После массового отъезда немцев из России и стран СНГ на историческую родину - в Германию - в новом веке немцы не просто возвращаются. В Гальбштадте в Алтайском крае и Азово в Омской области воссозданы и разрастаются немецкие автономные районы. А в Новосибирской области немцы-переселенцы из Германии подали ходатайство в областную администрацию с просьбой о создании немецкой автономии. По данным Федеральной миграционной службы (ФМС), немцы едут в Тюмень, Саратов, Томск - во многие регионы России, где они жили до эмиграции в ФРГ. Но ещё один парадокс: точной статистики об их возвращении нет. Даже в ФМС о русских немцах, едущих или желающих вернуться обратно, мало что знают. Точнее, по данным ФМС, 941 человек из ФРГ получил российское гражданство с 2006 по 2010 год. В 2002-м жителей Германии, ставших россиянами, было всего 30, а в 2003-м - 65. Тенденция пусть и не массовая, но намечается. Почему?
Это всего лишь вершина айсберга, - убеждён Эдуард Кербер, заместитель главы администрации Азовского района Омской области и глава немецкого автономного муниципального района «Азов». - Российское гражданство пытаются получить и иногда получают бывшие граждане стан СНГ - Казахстана, Киргизии или Украины. А бывшие россияне возвращаются к своим родственникам, устраиваются на работу и или имеют двойное гражданство, или не торопятся с получением российского паспорта. Да и никто не спешит им его давать. Проблема: немцы почему-то не включены в программу переселения «Соотечественники», стартовавшую в 2006 году. Мы пытаемся менять ситуацию, нам в ФМС даже клянутся, что в посольстве России в Германии «над этим вопросом работают», но наши бывшие соотечественники о возможности возвращения в Россию по государственной программе пока ничего не знают.
Итак, разрозненно в страну просачиваются бывшие её граждане - немцы из Германии, к которым программа переселения «Соотечественники» не желает иметь никакого отношения. Они едут на свой страх и риск. В Гальбштадт на Алтае в 2008 году, по данным местной администрации, вернулись 184 человека или 40 семей. В Азово Омской области, тоже по местным данным, 19 семей или 62 человека, а примерно 10-15 остальных членов семей раздумывают - ехать или подождать. В Новосибирскую область вернулись 24 семьи или 83 человека. Никаких других данных пока нет - в основном немцы возвращаются самостоятельно, рискуя повторить ошибки своих далеёких предков.
Точной статистикой отъезда из Германии российских немцев тоже не владеет никто. Есть лишь приблизительные цифры. По данным берлинского правозащитного центра Arbeiterwоhlfahrt (Германия) и социологов ВЦИОМ (Россия), из 2,2 млн немцев бывших советских республик, уехавших в Германию с конца 80-х по 2006 год (более поздних данных нет), от 21 до 25 тысяч вернулись обратно, в основном - в Россию и Казахстан. По оценке Центра немецкой культуры в Новосибирске, число переселившихся в Германию из России и теперь желающих вернуться немцев достигает 30% и примерно до 10% из них находятся в стадии переезда.
И вот тут-то выясняется самое интересное: в России, где трудовых ресурсов катастрофически не хватает, немцев никто не ждёт и о них никто и ничего не знает. Так, вернувшиеся в Новосибирск супруги Елизавета Клиппенштейн, некогда преподаватель Новосибирского университета, и её муж Сергей Рогов, инженер, вполне квалифицированные специалисты, и есть частица той самой «утечки умов», что замучила страну в 90-е годы. Теперь объявлена даже президентская программа помощи российским немцам, желающим вернуться в Россию. В её рамках в 2007-2011 годах запланировано выплатить 80 млн евро «подъёмных» желающим восстановить российское гражданство. Есть и другая возможность для российских немцев воспользоваться помощью государства - принять участие в программе переселения соотечественников, рассчитанной примерно на этот же период. Но опыт семьи Клиппенштейн-Роговых убеждает: пока объявленные программы - не более, чем пустые обещания.
Когда Клиппенштейн-Роговы были в Новосибирске в 2005-м, они испытали культурный шок. Историческая часть города может конкурировать с европейскими городами по степени ухоженности, улицы стали чище, в городе полно новых автомобилей и домов в стиле хайтек, магазины работают до глубокой ночи. Когда же Елизавета пришла в родной университет, её бывшая начальница довела женщину до слёз - позвала на работу. То же приглашение услышал и Сергей в фирме, в которой до отъезда в Германию занимался материаловедением. Наконец, его родители предложили детям их трёхкомнатную квартиру на окраине Новосибирска. Всё сходилось - надо возвращаться. И вот на этой волне оптимизма Елизавета пошла в новосибирское отделение ФМС с тем, чтобы понять, есть у её семьи шанс принять участие в программе переселения соотечественников? Или сэкономить на переезде?
Это был ушат помоев, - вспоминает Елизавета Клиппенштейн. - Сначала меня три дня не принимали. То очередь, то не приёмный день, то нет нужного инспектора. Когда же я наконец попала в кабинет к инспектору, вместо того чтобы мне объяснить: Новосибирская область отказалась от участия в программе переселения соотечественников - чиновница устроила мне экзамен. Предложила принести кучу разных справок по поводу родителей мужа, а когда я попала к ней через три дня сквозь ту же очередь, она оказалась не в духе. И разразилась тирадой по поводу нас, «побирушек». Отвела она душу и только тогда сказала, что шансов у меня на программу - ноль. «Не принимает в ней Новосибирск участия», - напоследок злорадно сообщила чиновница.
Так Елизавета на собственной шкуре поняла, что фасады новосибирских супермаркетов и новеньких иномарок не затронули сущности идущих перемен. Семья поступила, как смогла. Супруги вернулись в Баварию, продали старенький «Опель», на который деньги копили три года. Выручили 2000 евро. И потратили эти сбережения на билеты на самолёт и контейнер для перевозки вещей в Новосибирск. Как доказательство веры семьи Клиппенштейн-Роговых в то, что им всё же помогут принять участие в программе «Соотечественники», они на всякий случай хранят билеты на самолёт из Мюнхена в Новосибирск и счёт экспедиторской компании за перевозку контейнера с их вещами.
Шансы у них есть, - говорит Виктор Новиков, руководитель Агентства труда и занятости администрации Новосибирской области. - Я знаю, что консульства России за рубежом не дают гражданам информацию о программе переселения. Люди о ней не знают, а те, что знают, тонут в бумажной волоките. В этих условиях мы направили десант в страны СНГ, Германию и Израиль. Откуда идут просьбы о помощи с организацией переселения. Мы понимаем, что возвращение не будет массовым, но деваться некуда. Совокупный спрос экономики области на трудовые ресурсы в 2009-2010 годах составил более 45 тысяч человек, а покрываем мы его только за счёт привлечения мигрантов.
Вот только программа возвращения соотечественников, на которую выделена немаленькая сумма, 4,6 млрд рублей на 2007-2011 годы, к возвращающимся немцам, если они не едут туда, куда определила программа, а возвращаются на прежние места жительства, по-прежнему не имеет никакого отношения.
Владимир Емельяненко
С момента распада Советского Союза из бывших республик СССР в Германию на постоянное место жительства переехали почти полтора миллиона этнических немцев. Эмигрируя в поисках лучшей жизни, они не представляли, насколько трудной будет ассимиляция на исторической родине.
В настоящее время наблюдается обратная картина – «русские немцы» массово возвращаются из ФРГ обратно – в Россию и страны бывшего СССР: уклад жизни в Германии оказался для переселенцев невыносимым.
Статистика эмиграции
Основным переселенческим контингентом в ФРГ «русские немцы» стали с 1990 года (сначала массово уезжали из СССР, а потом из бывших республик распавшегося государства). Предыдущие 40 лет в этом плане доминировали эмигранты из Польши и Румынии.
Если верить статистике, в частности, итогам переписи населения в СССР, проведенной в 1989 году, то с начала 90-х годов по 2011-й года из бывших республик эмигрировало в ФРГ больше половины от общего количества этнических немцев – порядка полутора миллионов человек. Уезжали «русские немцы» преимущественно из России (612 тысяч) и Казахстана (575 тысяч) – в этих странах изначально было наибольшее количество представителей этой диаспоры – по данным 1989 года, 89% от более чем двухмиллионного немецкого населения СССР.
Диаспора «русских немцев» на сегодняшний день есть в любом крупном городе ФРГ – в Гамбурге, Дюссельдорфе, Берлине, Штутгарте: там сравнительно неплохо обстоят дела с обустройством и развитием русской инфраструктуры – магазинов, предприятий сферы бытовых услуг и т.п. Одна из областей Германии, где компактно проживают выходцы из России – Баден-Вюртемберг.
Социализация на исторической родине
Большая часть «русских немцев», перебравшихся в ФРГ, имеют двойное гражданство – российское и германское, поскольку считаются репатриантами.
Эмигрантов 90 – 2000-х годов считают самой проблемной группой среди «русских немцев», потому что именно они сильнее всего подвержены кризису этнической идентификации – эти люди как бы уже не русские, но еще и не немцы. По данным немецких социологических исследований, большинство этих представителей эмигрантских кругов так и не интегрировались в общество, которое их приняло, не адаптировались в нем и предпочли социализации существование в замкнутых структурах – в своем мирке.
Судя по опросам, большинство «русских немцев» постсоветской волны эмиграции глубоко ошиблись в своих ожиданиях насчет отношения к ним представителей принимающей стороны. В СССР будущих эмигрантов называли «фашистами», «немцами» (губительные последствия Второй мировой войны придавали отрицательную окраску этой национальности как таковой). А в Германии переселенцы превратились в «русаков», а то и вовсе – в «тайных агентов Путина». «Русские немцы» в ФРГ в связи с этим вынуждены постоянно корректировать свою самоидентификацию
Почему им там так трудно
Значительная часть «русских немцев», перехавших в Германию с начала 90-х, – это не высококлассные специалисты в своих областях деятельности, способные подтвердить собственный социальный статус в другой стране. У многих после переезда ФРГ он оказался существенно понижен, причем без перспектив восстановления. Следующая проблема – недостаточный уровень знания немецкого языка, без которого невозможно найти достойную работу.
Крайне трудно интегрироваться в западное общество и адаптироваться в нем «русским немцам» в том числе, и из-за особенностей менталитета иммигрантов, которые и в Германии «по духу» остаются больше русскими, чем немцами. Переселенцы за десятилетия жизни в СССР и на постсоветском пространстве привыкли к совершенно иным жизненным установкам и ценностям. Эти принципы кратко отражены в нашей национальной поговорке «что русскому хорошо, то немцу – смерть».
В сознании наших бывших соотечественников прочно укоренились особенности социального поведения, приемлемые в покинутом ими государстве, но совершенно неприменимые на Западе – у нас удачливым считается человек, умеющий дать взятку, приобрести автомобиль или построить дом, отказывая себе в самом необходимом, разумно поступает гражданин, не доверяющий кредитам. У коренных немцев все наоборот.
В ФРГ не благодарят за то, что человек вовремя пришел на работу или, скажем, правильно расфасовал мусор по специальным контейнерам – если житель этого не сделает, мусорщик в наказание просто может не забрать отходы. И тогда за дополнительную утилизацию ТБО придется доплачивать – о том, чтобы выбросить пакет куда-то «в овраг» (на обочину) и речи не идет – штрафы за подобные действия в Германии, отличающейся особым отношением к чистоте и порядку, очень большие.
«Русские немцы», как и любые эмигранты, вынужденно поставлены перед дилеммой: либо принимать действующие порядки в той стране, куда они приехали, либо замыкаться в своем мирке без надежды на ассимиляцию.
Как они стали «тайными агентами Путина»
В последнее время немецкая пресса начала активное шельмование переселенцев из России, создавая тем самым у коренного населения ФРГ образ «засланцев» в тылу врага»: официальный Берлин не скрывает своей антироссийской политики, используя в том числе, и такие методы для дискредитации России.
В апреле уходящего года крупное немецкое издание Das Bild опубликовало материал «Путин управляет секретными группами в Германии». Автор текста Борис Райтшустер, немецкий журналист, проживший в России с 1990 года в общей сложности 16 лет, утверждает, что Германия, как и вся Европа, наводнена тайными агентами из России, главная цель которых – дестабилизировать обстановку в этих странах. В число этих «тайных агентов», по мнению Райтшустера, входят и представители диаспоры «русских немцев»
Немецкая пресса цитирует заявления членов германского правительства, «выражающего обеспокоенность высоким мобилизационным потенциалом» со стороны этнических немцев, переселившихся из России (по подсчетам германской стороны, их в ФРГ сейчас около двух миллионов). По мнению ряда немецких политиков, такую массу народа при желании без особых проблем можно «поставить под ружье»: «Эти группы легко можно мобилизировать прямо из России для демонстраций и прочих акций протеста, как, например, те, что происходили недавно по всей стране, и явно были не стихийными».
«Ауфвидерзеен, Фатерлянд!»
По данным полиции и миграционной службы на 2016 год, до 9 тысяч «русских немцев» ежегодно возвращаются из Германии обратно в Россию. Значительная их часть едет целенаправленно… в Сибирь: там, на Алтае в Гальбштадте и в Азово (Омская область) воссозданы немецкие автономные районы, где в более чем 20 селах на сегодняшний день проживает свыше 100 тысяч человек.
Причем целыми семьями. И не в богатые Москву или Петербург, а в... глухие деревеньки. Что же не устроило их на новой родине и почему жизнь без газа, Интернета и дорог нравится им больше, чем цивилизованная Европа?
Немцы-то? - почесывая живот, переспрашивает у нас мужичок, вызвавшийся показать, где в воронежском хуторе Атамановка живут переселенцы. - Чего их искать-то: вон дом, там дальше еще... Нормальные они, но... странные какие-то: не пьют, не курят, мяса не едят...
«ПРОМЕНЯЛИ ЦИВИЛИЗАЦИЮ НА СВОБОДУ»
39-летнего Александра Винка застаем за работой: тот у своего дома заполняет гравием бетономешалку. По всем строительным признакам грядет увеличение площади старенького дома.
Купили его, как только переехали сюда, - отставляет он лопату и отряхивает джинсовый комбинезон. - Смотри: земля, садик, козочки прыгают, овощи со своего огорода, до пруда триста метров, детишки и жена счастливы.
Он с гордостью оглядывает новую родину и добавляет:
Почему мы в Россию перебрались? Все просто: здесь я по-настоящему свободен!
Заявление Винка немного ошарашивает. Особенно на фоне вновь вошедших ныне в моду стенаний московских либералов о том, что прелести истинной свободы - только в Европе. Ну и в США немножко. А «бесчеловечная Рашка» - прямая противоположность западным демократиям. Действительно, странный какой-то этот Винк...
Про нас и местные как про ненормальных думают, - словно угадывая мысли, продолжает Винк. - Просто однажды мы для себя обнаружили, что материальные ценности, которые в Германии, безусловно, были, не приносят счастья. Нам давно хотелось на земле жить, прудик выкопать, деревья посадить... Но там это нереально - сотка земли за 100 тысяч евро переваливает! И потом, даже купив все это, ты не сможешь быть там хозяином!
Как это?
А вот так! В Европе нельзя что-то делать без разрешения властей. Трава не так подстрижена - штраф, дерево выросло больше, чем нормами предусмотрено, - штраф... Видишь, здесь я свой дом могу переделать как хочу, а там за это - штраф! И соседи. Говорят, это вам не Россия, у нас дети после восьми вечера на улицах не кричат. Там суды с соседями из-за такой ерунды, все судятся со всеми... Вы хотите такую жизнь?
А здесь? - спрашиваю, прищурясь. И семейство Винков тяжко вздыхает... Не все так радужно, как им представлялось вначале.
«ПОЧЕМУ В РОССИИ НЕ ТАК, КАК В ГЕРМАНИИ?»
На столе Винков лежит Конституция России, текст которой Александр выучил уже назубок. Начиная говорить о своих правах, он как икону воздевает книжицу над головой. Немного пообжившись, переселенцы с ходу стали проявлять невиданную доселе в этих местах гражданскую активность, беспрестанно ссылаясь на Основной закон и доставляя местным властям немало головной боли: то дорогу давай требовать, то газ, то Интернет... Однажды даже задумали главу поселкового совета снять - «за неисполнение обязанностей».
Александр достает чемоданчик с документами, показывая кучу бумаг.
Индивидуальное предпринимательство хотел оформить, - разводит руками он. - Станки из Германии привез, пилораму купил, я же столяр... Понадобилось третью фазу подвести, и началось: 20 тысяч рублей запросили! А линия-то вон она, чего тут тянуть-то? Думал программой помощи предпринимателям воспользоваться, там 300 тысяч дают. Начальники мне и говорят: ты вот получишь деньги и заплатишь за третью фазу. То есть тут заплачу, там заплачу, вот все 300 тысяч и уйдут, а работать с чем? Почему в России не так, как в Германии? Там идешь к чиновнику и точно знаешь: 5 минут - и проблема будет решена.
За Путина, конечно! - отвечает она тоном, который подразумевает абсурдность вопроса. - Видно же, что правительство поворачивается лицом к народу, старается что-то для людей сделать, но вот на местном уровне все это уничтожается... Если так пойдет и дальше, - вернемся, наверное, обратно...
«ДОЧКЕ ШКОЛА НРАВИТСЯ»
Всего в Атамановку приехали на ПМЖ пять семей из Германии. Местные из такой переселенческой активности тотчас же извлекли выгоду: цены на полузаброшенные дома вмиг подорожали в 10 раз, и Ирэн Шмунк, появившейся здесь летом этого года, избенка обошлась уже в 95 тысяч рублей. Ирэн тоже из наших, советских немцев: в 1994 году она вместе с русским мужем уехала из Казахстана в Нижнюю Саксонию.
Подобно другим уставшим от Германии немцам Ирэн перечисляет опостылевшие немецкие правила: предупреждения от властей идут друг за другом - трава на газоне выше, чем надо (нарушает принятые нормы эстетики), почтовый ящик на 10 сантиметров ниже утвержденных норм (почтальон может перетрудиться), под овощи отвели больше четверти участка (нельзя, и все тут!)... Не устранишь - штраф.
Вот все это и подтолкнуло к переезду, - объясняет она. - Сначала думали, это только мы одни такие, выросшие в СССР. А потом по местным каналам друг за другом пошли сюжеты о немцах, родившихся в Германии, но не желающих жить в таком «порядке». Эмигрируют в США, Аргентину, Португалию, Австралию...
Сидя в своем дворе, Ирэн строит планы на будущее, признается, что из прежних благ в Атамановке ей не хватает лишь нормального санузла (удобства здесь, как и полагается, во дворе), и ждет приезда мужа-дальнобойщика, который пока что-то там дооформляет в Германии. Он снесет эту хибару и на ее месте соорудит настоящий дом, в котором все будут счастливы. Ее 13-летняя дочка Эрика ходит в школу за несколько километров и уверяет, что ей все нравится... Посреди деревенской тишины, органично прерываемой иногда кукареканьем петуха, женщина кажется довольной.
«МАШИНУ ПРЕДЛОЖИЛИ БРОСИТЬ НА УКРАИНЕ»
Еще одни новые атамановцы, супруги Сартисон, когда-то познакомились в Липецке, где казахский немец Яков проходил срочную службу. Однажды ему понадобилась серьезная операция на позвоночнике, и в 1996-м Сартисоны уехали в немецкий Оберхаузен.
Терпение кончилось, когда муж любимого гаража лишился, - с улыбкой вспоминает Валентина Николаевна. - Он его арендовал и решил сам починить машину. Вот соседи тут же и заложили: стучит, мол, средь бела дня. Он и взорвался: «Не могу больше!»
По уже заведенной традиции каждый здешний немец рассказывает свою историю непростых взаимоотношений с новым-старым государством. Сартисоны не исключение. Едва Валентина пригнала из Германии свою машину и получила штамп о ПМЖ в России, как ей выставили счет за растаможку авто аж на... 400 тысяч рублей! Смешно, но машина развалилась, едва достигла Атамановки, а потому чиновникам было предложено забрать ее безвозмездно. Но все тщетно: оплатите, и все тут!
Они и сами понимают абсурдность ситуации, но пеняют на букву закона, - смеется женщина. - Предлагали даже тайком вывезти ее на территорию Украины - до нее отсюда 40 километров - и бросить. Или отогнать в лес и спалить. Преступницей быть я отказалась. Так и судимся уже второй год...
Свой русский выбор сделал и их 26-летний сын Александр. Ему пришлось посражаться с военкоматом, который первым делом пытался забрить его в солдаты.
Еле отбился, - вспоминает Валентина. - Поклялся, что второй раз присягать ни за что не будет: он уже отслужил в бундесвере.
А если завтра война, на чью сторону встанет? - волнуюсь я.
С ответом она не раздумывает:
За Россию, конечно! Чувствовал бы себя немцем - остался бы там...
«КАКАЯ ЖЕ МЫ СЕКТА?»
Это позор по местным поверьям: осень, а у меня еще зелень на огороде, - набирая помидоры для салата, говорит Ольга Александрова. Когда-то она с пятью детьми перебралась сюда из Подмосковья и быстро нашла общий язык с немцами. - Местные же как: собрали урожай и тут же все перекопали. А мы до морозов с этой земли питаемся.
У Ольги тоже есть свой весомый аргумент в пользу глуши.
Вот приехала недавно туда (в Московской области дом остался, который сдаем), иду с ребенком на руках средь бела дня, а навстречу - три узбека и меня глазами раздевают, - объясняет она свое отшельничество. - Это что же будет вечером, думаю? А с детьми?
Ольга, не отвлекаясь от ведения домашнего хозяйства, рубит овощи и одновременно показывает, как ловко можно обмануть цивилизацию, задействуя стиральную машину при полном отсутствии водопровода («сверху ставится ведро с водой, оттуда трубка опускается в отсек для порошка, чуть подсасывается, и можно запускать машинку»).
А потом, накормив детей, поет песни собственного сочинения: про казаков, Атамановку, дождик...
Немцам ее песни нравятся, они уже давно сбились вокруг Ольги в хор, который гастролирует по окрестностям. Принимают на ура. После садятся и все вместе мечтают: о гектаре земли, который должен взять каждый, о том, как посадят на нем кедры, создадут родовое поместье...
Где-то я уже это слышал, - напрягаюсь я, вспоминая, что идея «взять гектар» и забабахать на нем «родовое поместье», засадив его кедрами, принадлежит некоему Мегре, который пишет книжки про сибирскую девушку Анастасию, а фанатов сего труда, анастасиевцев, многие считают экологической сектой.
Да какая же мы секта? - смеются переселенцы. - В сектах все ждут конца света и жесткая иерархия подчинения, у нас такого нет, и молений с идолами никаких нет. Да, книжки читали, но нам очень идея родового поместья нравится. Есть Анастасия или это литературная выдумка Мегре - какая разница! Толкиен вон тоже книжку написал, и все ринулись в эльфов записываться, тоже, что ли, сектанты? Так что считайте, что это у нас жизнь-игра такая: растить детей на чистом воздухе, питаться со своего огорода, баньку опять же построить, чтобы из нее голышом да в свой же прудик... Красота, правда?..
Как типичный городской житель, которого в последнее время все чаще стало тянуть в родную деревню, я соглашаюсь. А они снова улыбаются, когда интересуюсь, отважился бы коренной уроженец ФРГ на такое же житье-бытье в воронежской глубине?
Нет, настоящий немец такого точно не выдержал бы. Он ничего бы здесь не понял.
Нет, все-таки они странные...
Когда в 90-е советские немцы эмигрировали в Германию, всем казалось, что навсегда. Поэтому на немца Бруно Рейтера кто-то смотрел как на сумасшедшего, а кто-то - как на предателя. В 1992 году на месте депортации российских немцев в Сибири он создал Азовский немецкий национальный муниципальный район. Сегодня туда возвращаются немцы из ФРГ. От 5 до 9 тысяч немцев в год уезжают из Германии в Россию. Из них до трех тысяч человек ежегодно едут в Сибирь – в Гальбштадт Алтайского края и в Азово Омской области.
Бруно Рейтер - заведующий лабораторией генетики Сибирского НИИ сельского хозяйства, отец-основатель и первый глава национального немецкого района. Сегодня он - глава фонда репатриантов «Возрождение» - колесит между Омском, Москвой и Берлином в надежде найти выход без "сжигания мостов".
Бруно Рейтер. Фото из архива Международного союза немецкой культуры
Бруно Генрихович, почему немцы возвращаются?
250 лет в России и около двадцати пяти лет в Германии. Чего вы хотите?
...Услышать от вас объяснение: почему начался обратный отток немцев из Германии в Россию?
Правильнее говорить, что есть тенденция к отъезду. Не забывайте: уехали почти два миллиона, а вернулись, по разным оценкам, 100–140 тысяч человек. Сюда я бы в первую очередь причислил тех, кто просто не смог приспособиться к новой жизни в Германии. Немцы в СССР ведь в основном жили в селах. Они уезжали сельской элитой, носителями образцово-показательного советского «орднунга» по-немецки, а там переселились в города и стали маргиналами. Не всякий перенесет такой удар.
Вторая группа возвращенцев - это неустойчивая тенденция последних лет. Люди не принимают перемен с заселением Германии беженцами с арабского Востока, не принимают навязывания им новых стандартов «европейской идентичности», в которой меняется роль традиционных ценностей – веры и семьи. Они уезжают из Германии, которую нарисовали в своем воображении – навсегда стабильной, сытой и безопасной. А она уже не такая.
Третья группа - тот самый русский фактор. Ностальгия. Три березки во поле – это ведь не анекдот. Это философия. У тех берез человек первый раз в любви объяснялся, первый раз девушку поцеловал. К третьей группе примыкает четвертая – протестная. В 90-е годы многие, едва ли не больше половины уезжали, нет, рванули в Германию, под напором эмоций. Их было несколько волн. Многих колебавшихся подкосило глумливое предложение президента Ельцина воссоздать немецкую государственность – Республику в Поволжье - не в Саратовской и Волгоградской областях, где она была, а на ядерном полигоне – в астраханской полупустыне Капустин Яр. Обида и эмоции взяли верх у десятков тысяч людей.
Наконец, были те, кто не задумывались: «Все уезжают, я как все». Теперь пришло время всем этим группам задуматься над однажды принятым решением.
Мы как единица измерения новой глобализации
Лес.медиа
Около года назад вы говорили о том, что до сорока процентов тех, кто уехал, готовы вернуться. Откуда такая цифра?
Тенденция к возвращению только набирает обороты. Особенно ее раскачивает все та же протестная волна. Пока она копится. Те, кто за десятилетия адаптации, так и не приспособился к жизни в Германии, как улитки ушли в скорлупки: живут узким диаспоральным русскоязычным миром и невольно противопоставляют себя германскому языковому и культурному пространству. Именно они возвращаются и будут еще возвращаться. Их, по данным нашего фонда, было до 40 процентов.
Не берусь утверждать однозначно, но последние события в ЕС с беженцами, дают прирост желающих со временем перебраться в Россию, еще на 10-15 процентов. И, таким образом, можно говорить примерно о половине желающих вернуться.
Но есть железобетонное «но». Менталитет немца таков, что, во-первых, неудобно признать, что совершил ошибку. Во-вторых, есть национальное правило – «есть обязательства». Но я же не слепой и вижу, братец ты мой, предложат – первым рванешь. Было бы где жить – дом или квартира. Работа не столь важна. Немцы, как всегда, без нее не останутся. А вот жилье… Многие, если не большинство переселенцев, по рукам и ногам связаны ипотечными кредитами. Я не раз слышал: «Вот выплачу ипотеку…» Подразумевается, что жилье останется кому-то из детей, а взрослые вернуться. Или люди продают жилье в ФРГ, а на разницу покупают квартиру в России и маленькое «дело».
Вторых больше. Они видят перспективы делать бизнес в России. Думаю, будущий ландшафт российско-германских отношений обязательно будут определять вот эти уехавшие, не уехавшие и колеблющиеся русские немцы. Мы как единица измерения новой глобализации. Или элемент диффузии глобализации.
Что вы ответите тем в Германии, кто считает, что русские возвращаются потому, что не принимают настоящую немецкую идентичность?
Я не раз слышал, будто возвращенцы не признают европейскую немецкую идентичность. Это ошибочная формулировка. Дело даже не в том, что можно и нужно спорить о ключевых вещах – кто и как сохраняет корневую немецкую идентичность.
Мы, российские немцы, сберегли редкие диалекты немецкого языка, в Германии они умерли. Мы сохранили уникальный фольклор и народные традиции, которых в Германии уже нет. Наконец, мы сберегли платтдойч – разновидность немецкого языка. В ФРГ он умер.
Там, если говорить об эволюции идентичности, то надо признать, что она американизирована и унифицирована как раз в ущерб этничности, которой, кстати, немцы ФРГ стесняются. Например, своего языка. Поэтому, я бы поспорил насчет природы и вклада в немецкую идентичность. Но и глупо бы было отрицать, что у российских немцев нет русской идентичности. Говорю же, 250 лет – это не на историческую родину в тур съездить.
Мы, поволжские немцы, попали в Сибирь в Азовский район как репрессированные
Лес.медиа
Много русских немцев в Германии остаются туристами?
Они даже себе боятся в этом сознаться, но с этим чувством живут годами.
Как вам пришла в голову идея создания немецкой автономии в Сибири в 90-е, когда советские немцы из России и СНГ массово уезжали в Германию? От отчаяния?
Из расчета. Простого арифметического. Если кто-то уезжает, кто-то обязательно останется. Нужен канал связи. Им стал Азовский немецкий национальный муниципальный район Омской области. Почему нет?
Не верю, что вот так рутинно и…
Только так. Знаете, когда у тебя на глазах в прах превращается идея воссоздания немецкой государственности на Волге, а ты в нее верил и хотел домой, эмоции.. они помогают погибнуть, а нам надо было сохранить немецкий этнос в России.
Я всегда был за восстановление немецкой республики в Поволжье. Я сам с Волги. Мы, поволжские немцы, попали в Сибирь в Азовский район как репрессированные. Нас распределили в село Александровку – в деревню на 100 процентов немецкую, где жили добровольные переселенцы конца 18 века. Тут все было на немецком языке, обычаи и традиции – немецкие.
Мы, поволжские немцы, конечно, немного отличались. Скучали. Дед и отец часто говорили: «Дома было дома». Под воздействием мифов и ностальгии по неведомой Волге рос и я. Мечтал о республике в Поволжье, но в 90-е, когда началась массовая эмиграция, стал понимать, что сами снижаем свои шансы на ее возрождение.
Сколько немцев из Сибири могли вернуться на Волгу? Мы в фонде «Возрождение» считали – 6-7 процентов. А как быть сибирским немцам при компактном проживании, но без всякого статуса на фоне массового отъезда своих же? Ну, и сам собой встал вопрос: «Кто, если не я?»
Азово, хотя и основан азовскими казаками, был и остается немецким с конца XVIII века
Лес.медиа
Почему вы понятно – известный ученый-генетик и политик, голос которого слышат и Москва, и Берлин, а почему – Азово?
Азово, хотя и основан азовскими казаками, был и остается немецким с конца XVIII века. В 1959 году я уходил в Советскую армию из Азовского района, а в 1963 году вернулся - наш район разобран на пять частей. Шло укрупнение экономики других районов, а немецкие села всегда были экономически сильными, вот и бросили «на усиление».
Азовского района официально не было до 1991 года. Когда началась перестройка, встал вопрос о его воссоздании в прежних границах. Я понял, что это шанс на создание немецкой автономии в Сибири. Ради этого дела оставил даже науку и пошел в депутаты. Моя аргументация – факт. Немецкое влияние на экономику района и Омской области всегда было очевидно определяющим: в Омской области более двухсот лет немцы по численности населения занимали второе место после русских. Сегодня, правда, только пятое.
В общем, было с чем выйти на трибуну и аргументировать идею воссоздания района. Меня поддержали почти все депутаты кроме одного. Это был немец. Он потом даже добился моего исключения из «Возрождения». Меня сделали предателем идеи воссоздания немецкой государственности на Волге.
Я этой политизированности до сих пор не могу принять. В погоне за призраком республики в Поволжье можно было потерять то, что есть, то, что в руки само шло. Ведь создание национального района, наоборот, укрепило и укрепляет компактность немцев в Сибири. К нам возвращаются не только немцы из ФРГ, но переезжают люди из Казахстана и Киргизии. Это хорошие стартовые позиции для дальнейшего процесса развития и воссоздания государственности.
Разве почти 30 процентов – мало? Это остров надежды.
Лес.медиа
Какие чувства у вас вызывает такой факт. В 90-е в Азово было 67 процентов немцев, а осталось всего 29 процентов с небольшим...
Право меньшинства, оно остается его правом. Разве почти 30 процентов – мало? Это остров надежды. Национальный район, если и дальше будет прирастать немцами из ФРГ и Казахстана, а вместе с ними и германскими инвестициями, вполне может оформиться в национальный округ.
Насколько рискованно для Москвы поднимать статус немецкого района до национального округа, если немцы живут и в Германии, и в России? Новая миграция пускает такие корни, что эксперты заговорили о двойной лояльности российских немцев – и ФРГ, и РФ.
Идею двойной лояльности и продвигать не надо. Она есть. Двойная лояльность российских немцев – это необходимость, осознанная народами, но государствами - Германией и Россией. Половина народа - там, половина - здесь. Это не вытравить ни из географии, ни из души. И самое главное – глупо и преступно подавлять эти чувства. Я жду мудрости осознания этой необходимости. Ведь и Москва, и Берлин, как бы не сопротивлялись новой миграции немцев, вынуждены ее принимать как цивилизационный процесс, а не как издержки адаптации или способ влиять на двусторонние отношения.
Россияне, когда-то уехавшие из страны, начинают массово возвращаться. В одной только Германии число россиян, желающих уехать на родину, превысило полмиллиона человек. Почему жизнь в сытой и благополучной стране оказалась для них не такой, как представлялось, и чем российская глубинка стала милее, узнала корреспондент НТВ Екатерина Гусельникова .
Шапки-ушанки, раритетные «Чайки» и сказки Чуковского на прилавках такой уголок России на немецкой земле. Семья Реген постоянные посетители на русской ярмарке.
Анна Реген : «Хотелось бы назад, в Россию».
Анна Реген Россию почти не помнит, да и по-русски говорит, с трудом подбирая слова. Родители переехали в Германию, когда дочке было всего 3 года. Вместе с двумя миллионами немцев из стран бывшего СССР они хлынули на историческую родину в поисках лучшей жизни.
В 1990-х годах родина далеких предков представлялась русским немцам эдаким расписным пивным рестораном. С сопутствующим разгулом, весельем и колбасками. Но повседневная жизнь в Германии оказалась далека от Октоберфеста. И по-настоящему родные русские пельмени поманили обратно.
Александр Реммих : «Где родился, там и пригодился».
Александр Реммих теперь только и говорит, что русскими поговорками. 5 месяцев назад они с женой променяли трехкомнатную квартиру в благополучном немецком Хофгайсмаре на домик без удобств в селе Александровка, что под Омском.
Ольга Реммих : «Воды в доме нет, печка, дрова».
Александр сейчас трудится разнорабочим. Но поскольку он единственный непьющий мужчина в селе, уверен, что это временно и что его квалификацию обязательно оценят работодатели. В Германии Реммих был дальнобойщиком и зарабатывал две тысячи евро в месяц. Правда, от них мало что оставалось.
Александр Реммих : «За квартиру почти 700, за газ 80, за свет 70. Налог за машину, прочее. И остается на жизнь 300400 евро».
В сибирской деревне городским немцам нравится. Ольга доит козу. Дети кормят утят. Реммихи говорят, что младшая дочка Лена в Германии страдала астмой. А уже через месяц жизни в России забыла об ингаляторе.
Ольга Реммих : «Здесь биологически чистые продукты, здесь все свое. Дети питаются не химией, дышат не химией».
А семья Вайсбекер поближе к русской природе переехала летом этого года. В Крым, откуда они уехали 20 лет назад, эмигрантов потянуло совсем не из-за климата.
Ирина Вайсбекер : «Люди, имеющие эти сексуальные отклонения, они защищены всеми законами. Мы с детьми идем по улице, они будут стоять целоваться двое мужчин или две женщины и я не могу сделать им замечание. На меня наложат штраф».
А в последнее время, когда страну , Вайсбекерам просто стало страшно.
