функционально значима. Только благодаря определенной эффективности правило поведения будет легитимировано и начнет воспроизводиться широкими народными массами. Последнее как раз и является показателем действительности права.
В связи с тем что право не существует «само по себе», т. е. нет «чистых» правовых явлений (ситуаций), норм и институтов, а все они одновременно выступают психическими, культурными, многие — экономическими, политическими и т. д. феноменами, система права обладает лишь относительной автономностью. Отнюдь не безличностный механизм производит правовую коммуникацию, квалифицируя социальные ситуации на правомерные или противоправные. Это делают люди — носители правовых статусов. Поэтому на процесс и результат юридической квалификации влияют все социальные факторы в той или иной степени. Юридическая наука, очевидно, должна их учитывать для оценки и совершенствования законодательства. Социальные ситуации переводятся с помощью механизма бинарного кодирования на правомерные или противоправные в разряд юридически значимых, поэтому содержание и полноту социальных ситуаций, которые существуют как политические, экономические и т. д., означиваемых как правовые, юриспруденция не может не охватывать своим вниманием. Таким образом, юриспруденция не может ограничиваться изучением законодательства — догмы права, так как в таком случае невозможны его оценка и совершенствование. Политика права, следовательно, —необходимый аспект юридического знания, включающий не только обоснование необходимости правовой инновации, «кода юридического означивания», но и анализ действия права — реализации норм права практиками людей. Именно на этом настаивает аналитическая философия после «прагматического поворота», утверждающего, что значение права как знака или текста — это его использование в юридической практике конкретными людьми.
Дискурсивная деятельность человека — носителя статуса субъекта права, включая статус правоприменителя, вступающего в правоотношения, конструирующего нормы права, а также соблюдающего, исполняющего и использующего информацию, сформулированную в нормах права, т. е. приводящего их в действие, и есть действие или действительность системы права после «прагматического поворота». Тем самым социальная валидность права включает и нормативистскую и естественно-правовую: действенность господствующей социальной группы, формирующей в соотнесении
с другими социальными силами нормы права, и населения, воспроизводящего их своими ментальными и поведенческими актами, а тем самым легитимирующими нормы права, предполагает догматическую действительность права и его моральную оправданность.
В целом можно утверждать, что действие права — это взаимодействия людей как носителей правовых статусов в контексте конкретной жизненной ситуации, опосредованные нормой права. В таком взаимодействии люди руководствуются индивидуальными мотивами поведения, удовлетворяют соответствующие потребности, соотнося их с юридическими экспектациями — ожиданиями адекватного поведения со стороны контрагента по взаимодействию и требованиями нормы права. При этом человек руководствуется преимущественно тремя основными мотивами, которые находятся в сложном пересечении и зачастую взаимодополняют друг друга: укрепления личной социальной значимости (например, карьерный рост); увеличения максимизации полезности (личной пользы); обеспечения стабильности существования (снижение нагрузки, увеличение предсказуемости, конформность) с учетом соотнесения с возможным, должным или запрещенным поведением, сформулированным в норме права и конкретной жизненной ситуацией . В то же время в подавляющем большинстве юридически значимых ситуаций человек не рефлексирует (калькулирует) свои действия, а руководствуется типизациями или стереотипами поведения, сложившимися на основе его личного опыта. Тем самым юридическая повседневность — это правовые ритуалы, «институты, воплощенные в людях» , воспроизводящие правовую реальность. Практики «юридической повседневности» постепенно начинают изучаться юриспруденцией, преимущественно криминалистикой применительно к деятельности по расследованию преступлений и выработке методик таковой.
Таким образом, изучение действия права предполагает анализ конкретизации законодательства в рекомендации, формируемые наукой, и решения высших судебных и административных инстанций, практики или обычаи и традиции, в которых практики объективируются, их преломление в действия человека, использующего «инструменты» права для получения желаемого результата , включая психическую, ментальную составляющую — мотивы, стереотипы и типизации хабитуализированного поведения.Программа изучения действия права состоит в том, чтобы выяснить, как мыслит и совершает юридически значимые действия правоприменитель и обыватель? каково соотношение рефлексии и повседневной обыденности в юридических практиках? Именно на эти вопросы и должно ответить конкретное социолого-антропологическое исследование действия права .
