Нынче в Санкт-Петербургской Духовной академии
проводятся вступительные экзамены
и в самую пору прислушаться к глаголам ее ректора,
высказанные им 30 июня 2016 года:
Итак несколько цитат из этой архипастырской речи,
обращенной к выпускникам:
архиепископ Амвросий: "Задумайтесь, что, находясь в этих стенах, вы, сами того не замечая, были наделены Богом тем, чего абсолютно лишено подавляющее большинство людей на нашей планете, ибо, согласно статистике, вы не принадлежали к тем 80 из каждых 100 человек, которые живут в крайней нищете, и к тем 70, что регулярно недоедают. Зато вы имели возможность принадлежать к той счастливой одной сотой части человечества, которая имеет доступ к высшему образованию и выход на просторы интернета. Согласитесь, простые вроде бы цифры, но как кардинально они способны поменять наше отношение к самим себе и к проведенным в Академии годам".
P.S. Вместо того, чтобы читать мантру
"Слава Богу, что я не уроженец Зимбабве
и принадлежу к златому миллиарду!",
я бы на месте Его Высокопреосвященства
задался бы вопросом:
"Почему выпускники СПбДА
на всю оставшуюся жизнь
оказываются ушибленными
высшим духовным образованием
и испытывают велие чувство неполноценности
пред теми же выпускниками питерского Университета?"
архиепископ Амвросий: "Примите как факт, что вы будете учить людей, многократно превосходящих вас возрастом и жизненным опытом. Но именно в вашем слове они будут открывать для себя глубину вечных Божиих тайн".
P.S. Как же это знакомо: двадцатилетние и еще безусые мальчики
со священническими крестами на вые,
рукоположенные Высокопреосвященным Амвросием Ермаковым
в нарушение всех канонов
и вообще безо всякого жизненного опыта,
"будут открывать глубину вечных Божиих тайн"
тем, кому сами годятся во внуки.
архиепископ Амвросий: "И одним из главных вопросов, с которым вы столкнетесь в вашем служении, будет вопрос единства. Известные события, связанные с организацией и проведением Собрания на Крите 2016 года, явственно оголили целый спектр проблем, с которыми столкнулось Православие в мире. Каждый оказался по-своему прав, и позиция каждой Церкви была по-своему логична и обоснована, однако факт остается фактом: с болью в сердце приходится признать, что за прошедшие века мы разучились мыслить единым соборным разумом, разучились чувствовать биение единого сердца и разучились жить единой жизнью. Это задача богословов будущих поколений – разобраться во всех тонкостях сложившегося экклезиологического кризиса..."
P.S. Какая богословская беспомощность и архиглупость:
возлагать задачу разбираться
"в сложившемся экклезиологическом кризисе"
на "богословов будущих поколений"?!
Это же для ректора Духовной академии
признание как собственной профнепригодности,
так и полной богословской некомпетентности,
возглавляемой им СПБДА.
архиепископ Амвросий: "Будьте внимательны и мудры ко всем проявлениям разрушительного разделения, вносимого в церковную ограду на наших с вами глазах. Клевета и сплетни – это подлинная раковая опухоль, нашедшая себе благоприятную среду развития на бесконтрольных просторах интернета. Не поддавайтесь на провокации иных безумцев, решивших примерить на себя мантию пророков и полагающих, что осуждение всего и вся, по поводу и без может быть достойным и эффективным способом решения проблем Церкви. Всегда помните, что «есть два пути: один - жизни и один - смерти; велико же различие между обоими путями» (Дидахе 1: 1). Избирающий путь жизни отдает себе отчет в том, что все беды Церкви на земле заключаются не в злоупотреблениях епископов или в ошибках патриархов, а в том, что я сегодняшний ни в чем не лучше меня вчерашнего; в том, что мой внутренний человек не сделал ни одного решительного шага, чтобы выйти на иной уровень бытия и отношений с Богом; в том, наконец, что Пятое Евангелие, которое я призван написать на отпущенных мне страницах земного странствия, должно говорить вовсе не о пороках и недостатках других, а о моем личном путешествии бок о бок со Христом в Эммаус.
P.S. О да, пускай "епископы злоупотребляют",
а патриархи ошибаются и даже впадают в ересь,
для меня, церковного конформиста и приспособленца
с высшим богословским образованием,
земные проблемы земной Церкви
обсуждению не подлежат даже на кухне:
"Плюй мне святый владыка в глаза - то ведь Божья роса!
Гоняй меня, как цыгана по епархии, гноби, злоупотребляй и далее!"
архиепископ Амвросий: "Но единство и единомыслие каждой Церкви, где все живут едиными интересами и едиными устремленьями, зиждется на еще более важном единстве – приходском. Каждый из вас должен будет на своем приходе приложить все старания, чтобы стать для общины верующих отцом земным, указывающим путь к чертогу Отца Небесного".
P.S. Единственное, что владыко не упомянул,
что в СПбДА действует принудительное,
спускаемое сверху, распределение выпускников.
И до "своего прихода" 22-летнему "паси овец пастырю"
предстоит добираться 11-12 часовых поясов:
это и Заполярный круг, и Чукотка,
и алеутские стойбища на Крайнем Севере.
Распределяют бурсаков по положениям, сравнимым
с выпускниками военных училищ.
Однако младой лейтенантик,
оказавшись на берегу Берингова пролива,
получает и гарантированный "социальный пакет":
обустроенную удобствами отдельную квартиру,
добротную медицинскую страховку,
стабильную зарплату,
удвоенную "северными надбавками",
и выход на пенсию в 45-ть лет.
Младой священник, оказавшись
в тот же час и в том же самом месте,
из всех перечисленных выше льгот
обретает только одну грандиозную "дырку от бублика"...
Архиепископ Петергофский Амвросий.
Только чистота сердца может даровать человеку подлинную радость
Болезнь тоски легла тенью на лик современного человечества. Почему так несчастны сегодня люди? Потому, что грех отнял у них самое дорогое - чистоту и целомудрие сердца. В чистом сердце - свет и радость; в помраченном - тьма и печаль. И нет иного способа вернуть в жизнь подлинные радость и счастье, кроме борьбы со своим лютым врагом - грехом.
Лик человечества, дорогие отцы, братья и сестры, поразительно изменился за последние несколько десятилетий. Люди жалуются на усталость, отсутствие счастья и радости, потерю смысла жизни; даже в среде церковной то там, то здесь обсуждаются проблемы выгорания. Одни страдают от одиночества и жалуются на то, что их никто не понимает, другие - на непорядочность окружающих людей, третьи - на неразрешимые материальные проблемы и страх перед будущим.
Несчастны не только те, кто не имеет крова над головой, но и те, кто обладает несметным материальным богатством и колоссальными властными возможностями. Скорее именно те, которые получили уже в этой жизни все, способны все купить и пресытились всеми пороками, они более всего чувствуют пустоту, бессмысленность и изнывают в тисках уныния и отчаяния.
Многим из нас доводилось держать в руках альбомы со старыми фотографиями людей конца XIX-XX веков или наших бабушек и дедушек. Разве мы не признаемся себе, что видели на этих фото лица умиротворенные, с печатью благородства, не гордости, а достоинства. Особый свет, тепло и умиротворение излучают глаза людей, запечатленных на этих черно-белых, выцветших фотографиях.
Совсем не такие лица видим мы сегодня на улице или в метро, да что там, подчас даже в храме или у нас в Академии: тревожные, озабоченные, недовольные, серые…
Болезнь тоски легла тенью на лик человечества. И люди уходят от самих себя в виртуальный мир, пытаются забыться в пьянстве и наркотиках, теряются во тьме многочисленных пороков, копаются в навозе разврата, брызжут слюной ненависти к другим, живут сплетнями и клеветой, лгут и дышат злобой.
Почему так несчастны сегодня люди? Потому, что грех отнял у них самое дорогое - чистоту и целомудрие сердца. В чистом сердце - свет и радость; в помраченном - тьма и печаль.
У душевной усталости есть свои причины: ее порождают заразные бактерии, которые зарождаются и размножаются в нравственной грязи. Сколько ее вокруг?! И ежедневно она ищет способы пробраться в человеческую душу.
Как же вернуть в жизнь подлинные радость и счастье? Нет иного способа, как кроме борьбы со своим лютым врагом - грехом. Нет иного пути, как очищение и охранение своего сердца. «Всяким хранением храни сердце свое, ибо от него источники жизни», - говорил премудрый Соломон. «Сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей», - каялся, очнувшись от угара греха, пророк и царь Давид (Пс 50).
Трагедия нас, современных христиан, заключается в том, что мы забываем о самом главном в жизни - о хранении своего сердца - этого таинственного вместилища, центра нашего бытия, драгоценной дарохранительницы, в которой должны храниться святые дары благодати Божией. Сатана ни на миг не упускает нас из виду. Его главная задача - овладеть нашим сердцем, взять его в плен и сделать рабом страстей. Заглянем в глубины этого тончайшего сосуда, призванного быть хранилищем даров Святого Духа. Что мы увидим в нем зорким, не замутненным взглядом? Как много в нем змей и червей, как много в нем безобразия греха!
Мы забыли, или не хотим признавать, что не может из одного источника исходить сладкая и горькая вода; что нет ничего общего у Христа и велиара, что благодать - святая и чистая, не может соединиться с грехом, что в злохудожную душу не внидет Господь!
Вот почему несмотря на паломничества, молитвы и богослужения, чтение полезных книг, академические лекции и практики, так называемое освоение учебных программ наше сердце чаще всего остается дырявым сосудом, не способным получить и удержать благодать Божию.
Сердце, наполненное страстями, не желает молитвы и не знает ее, и молитва не способна оживить это сердце, потому что оно не принимает ее.
Молитва - это дар благодать Божией, и без чистоты сердца ни то, ни другое не придет в нашу жизнь.
«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф 5:8).
Какими бы талантами ни обладал человек, какие бы внешние дела благотворительности ни совершал, какими бы риторскими способностями не обладал, каким бы сильным апологетом христианства не был, если он не заботится о чистоте сердца, не борется со своими страстями, он оказывается духовно слепым и несчастным!
Наши прабабушки и прадедушки, пережившие войну, голод, лишения, издевательства, ссылки, сохранившие чистоту сердца (а некоторым из нас посчастливилось быть рядом с такими людьми, видеть красоту и сияние их лучезарных глаз) - были мудрее и ближе к Богу, чем теологи, которые не победили своих страстей.
Прежде христиане жили в благодати, дышали ею, явно переживали ее присутствие и действие уже здесь, во временной жизни на земле, несмотря на испытания и скорби. Благодать делала их самыми счастливыми на земле, а церковные общины - островками света и правды в темном море когда-то язычества, а в XX веке - коммунизма. Именно эта благодать привлекала тогда нас, детей, молодежь, наше поколение к Церкви, потому что детское сердце стремилось к подобной чистоте, ведь верующие люди хранили себя от греха, боялись погасить пламя благодати Божией.
Стяжание Духа Святого - цель христианской жизни. Эти слова Серафима Саровского особенно жизненно понимали люди с чистым сердцем. Но ведь сегодня целью христианской жизни перестает быть стяжание благодати, а потому и потеря ее не ощущается. Сегодня многие даже не понимают, какой урон наносит грех, что происходит в нашем сердце, не ведают, какие скорпионы селятся в нем. Поэтому и жизнь стала серой, безрадостной, выцветшей и выгоревшей.
Мы не должны сдаваться врагу. Прежде всего, своего захватчика надобно изгнать из сердца покаянием и исповедью, соскоблить со своей души смрадный слой греха. Нужно установить контроль ума и воли над своими органами чувств: зрением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием. Оградить свое сердце, зрение и слух от источников страстей, от пустых бесед, от клеветы, от виртуальной ямы нечистот и лжи во Всемирной паутине, от зрелищ картин разврата. Избегать тех мест и людей, которые напоминают о падении, быть бдительным, зная, что враг то на время отступает, то набрасывается с новой силой. Именно в этом - главная цель великопостного пути, начало которого для нас с вами знаменуется отложением житейских попечений и нахождением в течение многих часов в главной аудитории нашей жизни - храме Божием:«Пробудись, душа моя, поразмысли о совершенных тобою деяниях, представь их пред своими очами, капля за каплей проливая свои слезы, безбоязненно открывай Христу свои дела и помышления, не оправдывайся».
Епископ Гатчинский, викарий Санкт-Петербургской епархии, ректор Санкт-Петербургской Духовной Академии Амвросий — один из самых молодых архиереев Русской Православной Церкви, ему всего 41 год. От таких, как он, зависит завтрашний день Церкви. Но если мы вместе с владыкой Амвросием оглянемся на день вчерашний, мы увидим, что его жизнь в Церкви вместила уже очень, очень многое, что ему есть о чем и о ком рассказать.
— Традиционный вопрос. Вы родились и выросли в советское время, Вы должны были вариться в советской системе, как и все. Как случилось, что Вы пришли в Церковь?
— Я действительно варился в советской системе и несмотря на это совершенно естественно вошел в Церковь с самых юных лет. Естественно, я был крещен. Вырос в неполной семье, отец нас бросил, когда мне было четыре года, и меня воспитывала мама, но решающее воздействие на меня оказала бабушка. Она не приводилась мне бабушкой буквально, она была нашей дальней родственницей, но по духу оказалась мне очень близкой. В войну она потеряла мужа и троих детей, которые умерли от тифа, и вела у себя в деревне все хозяйство, занималась тяжелой мужской работой. На ее иждивении была больная родная сестра. Я с удовольствием ездил к ним в деревню. Сначала на каникулы, а потом, когда стал постарше, практически каждое воскресенье.
В их доме собиралась община верующих, которая по мирянскому чину совершала богослужения, пела духовные стихи. Бабушка, несмотря на то, что была не слишком грамотна, знала все праздники и многие молитвы наизусть. У нее был старый настенный календарь в виде большого листа, по Пасхалии которого она сама высчитывала, когда начинается Великий пост, когда будет Пасха и другие праздники, связанные с Пасхой. И сообщала всей деревне. Все зимние дни она посвящала двум делам: шила теплые ватные одеяла и читала Священное Писание. Библия была только у нее, поэтому все жители ее деревни знали о событиях Священной истории в переложении бабушки. На меня все это производило большое впечатление. Церкви в нашем городе не было — я ведь рос в Железногорске Курской области, это был молодой комсомольский город. Церковь была рядом, в слободе. Но первое впечатление о Церкви, о Боге, о молитве исходило, прежде всего, от бабушки.
И одновременно со всем этим я жил, как все советские дети — ходил в школу, носил пионерский галстук. Конечно, в моей семье не было того воспитания, которое было в семьях священнослужителей. Ведь подчас дети священнослужителей не становились ни пионерами, ни комсомольцами, потому что у них был стержень, основание. У меня в этом смысле никакого стержня и основания не было. Я был одинок — среди моих ровесников в нашем довольно большом (70 тысяч населения тогда) и молодом городе верующих не было. Мне так кажется. Хотя впоследствии я узнал, что протоиерей Александр Андросов вырос в нашем городе. И первый из его уроженцев стал священнослужителем. Правда, он сначала стал врачом, а потом священником.
У меня не было духовно близких людей среди сверстников, и я плыл по течению — вместе со всеми. Был и в пионерской, и в комсомольской организации. Но никогда не воспринимал их как некую идеологию. Для меня эти организации стали способом реализации энергии, которую хотелось выплеснуть в хорошее дело. Такая реализация была возможна — через комсомол, через пионерскую организацию, добрых дел ведь было немало. Но это, наверное, только на каких-то низших ступенях, потому что высшие ступени прогнивали — мы это знали уже тогда. Я даже был секретарем комсомольской организации школы, хотя при этом оставался верующим человеком, ходил в церковь, пел на клиросе. А впоследствии стал чаще ездить в храм в слободу, стал нести пономарское послушание у нынешнего архиепископа Виленского и Литовского Иннокентия. Он тогда был молод и производил на меня неизгладимое впечатление — как пастырь, как священник, как честный, чистый человек, стремящийся быть настоящим отцом для прихожан и настоящим христианином. Его образ у меня с детских лет стоит перед глазами.
А потом меня «раскусили». Одна из покойных ныне соседок любила приходить в школу и рассказывать о моем «увлечении религией» — я часто дома пел или читал. Когда факты стали проверять, церковные бабушки в простоте сердца и с радостью рассказывали соглядатаям о верующем мальчике, который ходит в церковь, пономарит, поет и читает. Пришлось выбрать храм в соседней Орловской области. Каждое воскресенье и по праздникам стал ездить за 70 километров. Там же начал управлять хором. Но меня и там выследили и самым серьезным образом поставили перед выбором. Я выбрал. Сказал им, что пойду в духовную семинарию, и положил комсомольский билет. Потом меня вызывали в горком комсомола, увещевали, предлагали взять билет назад, обещали устроить в Высшую партийную школу. Но сердце мое стремилось к другому. По наивности я был уверен, что все получится легко: поступлю в семинарию, стану священником. А может быть, Господь специально избавил меня от страха, который испытывали такие же, как и я, но поколением старше. Ведь поступление в духовную школу в тех условиях было почти немыслимо. Попытки заканчивались трагически, кто-то попадал в психиатрическую больницу, кого-то призывали на военные сборы, в общем, чинили всякие препоны. Когда у меня спросили: «Вы уверены, что поступите?», я очень искренне ответил: «Да». Надо мной только посмеялись. Правда, к моему удивлению, некоторые члены горкома совершенно искренне мне пожелали успеха на избранном пути и счастья.
Я очень благодарен моим школьным учителям. Это были люди, которые, несмотря на конкретное указание: сделать так, чтобы я не получил аттестата о среднем образовании, не пошли на это и поставили заслуженные оценки. Единственную неправдивую оценку мне поставил директор школы: по обществоведению он поставил «три». Очень хорошо помню, что на экзамене мне достался вопрос, связанный с отношением к религии в Советском Союзе. Я ответил четко и правильно с точки зрения государственной идеологии. Директор, он же преподаватель обществоведения, был недоволен моим хорошим ответом и сказал: «Вы все-таки верующий, а значит, социально незрелый элемент, поэтому я не могу поставить вам больше тройки».
Я благодарен также родителям моих одноклассников, которые сказали, что сорвут выпускной вечер, если мне не дадут аттестат. И одноклассники тоже встали на мою сторону. Я благодарен за человеческую поддержку в этот непростой момент жизни, который в юности по-особому переживается. Через этих людей меня Сам Господь тогда поддержал.
Почему так произошло в моей жизни? С одной стороны, я шел по обычному пути советского юноши того времени, а с другой — в моем сердце жили Бог и Церковь. Я вижу в этом чудо. Оно произошло, возможно, по молитвам одной из моих дальних родственниц. Я ее никогда не видел. Ее звали монахиня Аполлинария. В двенадцать лет она была отдана в Полоцкий монастырь и всю жизнь там прожила, пока его не закрыли. После этого она вернулась на родину, в Курскую область. После войны Полоцкий монастырь снова открывали, но он был разрушен, и она не смогла в нем жить. Закончила она свои дни дома, была там же похоронена. Мне о ней много рассказывали — судя по рассказам, она была очень светлый человек, настоящая христианка. В ней было много любви, удивительного добра. И она была одной из воспитательниц моей мамы. Моя родительница осталась без матери, будучи нескольких месяцев от роду, в войну — отец был на фронте. Ее взяла на воспитание двоюродная тетка моего деда. Монахиня Аполлинария была родственницей приемной матери, она-то и настояла, чтобы ребенка забрали, не отдавали в детский дом.
Хотя по крови она мне дальняя родственница, и я никогда ее не видел, я все время ощущаю с ней духовное родство. Мне кажется, что именно по ее молитвам я и стал тем, кем являюсь теперь.
В детском доме
— Владыка, а почему Вы выбрали именно монашеский путь?
— В Евангелии есть такие слова по этому поводу: Кто может вместить, да вместит (Мф. 19 , 12). Мне непонятно, почему человек мечется: принять ли монашеский постриг, жениться ли. С детства этот путь был определен моим стремлением служить Церкви, отдавать полностью всего себя. Еще в детстве я был увлечен чтением житий святых. Помню, как под одеялом включал фонарик, чтобы мама не ругала, что я не сплю, и читал жития за декабрь. Тогда ведь книг церковных почти не было, и книга эта попалась мне случайно. Я настолько был воодушевлен столпниками, что — по-моему, я тогда ходил в пятый или четвертый класс — летом в деревне решил реализовать план подвижничества. Ушел подвизаться в летнюю кухню, которая стояла во дворе бабушкиного дома. Постелил там себе одеяло, половики, решил заняться молитвой и постом. Хватило меня, правда, только до утра, потому что ночью очень замерз.
Такой детский или юношеский романтизм — он, мне кажется, у каждого должен в определенный момент быть. Плохо, когда он проходит бесследно. Он должен что-то в душе человека оставлять. Детство, юность — это ведь время, когда человек предается прекрасным порывам, следует своим романтическим устремлениям. Конечно, потом они в чем-то притупляются. Ты узнаешь себя и правду жизни, и с каждым годом все лучше понимаешь, насколько ты этой романтике не соответствуешь. Но импульс дан. Все то, с чем я встретился в детстве, в юности соткало удивительный покров, и я понял, что выбираться из-под него мне совсем не хочется. Уже когда я поступал в духовную семинарию, у меня было желание стать монахом, но оно было неочевидное, подспудное, может быть, неосознанное. Откуда мне было знать, что такое монастырь! У меня возникло такое странное желание: быть монахом, но не жить в монастыре. Учась в Московской Духовной Семинарии, я не раз наблюдал, как проходят монашеские постриги. Первый меня не очень впечатлил, а второй заставил задуматься. И на третьем курсе один из моих одноклассников тоже принял постриг. И тут меня стало подмывать. Словно у меня на пути вдруг возникло какое-то препятствие, не преодолев которое я не смог бы просто продолжать свой путь. Это чувство было настолько сильным, ярким, что я в мгновение принял решение и стал всех доставать. Говорил с классным наставником, с духовником, с отцом Кириллом (Павловым). От отца Кирилла получил, как это следовало по правилам, письменное благословение на монашеский постриг. И эта проблема — несоответствие моего желания стать монахом страху жить в монастыре — как-то очень хорошо и правильно разрешилась. С одной стороны, МДАиС находится в монастыре, в Троице-Сергиевой Лавре, но с другой — академический уклад жизни, он все же немного иной. Пока я учился, я нес монастырские послушания, но жил несколько иначе, по другому распорядку, отличному от монастырского.
После армии мне интересный сон приснился. Я увидел Оптину пустынь, приложился к мощам преподобного Амвросия, находился в тех храмах, где никогда до этого не был. А потом, увидев фильм «Свет Оптиной», убедился, что в Оптиной все устроено так, как я видел в своем сне. Мое сердце страшно воспротивилось: я не хочу в Оптину пустынь, зачем мне все это приснилось?.. Я забыл о сне. Но когда совершался мой постриг, за мгновение до наречения новым именем я его вспомнил. И получил имя преподобного Амвросия Оптинского, о котором до этого очень мало знал.
Это было неожиданно — первое время даже испытывал внутренний дискомфорт, потому что для меня святой Амвросий Оптинский был чужим. Я очень любил преподобного Серафима Саровского, которому всегда молился, который был моим земляком. Но постепенно я знакомился со святым Амвросием, он стал мне очень близким и родным.
С первых минут монашеской жизни произошло отсечение воли человеческой — ты получаешь не то, что ты хочешь по своей воле, а то, что тебе дает Господь. А Господь лучше знает, для чего тебе это нужно, и какое значение это будет иметь в твоей жизни.
— Расскажите немного подробнее об архимандрите Кирилле (Павлове).
— Я никогда не стремился быть близким к великим людям. Я всегда почему-то думал, что им, во-первых, не до меня, во-вторых, это просто не мой уровень, у меня нет и не может возникнуть таких сложных вопросов, с которыми можно к ним обращаться. И, когда я видел отца Кирилла, окруженного множеством людей, задающих ему самые разные вопросы, в том числе и самые нелепые, глупые, отнимающие у него силы, время, здоровье,— мне всегда его становилось жалко. Потому и приходил я к нему — только тогда, когда мне это было действительно нужно.
Самое главное впечатление о нем — это человек огромной любви. Это прежде всего. Когда он приезжал из Переделкина в Троице-Сергиеву Лавру, в Лавре все преображалось: самые ленивые становились трудолюбивыми, самые беспечные — ответственными. Действительно, как будто солнышко всходило над Лаврой.
Я управлял хором Духовной Семинарии, и мы часто пели за поздней Божественной литургией, которую в Трапезном храме совершал отец Кирилл. Это были незабываемые богослужения, наполненные тихой радостью, умиротворением. Любовь и внимание отца Кирилла поражали. Я иногда приходил на клирос не в настроении, иногда пение мне не нравилось, мог вести себя эмоционально. А он в утешении всякий раз либо приглашал меня к себе в алтарь, либо передавал с кем-то большую служебную просфору с ковшом запивки. Это умиляло, утешало. За этими богослужениями мы пели его любимую «Херувимскую», старосимоновскую, и «Милость мира» феофановскую.
Вспоминается один случай. Во время Литургии, когда читали Евангелие, какой-то человек, сумасшедший или специально посланный, вдруг подбегает к амвону, а в руке у него булыжник. В алтаре, чуть справа от горнего места стоял отец Кирилл. И этот человек бросает булыжник в алтарь. Камень достигает горнего места, разбивает написанное на стекле изображение Воскресшего Спасителя. Грохот, звон, гул по храму. А отец Кирилл стоит, не шелохнувшись, хотя булыжник пролетел от него в нескольких сантиметрах. И служил потом так, как будто ничего не случалось. Он необычайно светлый человек. Люди делают ошибку, когда в таких людях ищут чего-то чрезвычайного, например, способности видеть будущее — это неправильно. В них, прежде всего, нужно видеть пример христианской жизни. Это уже много. По меньшей мере, становится стыдно, а по большей — стараешься в себе что-то исправить. И всякое появление отца Кирилла в Лавре об этом свидетельствовало: многие из явных грешников становились на время отчасти праведниками. Его влияние на людей было огромно. У него не было громкого голоса, он не обладал гомилетическими дарованиями. Но он был носителем мирного духа, своей любовью, своим миром он покорял сердца тысяч людей.
Архимандрит Матфей (Мормыль) с учениками
— Еще один человек, о котором хотелось бы спросить, это архимандрит Матфей (Мормыль).
— Отец Матфей — это легенда. Он так же, как и отец Кирилл, был лицом Лавры, ее сердцем. В первую очередь в Лавру ехали к преподобному Сергию, а во вторую очередь — послушать хор отца Матфея. Пение лаврского хора было эталоном. Его невозможно превзойти, несмотря на усилия многих людей, на талантливейшие подражания, несмотря на то, что многие сейчас пытаются воспользоваться методами отца Матфея. С ним ушла его школа. Конечно, остатки ее существуют, и конечно, то семя, которое он посеял, дало плоды в других хорах. В советское время он сохранил певческие традиции многих монастырей. Он поддерживал этот огонь и потом: вновь открываясь после закрытия, обители получали сохраненный огонь из его рук. Как он мог это делать один — мне до сих пор непонятно. Конечно, у него была харизма, неземной Божественный дар, который был дан в руки, способные этот дар удержать. Мне говорили, что ему не раз предлагали епископское служение, но он отказывался. Это похоже на правду: я хорошо знал отца Матфея, он не мог без хора, без музыки, это был самый главный его нерв, в ней было его сердце.
Я с ним познакомился в 1985 году, когда 15-летним отроком прибыл в Лавру на празднование дня памяти преподобного Сергия Радонежского. Я вошел в Трапезный храм и был сражен звучанием хора. Стояло, наверное, человек семьдесят, и так красиво, так удивительно мощно пел этот хор, что своей мощью чуть ли не физически сметал тех, кто рядом находился. Я внимал этому, с восхищением внимал, и у меня мысль возникла: а вдруг и я когда-нибудь буду петь в этом хоре?.. Но я себе сказал: нет, не думай, это невозможно!
Когда через несколько лет я смог туда попасть, моему счастью не было предела. А получилось все так. Когда я поступил в семинарию, то попал в Архиерейский хор семинарии к регенту Марку Харитоновичу Трофимчуку. Попел в нем какую-то службу и понял, что в этом хоре я петь не смогу. Было некое разочарование. И к тому же, я пребывал в огромной скорби от того, что меня не оказалось в списке на прослушивание, которое организовал отец Матфей для своего хора. И я пошел к нему на прослушивание внаглую, вне списка. Конечно, перед этим сильно переживал, молился. Даже отцу Иоанну (Крестьянкину) написал, что я не мыслю себя без хора отца Матфея и что если меня туда не определят, я уйду из семинарии. На что отец Иоанн мне написал: «Покорись беде, а она тебе». И я пошел к отцу Матфею, который любил, как сейчас принято говорить, креативность, и с интересом выслушал мои аргументы. А затем в течение двух часов меня испытывал. Я у него и маршировал, и чуть ли не блеял как овечка… После этого испытания моих музыкальных возможностей он взял трубку телефона, набрал номер и произнес: «Марк Харитонович, это архимандрит Матфей. Тут к вам по ошибке попал один мой певчий. Он у меня пел уже. Если хотите, из моего списка можете себе кого-то взять — я еще всех не прослушал. Я бы хотел, чтобы он продолжил у меня петь». После этого положил трубку и сказал мне, что я должен завтра прийти на спевку. Так я погрузился в эту колоссальную стихию человеческих голосов и сердец. Себя, помню, поначалу даже не слышал и пытался петь так же мощно, громко, с натяжкой душевной струны, с неким надрывом, который был слышен в голосах матфеевского хора.
А когда я принял монашеский постриг, мне было дано указание самому организовать хор. Впоследствии мы с отцом Матфеем пели антифонно: он — на правом, я — на левом клиросе. Когда же он создавал концертный хор, то большая часть моего хора входила в его состав, и он с ней работал.
Отец Матфей был человек очень горячий. Это мы все очень сильно чувствовали: огонь, а не человек. Вихрь. Оказаться рядом с ним было порой страшно. Когда он подходил к тебе во время спевки, все холодело внутри и трепетало, особенно если ты что-то неправильно поешь.
Но в жизни он был удивительно добрым человеком. По-настоящему, по-осетински гостеприимным: всякий раз, когда я приходил к нему в келью, он доставал все, что у него было, хотя… у него и не было почти ничего. Самые главные его богатства — это были ноты. Все остальное, что ему дарили, он передаривал, раздавал. Деньги, которые он получал в заграничных поездках, отдавал своим родственникам. Он действительно был настоящим монахом. Весь свой успех, все, чего он достигал, он относил к преподобному Сергию. Он так и говорил: «Пойду к преподобному Сергию, попрошу, он не оставит». Так и было. Отец Матфей сыграл огромную роль в моей судьбе. Именно он настоял на моем переходе в Сретенский монастырь. Зная о том, что в Сретенском монастыре не было регента, он буквально насильно по телефону соединил меня с его наместником отцом Тихоном (Шевкуновым) и таким образом предопределил мою дальнейшую жизнь. Благодаря его авторитету и его молитвам у меня сегодня есть то, что есть. И путевку в жизнь, в церковную жизнь, мне дал именно отец Матфей.
У нас были разные отношения, сложные. Был период, когда мы несколько месяцев не здоровались. Я следовал его примеру не только в управлении хором, но и в конкретных жизненных ситуациях. Он был тверд — и я был тверд. Он был принципиален — я не отставал. И вот, даже пошел на то, что мы прервали отношения на несколько месяцев. И в то же время в течение всех этих месяцев удивительная связь сердец все равно чувствовалась. Когда наступила Страстная, мы помирились: разрыв показал нам ценность наших отношений.
Отец Матфей очень рано покинул земную юдоль. Его отпевание стало торжеством дела его жизни и любви тысяч людей. Я не могу забыть, как тысячи людей пели «Со святыми упокой» и «Вечную память» на его погребении. Сердце замирало, и мурашки по коже бежали. Никогда в жизни я не видел такого отпевания и, скорее всего, больше никогда не увижу.
— Вы сейчас не скучаете по регентству, по хору Сретенского монастыря?
— Иногда ностальгия посещает... Очень много теплых и удивительно светлых воспоминаний у меня сохранилось о том времени. Хор Сретенского монастыря изначально складывался из ребят 16-20 лет, опытных церковных певчих в хоре было разве что несколько. Конечно, в качестве закваски в этот коллектив было внедрено несколько человек, певших в моем лаврском хоре и в хоре отца Матфея. Без этого невозможно было бы достигнуть той церковности исполнения, которой я добивался. Профессиональные качества ребят, которые прошли через академию Свешникова и руку Виктора Сергеевича Попова , конечно, вызывали удивление и восхищение. Но профессиональных качеств мало для церковного пения — нужно, чтобы сердце запело, чтобы пропустило через себя все то, что нужно передать людям. И вот в этом отношении, конечно, приходилось немало работать. Для меня это было счастливое время, хотя и тяжелое. Когда ребята приходили на репетиции со всевозможных «халтурок», с учебы, мне буквально приходилось приводить их в чувство, начинать все с нуля — такая в них была пестрота и растрепанность чувств. После спевок, после богослужений хор приходил в нужное состояние, но потом снова уходил на неделю — и возвращался разбитым и разболтанным. И опять приходилось, как отец Матфей говорил, приглаживать.
В этом году я приглашал этот замечательный коллектив в СПбДА, и они дали здесь изумительный концерт. Мы жили впечатлениями от концерта еще несколько месяцев. Я пропускал все то, что они пели, через себя. Некоторые вещи еще были сделаны вместе со мной - и я включался в этот процесс всем нутром, мозгом. Я сидел в кресле, но мне казалось, что я вновь управляю хором. Сердце выпрыгивало, давление подскочило. Была мысль выйти на сцену, но я понял, что уже не смогу. Уже больше шести лет не имею регентской практики. Хотя, конечно, бывает, иногда приглашаю мужской хор Духовной Академии в алтарь, и мы поем «Сподоби, Господи…». Еще люблю, когда мы выходим на славление, управлять всеми академическими хорами сразу. Но это бывает очень и очень редко. Я ведь не профессиональный регент, я самоучка.
— Самое-самое любимое из церковных песнопений?
— Песнопения Великого поста и Страстной седмицы. Я очень сильно переживаю те моменты, которые ведут к Воскресению.
— Вы питомец Московской духовной школы (МДАиС), а ныне руководитель Санкт-Петербургской (СПбДА). Расскажите, пожалуйста, чем они отличаются друг от друга?
— Очень сильно отличаются. Мне как выпускнику МДА было трудно приживаться на новой почве. Но у каждой школы, как и у каждого человека должно быть свое лицо и свой характер. Лицо зависит от исторических реалий, от обстоятельств. Невозможно клонировать духовные школы. МДА находится в стенах Лавры, и это ее огромный плюс, можно сказать — идеальный вариант для духовной школы. Мне кажется, что недостаток монашеской традиции, которая так ярко выражена в стенах Лавры преподобного Сергия, ощущается здесь, в стенах Санкт-Петербургской школы. И ощущается не только мной, но и даже некоторыми студентами, которые жаждут этой пищи.
В Петербурге же мы на юру. Доступны многим ветрам. Это тоже по-своему закаляет. Наши студенты духовно растут в условиях не тепличных, а, скажем так, в естественных. И это дает хороший опыт для будущего служения в миру.
— Общий упадок школьного образования абитуриентов ощущается?
— С каждым годом все отчетливее. То образование, которое сейчас дается в средних школах, не выдерживает никакой критики. К нам приходят ведь и выпускники светских вузов, и среди них не все могут грамотно писать и достаточно четко выражать свои мысли. Это бич нашего времени. Я уж не говорю о нравственном воспитании, которое — если не отсутствует совсем, то только благодаря отдельным неравнодушным педагогам. Сейчас все держится только на отдельных людях.
— Владыка, в чем главная цель духовного образования? Можно ли учиться в семинариях и академиях людям, которые не стремятся к священству, которые хотели бы оставаться мирянами и служить Церкви в этом качестве, имея богословское образование?
— Так сложилось, что в России в семинариях и академиях готовят священнослужителей и людей церковной науки. И абсолютное большинство рукополагается. Конечно же, наши духовные школы должны воспитывать в первую очередь священнослужителей, которые будут образцом и примером как христиане. Нельзя забывать и о церковной науке, развитие которой в России было целенаправленно остановлено на 80 лет. Миряне, желающие получать религиозное образование, могут учиться и в других учебных заведениях. Для этого и созданы православные университеты. Я бы не хотел их смешивать с духовными школами для будущих священников. В Европе священники и монахи учатся в светских университетах на богословских факультетах. Но у нас менталитет другой. У нас это, боюсь, приведет к размыванию устоев церковной жизни, которое и так происходит сегодня. Я убежден, что нашу модель духовного образования надо сохранить, но при этом ее необходимо постоянно совершенствовать. Главная проблема сегодня в духовных образовательных учреждениях — уровень преподавания и научной работы. Сегодня среди преподавателей в священном сане очень мало людей, которые владеют методами научной работы, сами занимаются ей на самом высоком уровне и могли бы стать квалифицированными научными руководителями. Нам нужно прежде всего менять самих себя — чтобы иметь таких профессоров, которые могли бы действительно вести по научной стезе своего аспиранта. Пока эту задачу нам помогают решать светские профессора.
— Скажите, что должно преобладать в духовной, внутренней жизни христианина — радость или печаль? Люди должны нас видеть улыбающимися или печалящимися о собственных грехах и о состоянии мира?
— Христианство — это религия радости. Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите — прекрасный жизненный совет дает нам святой апостол Павел (1 Фес. 5 , 16-18). Люди должны видеть в нас тех, кто преображен Пришедшим в этот мир спасти человека. Плач и печаль о своих грехах мы должны оставить в горнице своего сердца, для молитвы, исповеди и дел покаяния, о которых пусть никто не знает, кроме Бога, духовника и нас самих. Прощающая Любовь Христова должна в наших глазах отображаться перед людьми и всем миром именно радостью и счастьем, улыбкой, добром и такой же любовью, с которой, не смотря на все наши ошибки и падения, принимает нас в Свои объятия Господь.
Биографическая справка
АМВРОСИЙ (Ермаков), епископ Гатчинский, викарий Санкт-Петербургской епархии. Родился в 1970 году в селе Лужки Железногорского района Курской области в семье рабочих. С 1982 года нес послушания в храмах Курской и Орловской епархий. По окончании средней школы и службы в армии поступил в Московскую Духовную Семинарию. 7 апреля 1994 года ректором Московской Духовной Академии и Семинарии епископом Дмитровским Филаретом в Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры пострижен в монашество с именем Амвросий, в честь преподобного Амвросия Оптинского. 29 мая 1994 года епископом Дмитровским Филаретом рукоположен в сан иеродиакона.
В сентябре 1994 года назначен регентом вновь образованного академического хора студентов семинарии и академии.
8 октября 1994 года, в день памяти преподобного Сергия Радонежского, в епископом Пинским и Лунинецким Стефаном рукоположен в сан иеромонаха.
В июне 1995 года окончил семинарию и в августе того же года был зачислен на первый курс Московской Духовной Академии. В июне 1999 года окончил академию со степенью кандидата богословия, защитив диссертацию по кафедре патрологии на тему «Сотериология святого Иоанна Златоуста».
После окончания Московской Духовной Академии оставлен в Духовных школах преподавателем и регентом академического хора. В августе 2000 года распоряжением Святейшего Патриарха Алексия II назначен проректором пастырских курсов, преобразованных впоследствии в Сретенскую духовную семинарию, при Сретенском монастыре в Москве и определен в братство обители. Пребывая в Сретенском монастыре, исполнял послушание благочинного монастыря и регента праздничного монастырского хора.
3 июня 2004 года, в праздник Владимирской иконы Божией Матери, архиепископом Орехово-Зуевским Алексием, викарием Московской епархии, возведен в сан игумена. 28 декабря 2004 года, в праздник священномученика Илариона, архиепископа Верейского, Святейшим Патриархом Алексием II возведен в сан архимандрита.
26 марта 2005 года Святейший Патриарх Алексий II совершил хиротонию архимандрита Амвросия (Ермакова) во епископа Прокопьевского, викария Кемеровской епархии. 19 июля 2006 года назначен епископом Бронницким, викарием Московской епархии. 6 октября 2008 года назначен епископом Гатчинским, викарием Санкт-Петербургской епархии, ректором Санкт-Петербургских духовных школ. 2 апреля 2011 года назначен председателем Отдела религиозного образования и катехизации Санкт-Петербургской епархии.
Александр Васильевич Свешников (1890-1980) — создатель и дирижер Государственного Академического русского хора.
Виктор Сергеевич Попов (1934-2008) — художественный руководитель и главный дирижер Большого Детского хора Всесоюзного радио и телевидения.
В Петербурге продолжают развиваться события, связанный с передачей Русской православной церкви Исаакиевского собора. И вновь мы видим неоднородность церковной среды и разобщённость людей по вопросу, который должен был бы наоборот объединять их.
Пресс-досье:
В день крестного хода вокруг Исаакия верующие прослушали проповеди двух сановников. Архиепископ Амвросий извинился за церковную агрессию. Митрополит Варсонофий, тем временем, грозил карами богохульникам. «Фонтанка» сравнила тексты.
Подготовка ко второму крестному ходу велась с помощью епархиальных циркуляров и агрессивного пиара в соцсетях. Ректор Санкт-Петербургской духовной академии архиепископ Амвросий, выступив перед тысячами, снял напряжение миролюбивой проповедью. В это же время глава петербургских священников митрополит Варсонофий произнес свою речь.
В воскресенье, 19 февраля, по православному календарю стартовала мясопустная неделя. Традиция предписывает говорить с амвона о страшном (последнем) суде. Но каждый священнослужитель самостоятельно решает, в каком ключе доносить свои мысли до паствы.
С началом мясопустной совпал крестный ход вокруг Исаакия - своеобразный ответ епархии на гражданские протесты. К тому времени в Петербурге уже было известно, что Кремль скептически оценил своеволие городских и церковных властей, и публичное выступление каждого священнослужителя по умолчанию имело тематический окрас.
В Исаакии проповедь читал ректор Санкт-Петербургской духовной академии архиепископ Петергофский Амвросий. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий, считающийся главным поборником передачи Исаакия церкви, тоже не остался без аудитории. Его слушали несколько десятков человек в храме на Серафимовском кладбище.
Архиепископ Петергофский Амвросий. В миру Виталий Ермаков, 46 лет. Родился в Курской области. Послушником стал в 1982 году. В Московскую духовную академию поступил после армии. Пострижен в монашество в 23 года.
Кандидат богословия. Имеет два светских образования. Окончил Российскую академию госслужбы по программе «Основы государственно-церковных отношений» и Институт дружбы народов Кавказа (Ставрополь) по специальности «Психология». До Петербурга служил в Кемеровской и Московской епархиях. Ректор Санкт-Петербургских духовных школ с 2008 года. В сан архиепископа возведен в феврале 2014-го.
Митрополит Петербургский и Ладожский Варсонофий. В миру Анатолий Судаков, 56 лет. Родился в Саратовской области. Пострижен в монашество в 22 года. В 1986 году окончил Московскую духовную академию. Во время обучения в Московских духовных школах каникулярное время ежегодно проводил в Пюхтицком женском монастыре в Эстонии, где не раз помогал будущему патриарху Алексию Второму. До Петербурга служил в Пензенской и Саранской епархиях, управделами Московской патриархии, Мордовской митрополии. Митрополит с февраля 2010 года. В Петербург переехал в марте 2014 года.
Варсонофий, рассуждая о судных днях, напомнил о неотвратимости наказания:
«Мы слышали в Евангелии, что Господь открыл, как будет проходить последний суд. Когда случаются злодеяния, многие спрашивают, почему Господь не наказывает за них. Всему свое время».
По Исаакию разносились слова Амвросия:
«Хочу говорить о Христе и любви. Страшный суд - это суд любви. Без любви к человеку невозможны справедливость и закон. Страшный суд - это вопрос, любил ли ты кого-нибудь».
Варсонофий выбрал другой тон:
«Когда мы слушаем Евангелие, должны исполнять его… Совершится Страшный Суд. Некоторые пытаются связать жизнь пополам с грехом - вроде до Второго пришествия далеко, нет еще признаков, которые указаны в Евангелии, еще не пришел антихрист. Но смерть ходит за нами по пятам. Нужно быть готовыми каждый день».
Амвросий не отделял себя от паствы:
«Мы пытаемся тщетно улучшить мир, найти справедливость, хотим выигрывать политически и социально, и в этой игре не поступаемся ничем, даже верой и святыней. Тратим часы, рассуждая о правильности поступков других людей, делим людей на своих, которые должны иметь наши взгляды, и чужих, которых мы должны сокрушить. И не делаем ничего, что спасет в час страшного суда».
Варсонофий торопил:
"Мы уже сегодня должны сделать выбор: на правую или левую сторону от Судии Вселенной хотим встать. На правую встанут те, кто исправил жизнь покаянием, слезами, очистил душу. А слева встанут те, кто все делал вопреки заповедям Божиим и так испачкал душу, что предстанет в лохмотьях и весь израненный грехами».
Амвросий пытался спроецировать Евангелие на гражданские ценности:
«"Смотрите, как бы свобода ваша не стала причиной падения", - предупреждал апостол Павел христиан своего времени. Эти слова сказаны и нам. Свобода без любви во Христе очень быстро становится свободой для одного и понуждением для другого. Граница свободы христианина лежит там, где начинается свобода личности ближнего, свобода другого человека».
Варсонофий делился личным опытом:
«Я был свидетелем наказаний, когда Господь карал богохульников. Эти люди погибали естественным путем. Они занимали высокие должности в советское время, были директорами школ, кем-то еще. Но выступали против Бога. Они получили наказание при жизни».
Амвросий призывал к милосердию:
«Не воздвигайте стен между собой и другими. Не ищите разделяющих различий между людьми, старайтесь не классифицировать их по признакам и относитесь ко всем с одинаковой благожелательностью. Не проводите тождество между человеком и его грехами, ошибками и слабостями. Умейте прощать».
Варсонофий уверял, что выбор Господа будет простым:
«Как легко отличить овцу от козы, так Господу будет легко отличить душу святую от погибшей, при жизни истлевшей во грехах".
По мнению Амвросия, не все так однозначно:
«Ведь и Христа распяли не безбожники, а как раз те люди, которые больше всех говорили о Боге и молились в храме и на улице больше остальных».
О передаче Исаакия 19 февраля Варсонофий не говорил по понятным причинам - аудитория не та. Свою позицию он предельно ясно выразил в письме Дмитрию Медведеву в марте 2016 года:
«Совершенно очевидно, что историческим храмам... необходимо возвращать их первоначальное и единственно возможное богослужебное назначение».
Амвросий, в свою очередь, не мог не сказать:
«Пользуясь данной Богом возможностью, хочу попросить прощения у всех вас. И за тех, кто в прошедшие недели был несдержан в словах и эмоциях, недостойно высказывался о людях, подавал соблазны. И думая, что, защищая свою позицию и даже церковь, вредил и церкви, и всем нам».
Амвросий стал первым церковным сановником, который извинился и выразил благодарность директору ГМЗ «Исаакиевский собор» Николаю Бурову и его сотрудникам за «многолетнее сотрудничество и поддержание собора в величественном состоянии».
Слово «любовь» в проповеди Амвросия прозвучало больше тридцати раз. В речи Варсонофия, судя по стенограмме на сайте Санкт-Петербургской епархии, - ни одного.
Дата рождения: 15 июня 1970 г. Страна: Россия Биография:С 1982 г. нес послушания в храмах и епархий. По окончании средней школы и службы в армии поступил в .
7 апреля 1994 г. ректором Московских духовных школ в Троицком соборе пострижен в монашество с именем Амвросий в честь прп. Амвросия Оптинского.
29 мая 1994 г. в Покровском академическом храме Троице-Сергиевой лавры епископом Дмитровским Филаретом рукоположен во иеродиакона.
В сентябре 1994 г. назначен регентом вновь образованного академического хора студентов семинарии и академии.
8 октября 1994 г. в Покровском академическом храме Троице-Сергиевой лавры рукоположен в сан иеромонаха.
В июне 1995 г. окончил семинарию и в августе того же года был зачислен на 1-й курс академии. В июне 1999 г. окончил МДА со степенью кандидата богословия, защитив диссертацию по кафедре патрологии на тему «Сотериология святого Иоанна Златоуста». Оставлен в духовных школах преподавателем и регентом академического хора.
В августе 2000 г. распоряжением назначен проректором пастырских курсов, преобразованных впоследствии в при в Москве, и определен в братию обители. Пребывая в Сретенском монастыре, исполнял послушание благочинного монастыря и регента праздничного монастырского хора.
В 2003 г. прошел обучение в Российской академии государственной службы при Президенте РФ по программе «Основы государственно-церковных отношений».
28 декабря 2004 г. Святейшим Патриархом Алексием II в соборном храме Сретенского монастыря возведен в сан архимандрита.
Архиерейская хиротония состоялась 26 марта 2005 г. в Храме Христа Спасителя в Москве. Богослужение возглавил Святейший Патриарх Алексий II.
Решением Священного Синода от 19 июля 2006 г. () назначен епископом Бронницким, викарием Московской епархии.
Решением Священного Синода от 6 октября 2008 г. () епископом Гатчинским, викарием , ректором .
2 апреля 2011 г. назначен председателем отдела религиозного образования и катехизации Санкт-Петербургской епархии.
1 февраля 2014 г. за Божественной литургией в Храме Христа Спасителя в Москве Святейшим Патриархом Кириллом в сан архиепископа.
Решением Священного Синода от 14 июля 2018 г. () назначен ректором , с освобождением от должности ректора Санкт-Петербургских духовных школ. Определено быть архиепископом Верейским, викарием Святейшего Патриарха Московского и всея Руси.
Образование:1995 г. — Московская духовная семинария.
1999 г. — Московская духовная академия (кандидат богословия).
Епархия: Московская епархия (городская) (Викарий Патриарха Московского и всея Руси) Место работы: Московская духовная академия и семинария (Ректор) Научные труды, публикации:Сотериология святого Иоанна Златоуста (кандидатская диссертация).
Архиепископ Амвросий (Ермаков). . — Спб.: Издательство СПбПДА, 2018. — 192 с.
Награды:Церковные:
- 2011 г. — сщмч. Исидора Юрьевского III ст. (Эстонская Православная Церковь);
- 2012 г. — прп. Андрея Рублева II ст.;
- 2017 г. ― медаль свт. Феофана Затворника I ст. (Рязанская митрополия).
Светские:
- 2015 г. — Дружбы.
